Встреча

12. Настоящее «Я»

Думая о Кембридже, Этти представляла звонящие колокола: на башне Мемориального зала, готического здания, построенного в память о жертвах Гражданской войны, – отбивающие полчаса, когда она приехала, и колокола Святого Павла, недалеко от Гарвард-ярда, на Боу-стрит, которые скоро прогремят час. Были и другие, более далёкие, безымянные колокола, время от времени звонившие в течение дня, совершенно вразнобой. Этти подумала, что городок буквально бил в набат, умоляя учредить новую должность: хранителя курантов. Того, кто бы упорядочил время боя колоколов, созывающих на обедню или вечерню, сообщающих, что одна лекция закончилась и скоро начнётся другая. Добавьте к этому неумолкаемый звон бубенцов ломовых извозчиков, направлявшихся в Восточный Кембридж и нагруженных клетками с кудахчущими курами, и книжных тележек, заваленных томами, перевозимыми в одну из полудюжины, или даже больше, гарвардских библиотек. Как и обычно, тем туманным утром по улице разливалась настоящая симфония шума и звона. Этти казалось – она идёт сквозь лес курантов. Выскользнуть из дома через два дня после возвращения Лайлы оказалось совсем не тяжело. Возвращение болезненной сестры несло с собой благословение: все домашние ходили на цыпочках, полностью поглощённые тем, как бы не расстроить её, и Этти была последним, что занимало их мысли.

Для девочки Кембридж был завораживающей чащобой, столь разительно отличающейся от её упорядоченного мира на другом берегу реки, – густым лесом без торных троп, в котором можно было, заблудившись, оказаться на ступенях жутковатого Гарвардского музея с чучелами экзотических животных и ископаемыми костями, сохранившимися с невообразимо древних времён, или обнаружить себя в окружении густого, дымного воздуха Кембриджских кофеен, где рэдклиффские девочки, держа под сложными углами сигареты, пили кофе вместе с гарвардскими мальчиками. Этти чувствовала себя чужестранкой. Она была слишком юна, слишком мала ростом и слишком хорошо одета – хотя и старалась выглядеть немного потёртой, или ей так только казалось. Девочка нашла старую, требующую починки шаль, до которой ещё не добралась Флорри, и как только покинула дом, сняла шляпку – рэдклиффские девочки не носили головных уборов!

«А Ханна носит», – подумала Этти, разглядывая её, забившуюся вместе с Мэй в угол кофейни.

Ханна подняла глаза, когда Этти подошла к столику:

– Этти, всё хорошо?

Этти вздохнула, падая на стул, и коротко рассказала, на что стал похож дом Хоули с тех пор, как вернулась Лайла.

– Как тебе вообще удалось вырваться? – спросила Ханна.

– Без труда. Все так трясутся над Лайлой, что у них не хватает времени думать обо мне. Я позвонила дядюшкам и попросила их сказать, будто бы я пошла с ними в художественный музей.

– И они согласились? – удивилась Ханна.

– Конечно, согласились. Я же говорила тебе: они очень стараются помочь Люси… – она приостановилась, а потом продолжила. – Но не волнуйтесь, ни о ком из вас они не знают. Хорошие новости: они привлекли превосходного адвоката. Мэй, а что ты нашла в библиотеке Гора? – поинтересовалась Этти.

Она перевела взгляд на ближний к ним столик: за ним сидела молодая женщина с книгой и цветастым шёлковым шарфом на голове. Это выглядело очень утончённо, а благодаря крошечным фиолетовым очкам она напомнила Этти какое-то экзотическое создание, вроде причудливого насекомого. Возможно, того амазонского жука из коллекции дядюшки Барка. Не то что бы жуки носили очки, но они тоже были такими блестящими и разноцветными. Последние пять минут Этти пыталась разглядеть заголовок книги, которую читала молодая женщина. Наконец, та закрыла её, чтобы сделать глоток кофе и погасить сигарету. «”Дифференциальное исчисление одной переменной: начала трансцендентных функций”. Боже, – подумала Этти. – Это математика или философия?» Она слышала о трансценденталистах – всех этих людях, вроде Эмерсона [10] , жившего в Конкорде. Что если эта девушка изучала и то, и другое?! А потом подошёл молодой человек и поцеловал её перед всеми прямо в губы. «Я должна пойти в Рэдклифф!» – подумала Этти.

10

мериканский философ, основоположник направления трансцендентализма – учения, вопреки предположению Этти, не связанного с математическим анализом и трансцендентными числами.

