Встретились два одиночества

5.

Кардинал был в бешенстве, но какое-то время ему еще удавалось держать себя в руках. У него из головы не шло все то, что теперь связывало его с мерцающим. Он желал видеть этого невыносимого типа прямо сейчас, ни минутой раньше. Но прекрасно отдавал себе отчет, что если Ефимисюкерус не захочет объявиться сам, никто, даже кто-то из мерцающих подчиненных кардинала, его к нему не доставит. Поэтому, не имея возможности разом прояснить все вопросы и внутренние противоречия, возникшие между ними, он продолжал беситься. И через неделю о неустойчивом настроении сурового начальника стали шептаться в кулуарах охранного ведомства. Камюэль считал это особенно унизительным и в самое ближайшее время собирался раз и навсегда отучить мерцающего доводить его до такого состояния.

В том, что ему хватит убедительности, Камюэль не сомневался. Кое-что о своем строптивом визави он уже знал. И сам поразился, как быстро успокоился и взял себя в руки, когда в дверь его кабинета вошел человеческий мальчишка, которого он столько ждал. Самое интересное, что вид Фима имел виноватый. Наверное, именно это вернуло лорду-кардиналу былое самообладание. Не говоря ни слова, под ледяным взглядом Камюэля, мальчишка подошел к его рабочему столу, замер на секунду, словно в нерешительности, а потом плавным движением лег грудью на столешницу. Ничего удивительного, что в таком положении перед взором кардинал предстала его филейная часть.

– Может, отшлепаешь и дело с концом?
– выдал мальчишка, и у эльфа, неожиданно не нашлось слов, чтобы высказать все, что он думает о таком предложении.

А Фима лежал щекой на его бумагах и улыбался уголком губ. Глаза у него при этом были бесстыжими-бесстыжими, только типичной для мерцающих желтизны им не хватало. Но тут в голову кардиналу пришел хороший ответ на провокацию. Откинувшись на спинку кресла и отложив в сторону маго-перо, Камюэль процитировал самого Ефимисюкеруса с той же интонацией, с которой эту фразу не так давно произнес сам мерцающий:

– Это вряд ли.

Мальчишка перестал улыбаться. Встал со стола. Окинул фигуру кардинала ищущим взглядом. Камюэль не стал больше ничего говорить, ему было интересно, что ему сейчас еще предложат. Предложение не заставило себя ждать, правда, было высказано не на славах, а продемонстрировано на деле. Мальчишка вдруг исчез под столом, прополз под ним и вынырнул как раз между ног кардинала. От такой прыти Камюэль даже растерялся. Пока у него не получалось соотнести облик человеческого подростка с образом взрослого мужчины, с которым он делил постель.

– Тогда так, - решительно заявил Фима и положил узкую ладонь прямо на бедро эльфа. Камюэль опомнился. Протянул руку и погладил мальчишку по волосам. Мягкие, но ничего экстраординарного, вполне человеческие на ощупь. Вспомнилось, то ощущение, которое дарили черные пряди свободно скользящие по его спине и плечам, когда... отогнав от себя непрошенное видение, эльф решительно сказал, не позволив мальчишке придвинуться еще ближе:

– Не надо. Я... прошу.
– Приказывать он посчитал неуместным.

Мальчик склонил голову к плечу, не сделав ни малейшей попытки скинуть его руку, и уточнил:

– Тогда, чего ты хочешь?

Эльф помедлил, потом встал и, не говоря ни слова, отправился к двери. Взявшись за ручку, обернулся. На лице человеческого мальчишки застыло выражение, которое было трудно понять как-то иначе. Фима полагал, что сейчас его без лишних слов выставят из кабинета. Но он ошибался. У Камюэля были на него совсем другие планы. Эльф хмыкнул, выглянул в приемную и нашел взглядом Мариэля, благодаря которому, и в этом Барсим не сомневался, к нему и пробрался Учитель мерцающих. Личный секретарь и первый помощник при его появлении встал и приготовился получить заслуженную кару, которой - о, чудо!
– не последовало:

– На два часа меня ни для кого нет.

– Есть!
– четко, по-военному, отрапортовал подчиненный.

