Встречи с животными

Желание подремать еще хоть полчасика и досаду на Тольку за то, что он опять разбудил меня спозаранку, как рукой сняло. Я быстро оделся, уложил в заплечный мешок необходимые принадлежности, взял патроны, ружье и, выйдя вместе с Толей на улицу, направился вдоль поселка.

Дорогой я мысленно заглянул в прошлое и вспомнил Васю. Собственно говоря, и вспоминать было почти нечего. Маленький пузырь был он в то время. Иногда за ручку приводила его ко мне старшая сестра Настя. Часами он внимательно осматривал собранные мной коллекции, следил, как я обдираю шкурки. Мальчугана интересовало также и охотничье ружье, висевшее на стене вниз стволом. В то время оно было много длиннее мальчика. С отцом Васи, Мироном Евченко, несколько раз ездил я на охоту или на рыбалку вверх по Большой Уссурке; Мирон брал с собой и сынишку. Помнится, что и тогда маленький Вася проявлял большой интерес к охоте и рыбной ловле.

С тех пор прошло много времени, и мне было трудно представить Васю. Вырос, конечно, стал большим, взрослым. Дальше этого не шло мое воображение. Да, впрочем, и воображать было некогда. Дом Евченко стоял недалеко от моей квартиры, и минут через пять мы были уже на месте. Когда же я переступил порог комнаты, меня обнял высоченный парень в форме с гвардейским значком и сжал с такой силой, что захватило дыхание.

— Здоровенный-то какой! Ну и вымахал!.. — все, что я смог сказать, освободившись от медвежьих объятий и с удовольствием рассматривая широкоплечего красивого парня.

— Поохотимся, значит, Евгений Павлович?

— Ну, конечно, поохотимся! — отвечаю я.

— Я, Евгений Павлович, так по охоте, по Большой Уссурке соскучился, что дождаться не мог, когда сюда доберусь. Дорогой не только километры — телеграфные столбы считал. И непросто тянет дичь пострелять: хочется погонять лодку, по знакомым проточкам проехать, старые места увидеть.

— Вот это нам на руку! — смеясь, отвечаю я. — За последнее время мы с Толей совсем замучились. Вода уж очень сейчас сильная, не справишься с ней, гонять лодку почти невозможно. У меня не хватает сноровки, а у Толи — силенки. Вот мы и мучаемся, когда вверх по реке приходится подниматься. А знаешь, как нужно?! Сейчас у нас с Толькой очередная задача — достать гнездо с яйцами «японки» и добыть с пяток селезней-«японцев», пока они одеты в яркое весеннее перо.

— Так поедемте сейчас, — оживляется Вася. — Позавтракаем и поедем!

— Ну да, сейчас, я так к думал: видишь, ружье, патроны — все захватил, в любую минуту выезжать можно.

И пока мы с Васей, болтая о всякой всячине, уплетали жареную рыбу, Толька несколько раз сбегал на берег и, наконец, сообщил, что лодка в полной исправности.

Под плакучими ивами в тенистом затоне стоит длинная, но, как пушинка, легкая плоскодонка. По форме она не похожа на наши обычные лодки. Сразу и не сообразишь, где корма, где нос плоскодонки: нос и корма одинаковы. Правда, в нос вбита скоба, от которой отходит обрывок заржавевшей цепи; других отличий нет.

С ружьем в руках я удобно усаживаюсь на низкую среднюю лавочку, Толька с длинным шестом становится на самом носу, а Вася — на корме плоскодонки. Мы пересекаем тенистый затон и выходим в русло реки.

Здесь яркое солнце искрится, дрожат, качаются прибрежные ивы. На одно мгновение течение овладевает нами. Но длинные шесты в умелых и сильных руках вновь выправляют лодку и толкают, вернее, бросают ее вверх против речного потока.

— Куда же поедем? — продолжая работать шестом, спрашивает Вася.

— Тебе виднее. Куда хочешь, туда и поедем, лишь бы «японцев» было побольше да на обратном пути на один остров успеть заехать, — отвечаю я. — Там мы в прошлый раз «японку» из дупла выгнали, а добраться не удалось. Громадное дерево, ствол почти голый, и дупло высоко, метрах в шестнадцати от земли.

Мандаринка, или «японка», как ее называют жители Уссурийского края, — небольшая красивая уточка.

— Чудо природы! — восхищенно срывается с языка каждого человека, кому посчастливится близко увидеть ярко разукрашенного весной селезня.

И действительно, окраска оперения мандаринки поражает красотой и яркостью. Длинный широкий разноцветный хохол на голове, веерообразные золотисто-желтые зеркальца на крыльях и кораллово-красный маленький клювик дополняют необычайную красоту самца мандаринки. Скромно, но в то же время нарядно оперены и самочки этой замечательной утки.

Сказочно красивые уголки населяет птица-сказка на своей родине. Мандаринка не только водяная, но и лесная птица. Где нет среди водоемов старого широколиственного леса, где нет дуплистых деревьев, нет и мандаринки. Как прихотливо разукрашенный поплавочек, плавает она по зеркальной воде лесного затона или спокойно сидит на толстой ветви старого дерева, склонившейся к бурному речному потоку. Необычайная красавица уточка — настоящая райская птица нашей Родины. Кто видел ее на свободе в девственных лесах Уссурийского края, тот никогда не забудет.

Много мы изъездили в день приезда Васи. Сначала, не жалея сил, поднялись вверх по Большой Уссурке, потом, лавируя среди занесенных корчей, пробрались в Бешеную протоку. Стремительная вода подхватила плоскодонку и понесла вниз по узкому руслу сквозь чащу величавого старого леса. В зеленых кронах нависших над водой деревьев порой перекликались голубые сороки, с береговых отмелей поднимались кулики-перевозчики и, как бы вздрагивая над самой водой узкими крыльями и наполняя воздух мелодичным свистом, перелетали на противоположную сторону. Несколько раз попадались и парочки мандаринок, но охота за ними не удалась.

— Не пора ли, ребята, на остров к гнезду мандаринки? Солнце уже за полдень перевалило. Там дичинки поджарим, позавтракаем, решим, как до дупла добираться будем, и, охотясь, поедем к дому.

Наша лодка скользнула в узкую боковую проточку, затем вышла в тенистый затон и, наконец, причалила к берегу.

— Неужели это тот самый остров? — спрашиваю я.

— Ну да, тот, — отвечает Вася. — Только мы с другой стороны к нему подъехали.

— А где же дупло?

— С полкилометра отсюда, — отвечает Толя.

Не могу понять, как можно разобраться в этом лабиринте воды и леса. Полсотни шагов не пройдешь, как на новую проточку наткнешься. В одной вода вправо бежит, в другой, хоть она и близко совсем, — в противоположную сторону. Где вверх по течению, где вниз — ничего не пойму!

— Так ведь эти места, Евгений Павлович, мы за зиму хорошо изучили, когда на охоту за колонком ходили, ловушки на него ставили. Каждую ловушку надо заметить, чтобы, когда проверяешь, найти сразу. А если не ходить в этот лес раза два в неделю целую зиму, то, пожалуй, верно — разобраться трудно.

Мы пересекаем остров и, выйдя к новой бурной протоке, направляемся вдоль берега вверх по течению. Щупленький босоногий Толька идет впереди, указывая дорогу; за ним шагаю я с Васей.

— Теперь совсем рядом, — останавливается наш проводник и, обернувшись назад, смотрит на меня испытующим взглядом. «Неужели и теперь не сумеешь найти?» — смеются его глаза.

Ну что можно найти? Настоящая лесная трущоба. Вверху деревья образовали зеленый полог: не видно ни неба, ни солнца. Земли тоже не видно — все заросло папоротником. Не знаешь, куда идешь. Поминутно спотыкаешься о какие-то валежины, проваливаешься в заполненные прелой листвой ямы, путаешься в винограднике. Ну и местечки, есть чем похвастаться!