– Этти, – внезапно позвала Мэй. – Ты слушаешь?

– Ч-что?

– Я просто говорю: тому, что я нашла в библиотеке Гора, можно верить.

– Да, – кивнула Ханна, и в её глазах внезапно заблестели слёзы.

– Рисунки с вашей мамой? Я хочу увидеть их, – решительно заявила Этти.

– И с нашей тётей, я думаю, – добавила Мэй.

– Хорошо, пойдёмте, – нетерпеливо ответила Этти.

Мэй с Ханной начали вставать.

– Всего одну секунду, – попросила Этти, хватая Ханну за руку.

– Что такое?

– Ханна, ты всё ещё планируешь выйти замуж за Стэнниша Уилера?

Ханна посуровела и отвела взгляд от Этти:

– Не прямо сейчас, Этти. Сейчас самое главное – спасти Люси.

Мэй согласно кивнула.

– Но выйдешь? – настаивала Этти.

Ханна и Мэй обменялись взглядами. Иногда Этти вела себя как собака с костью в зубах. Они знали, что не сдвинут её с места, пока Ханна не ответит.

– Я не буду принимать решение, пока мы не доберёмся до Англии.

– Когда вы поплывёте?

– Через две недели.

– На «Леониде»?

– Да, а что?

– Мы тоже поплывём. Тем же кораблём. Сначала он прибывает в Англию, а потом через Ла-Манш во Францию.

Ханна наклонилась вперёд:

– Не переживай. Наши пути никогда не пересекутся.

– Почему нет? Мы же будем на одном корабле, Ханна. Это не то, что находиться в одном городе.

– Стэнниш поплывёт первым классом.

– А ты? – одновременно переспросили Мэй и Этти.

– Мы не женаты, поэтому не можем делить одну каюту. Правда! – покраснела она.

– Так где твоя каюта? – спросила Этти.

– В третьем классе, – наклонив голову, тихо ответила Ханна.

– Значит он плывёт высшим классом, а ты низшим. Как галантно! – фыркнула Этти.

– Послушайте, для меня это не имеет никакого значения. Деньги даются нелегко. Некоторые заказы ещё не оплачены, – Этти почувствовала, как Мэй толкнула её под столом. Сообщение было однозначным: Оставим это!

– Ладно, пойдёмте, – сказала Этти, вставая. Но, не успев выйти за дверь, кинулась обратно к молодой женщине за столиком.

– Мне понравилась ваша повязка на волосы. Такая красивая ткань. Где вы её купили?

Молодая женщина посмотрела на неё через фиолетовые очки:

– В Смирне.

«В Смирне», – подумала Этти. Она сказала это, как другой сказал бы «Манчестер», или «Кейп-Код», или «Бруклин», батюшки. Как она произнесла бы название ближайшего пригорода.

* * *

Двадцать минут спустя на третьем этаже библиотеки Гора Этти подняла глаза от гравюр и вгляделась в лица Ханны и Мэй.

– Сходство очевидно! Это… это удивительно. У вас есть мама и тётя, – обе девушки кивнули. – Как вы думаете, что это за место? – она указала на скалу, где сидели две дочери моря. На заднем плане виднелись утёсы.

– Это не похоже ни на одно из мест на побережье, что я знаю, – сказала Мэй.

– И я, – согласилась Ханна.

– Думаете, это на других берегах?

– Да, по другую сторону Атлантики. Это всё объясняет, – проговорила Мэй. – «Решительный» был британским кораблём. Теперь остаётся только узнать, где найти этого Н.Б. Лоуренса.

– Но если он живёт в Англии… – со вздохом сказала Этти.

– Мы так не думаем. Он много лет работал и здесь, и за границей. Но последнее место, где он работал, было в Нью-Хейвене, в Йеле. Это всё, что мы знаем, – поделилась Мэй. – Хью нанял детектива из «Пинкертона», чтобы разыскать его.

– Детектива из Пинкертона! – восхищённо повторила Этти. – Вот это да! В тайне ото всех я всегда хотела быть детективом из «Пинкертона» – или детектившей!

Этти давно была очарована Аланом Пинкертоном, десятилетие назад основавшим детективное агентство. Девочка с трудом поверила, узнав, что её дядюшки с ним знакомы. С человеком, который, как говорили Барк с Годом, развил «современные детективные технологии» и во время Гражданской войны работал на разведку Союза. А задолго до войны – на аболиционистское движение. Он был частично шпионом, частично учёным и настоящим патриотом, хотя и родился в Шотландии. Какая жизнь!