Лорд-кардинал снова скрылся в кабинете и активировал магический замок, генерирующий особое поле, которое полностью отрезало его личные помещения от всего окружающего мира. Эльф вернулся за стол. Фима в совершенно типичной, подростковой нерешительности мялся возле его кресла, пока лорд-кардинал волевым решением не протянул руку и не усадил его к себе на колени. Мальчишка не сопротивлялся.

– Я очень хочу получить ответы на свои вопросы, - приглушенным голосом произнес он, почти неосознанно поглаживая напряженную спину мальчика.

– Спрашивай, - отозвался тот, прижавшись щекой к его плечу.

– В мерцаниях вы отождествляете себя с ними, но для мужчин вашего народа почти нереально спать с другими мужчинами, даже находясь в женских мерцаниях.

– Ага. Зато женщины по этому поводу не особо комплексуют. Они могут и так и так, - фыркнул Фима, но Камюэль не позволил сбить себя с мысли.

– Тогда объясни мне, с чего это, вдруг, ты решил сделать для меня исключение?

– А я не делал... то есть, делал, но не в этом...
– выдал мальчишка и как-то подозрительно затих.

Камюэль все пытался свести все три его образа, что сохранились в его памяти, во что-то единое. Но мерцания и истинный облик Ефимисюкеруса были слишком не похожи друг на друга, чтобы выявить какие-то единые черты. Сейчас с ним был человеческий подросток в чем-то робкий и тихий, в чем-то дерзкий и порывистый. После бала - взрослый, уверенный в себе мужчина, хорошо отдающий себе отчет, чего хочет и как этого добиться. Третий его облик был почти лишен привычной для двуногих мимики и, как догадывался наблюдательный Камюэлья, в нем мерцающий для выражения эмоций пользовался хвостом. Очень кстати вспомнились рекомендации Андрея настаивать на том, чтобы мерцающий наедине как можно чаще был самим собой.

Именно к психологу за консультацией отправился Камюэль, как только пришел в себя после очередного побега Ефимисюкеруса. Когда тот скрылся в воронке портала посреди сада леди Марибелл, Камюэль был только рад избавиться от его общества. Совсем другое дело, когда этот коварный тип провернул тот же фокус прямо из спальник кардинала, которая находилась в императорском дворце, где заклинание телепортации действовало только в исполнение законного императора. Камюэль сначала поднял по стойке "Смирно!" всех специалистов по магической защите из своего ведомства, находящихся на тот момент во дворце и заставил искать возможные неполадки в древнем магическом контуре дворца. Потом заявился к Мариэлю, который коротал время в постели с одной знатной и влиятельной светлоэльфийской леди. Оторвал первого помощника от возлюбленной и не выпустил из поля зрения, пока тот не смог внятно объяснить, как Ефимисюкерусу удалось обойти древнюю магию. Разумеется, при этом он не вдавался в подробности, при каких обстоятельствах застал Учителя мерцающих за перемещением. И только после этого, немного остыв, он решил навестить психолога, как главного специалиста по мерцающим из тех, кто сам к этой расе не принадлежал.

Узнал массу всего интересного и не только о Фиме, но и о том, где провели ночь Андрей, Ир и ряд благородных эльфов, которых удалось втянуть в эту авантюру все тем же мерцающим, правда, без прямого участия Ефимисюкеруса. А то в первый момент, Камюэль решил, что Фима снова провернул двухуровневую интригу: получил удовольствие с ним в постели и в тоже время совершил дерзкий отвлекающий демарш. Но психолог уверил кардинала, что Ефимисюкерус тут совершенно не при чем, еще и удивился, где же прятался Учитель мерцающих во время бала, раз они с Иром его не видели. Камюэль легко переключил интерес человека в другую плоскость. И быстро узнал о мерцающих массу всего интересного. От чего вопросов к Фиме у него стало еще больше. Наконец, заполучив этого пройдоху в свои руки, он начал, как ему казалось, с самого простого. На который косвенно получил ответ еще в спальне. Но мальчишка не спешил разрождаться подробными объяснениями. Эльфу пришлось снизойти до уточнения: