Встретимся в раю, дорогой

Сделав две быстрые затяжки, Доманский обратился к шаману: – Я так понимаю, уважаемый, что вы к своим донам состоите в некоторой оппозиции? Я прав?

– Можно и так сказать, – покивал Худодо сдержанно. – В некотором роде. Относиться с недоверием к властям – достойная гражданская позиция.

– Но не слишком прибыльная, не так ли? Что же вы хотите? И чего добиваются они?

– Они, ясно, чего добиваются. Сохранения и упрочения власти.

– А вы?

– Мы за возврат к традиции, желаем, чтобы все было, как прежде. Чтобы един Господь был у нас, и никаких адвокатов.

– Тогда другой вопрос возникает: чего Он от вас хочет, Господь ваш? Делает вид, что ни при чем здесь?

– Господь наблюдает.

– Конечно! А по-моему – устранился? Надоели ему и те, и другие.

– Нет-нет, не говорите так, Александр. Он наделил нас свободой воли и ждет, чтобы мы разобрались сами.

– Понятно, здесь то же самое, что и на земле. Он вроде бы есть, но его как бы и нет. Но мы-то знаем, к чему разборки между людьми приводят. Ничего хорошего не получится.

– Может, вы и правы. Только иного выхода у нас нет.

– Все так говорят. Севрюха с остальными донами тоже так, поди, утверждают? Кто он, кстати такой, этот Севрюха? Откуда взялся на вашу голову?

– Откуда и все, – пожал плечами Худодо.

– Вообще, он прежде был просто Севрюгой, – вступил в разговор Тянский. – Обычный кент, каких много. От иных отличался тем только, что язык имел хорошо подвешенный, особым образом, исключительно подвижный. Еще он всегда был чем-то недоволен, и по случаю своих недовольств речи толкал перед толпами, что тот Савонарола. Все время сам бунтовал и народ возмущал, то за нравственность выступал, то за дополнительное питание, то еще за что-то. Самое удивительное, что граждане его слушали, и шли за ним, как заговоренные.

– Вот оно как…

– Так и есть. И еще, ум у него очень изворотливый, ну, прямо, не знаю… Самого хитро вымудренного умника вокруг пальца на раз обведет. Это ж он тему с адвокатами придумал. Да, он. И придумал, и в обиход ввел. Навязал, можно сказать, тему всем желающим и того не желавшим. Естественно, он же ее и возглавил, сделался первым среди вторых, как он говорит. Народ же его и выбрал – в порядке разгула демократии. Да и как было не выбрать? Другие кандидатуры рядом даже не обозначились. Вот тогда он и стал Севрюхой.

– Доном Севрюхой.

– Доном, будь он неладен. А когда на службе у него появился этот упырь, Мышмировский, шутки закончились, процесс стал необратимым.

– Ты, Хотий, не сгущай все-таки красок, – возразил Худодо Тянскому. – Все можно повернуть вспять, надо лишь как следует сорганизоваться.

– И много вас таких? Желающих сорганизоваться и повернуть вспять? – поинтересовался Сан Саныч.

– Есть желающие. – Худодо неспешно наклонил голову. – Есть.

– Ёсть? Понятно. Стало быть, немного. Наверное, вы с Тянским на пару, и все.

– Вы, Александр, уж поумерьте ваш сарказм. Что вы, ей-богу? Все не так печально, как может показаться на первый взгляд. Сподвижники у нас имеются, и в достаточном количестве. Кстати, даже усиии…

– Усии? Да ладно! Правда что ли? Вы меня удивили. Как вы с ними общаетесь? И за что они-то ратуют? Чего хотят?

– Общаться с ними нелегко, это правда. Но возможно, в основном трансцедентальным образом. А хотят они как раз обратного тому, что происходит сейчас. Чтобы усии становились полноценными людьми, а не люди – усиями, вот чего они хотят.

– А такое возможно?

– Наверное. Как я уже говорил, все можно повернуть вспять. Вообще, все возможно, до чего мысль человеческая дотягивается.

– Значит, пока конкретного плана нет… А я вам для чего нужен? Ведь вы собираетесь меня как-то использовать?

– Сторонники нам нужны, – сказал Худодо уклончиво. – Тем более, такой специалист, как вы. Тем более – там, на Земле.

– А мне знаете, что хотелось бы прежде узнать? С кем же мы воевали? Кто на нас войной пер? Какие-то все существа необычные, на нормальных людей они вроде похожи, а с другой стороны посмотреть, так и не похожи вовсе. Мы так и не разобрались, кто это был, потому что ни одного пленного взять не удалось.

– Так то усии и были. Им за участие пообещали, что каждый, отличившийся на войне, снова станет настоящим человеком и полноценным гражданином Лимбонго. Вот они и проявили массовость. Потому и в плен не сдавались.

– И что, стали? Людьми стали?

– Нет, не стали. Сгинули все до единого. Кто в том деле участвовал, все пропали, ни один не вернулся.

– Значит, обманули их. Кинули. Кто же за всем этим стоит? Доны адвокаты? Лично дон Севрюха? Вообще, зачем это нужно было? Кто и какую цель преследовал?

– Ну, посыпались вопросы, – Худодо усмехнулся. – Зачем донам самим мараться? Для этого у них Тихая стража есть. Главная наша кустодия.

– Тихая стража? Опять вы про нее. Это что еще такое? И что такое кустодия? Местное гестапо, что ли?

– А вот вы у них сами и спросите.

– В каком смысле?

Сан Саныч вдруг спиной почувствовал какую-то неловкость и быстро оглянулся. За ним стояли четверо в военной форме. Кто? Откуда взялись? Доманский ничего не слышал. Но вот что-то такое, какое-то изменение, вроде внезапной холодности в манере поведения шамана, и в блеске его глаз, он отметил. Почему же не обратил внимания? Не насторожился? Эх, убаюкали беседой, расслабили теплом! Доманский вновь повернулся к Худодо.

– Сдали? – выдохнул он. – Почему?

Худодо коротко всплеснул руками, будто затем, чтобы успокоить оперативника.

– Худодо не виноват, – попытался оправдаться он, впрочем, не надеясь на результат. – Худодо был должен так поступить. Гражданское сознание и все такое. Вы слишком редкий и слишком важный гость, Александр, поэтому вас вели. За вами следили, с той, можно сказать, стороны.

– Ах, ты! – Сан Саныч вскочил, опрокинув стул.

– Худодо настойчиво советует вам не оказывать сопротивления, – миротворчески отреагировал шаман. Он откинулся назад и демонстративно скрестил руки на груди. – Спокойствие, дружище!

– Руки! – скомандовал ближайший стражник и шагнул к Сан Санычу. Клацнули металлические защелки, и в тот же миг Доманский обнаружил на руках браслеты. Самые обыкновенные наручники, ему тоже доводилось такие использовать. Как выяснилось, модель универсальная, общемировая.

Вот так, мгновенно, по щелчку, переменился его статус – гость превратился в арестанта.

6. Медицинский Новый год

Как хорошо быть генералом! Лучшая работа из возможных: ты раздаешь приказы, а все тебя слушают и боятся. Так думали всегда, думали многие, не только Сан Саныч. Но в канун того Нового года он понял еще одну важную вещь: генералом становится лишь тот, кто все держит под контролем и не отпускает никакого, даже самого мелкого и незначительного дела на самотек. Конечно, бывают еще случаи, когда чей-то папа оказывается генералом, и тогда сыну ничего не остается, как тоже им стать, но тех, кто родился с серебряной ложкой во рту и генеральскими лампасами на пижаме, можно пересчитать по пальцам, поэтому на них ровняться немного непродуктивно. Но вот как добиваться своего, этому, да, стоит поучиться.