Встретимся вчера

Однако сегодня… Сегодня мне лучше. Никакого ощущения мрака и падения в нору. Или, по крайней мере, мне удается отвлечься. Малыш за соседним столом хлопается лицом в гору взбитых сливок на своей вафле – замотанная мамочка не успевает его поймать. Колокольчик на входной двери не умолкает, постоянно входят новые люди, официанты протискиваются мимо столиков с тарелками бекона, яичницы и французских тостов. Ковер выглядит чудовищно, но куда же без него. А я лишь часть этого, всего этого, но, если я заговорю с Никитой о своих истинных чувствах, я выпаду из обстановки. Отдамся чувству мрака и падения, и оно меня одолеет.

Проще притвориться, что все действительно в порядке. Но по взгляду Никиты я понимаю, что она не даст мне соскочить с крючка так легко. Я колеблюсь, думая, с чего начать, а затем говорю:

– Насчет воспоминания, в которое я угодила в четверг. Это момент из детства. Я тогда случайно услышала разговор родителей. Я не все их слова разобрала. Но мама говорила, что она часто пропадает и это все труднее контролировать.

Я не упоминаю, что аппа мог знать о причине ее ухода и, вероятно, лгал мне. Почему-то мне хочется его защитить. Как бы я ни злилась на него, не хочу выставлять его плохим в глазах Никиты.

– Так вот. Я думаю, вдруг у нее был СЧИВ, как у меня, а я просто не знала об этом. – Я усмехаюсь, изображая непринужденность. – Такая мелочь, знаю, но это застряло в голове. И теперь я вообще больше думаю о маме. Почему она ушла, каких фрагментов истории мне недостает. Я замечаю, что она все чаще появляется в моих воспоминаниях.

Никита внимательно смотрит на меня широко открытыми глазами.

– По-моему, это вовсе не мелочь, – говорит она, – а совсем наоборот.

– Правда?

– Конечно!

– Ну, вообще-то, я допускаю, что это не мелочь.

Я не хотела грузить Никиту своими тяжелыми мыслями, полагая, что, возможно, делаю из мухи слона, но ее реакция развязывает мне язык, и слова вылетают прежде, чем я успеваю остановиться.

– И тогда, понимаешь… Я так мало о ней знаю, но вдруг именно этот огромный кусок моей жизни нас с ней роднит. Может быть, я теперь так часто ее вижу в воспоминаниях, потому что глубоко внутри чувствую, что должна узнать о ней больше, узнать что-то важное. То, что в итоге позволит мне думать о ней спокойно, а не мучиться вопросами. – Я замолкаю, сжимая губы. – Но с этим, увы, ничего не поделаешь. Это мало что меняет, ведь она не рядом.

– А с ней никак нельзя связаться? – спрашивает Никита осторожно.

Мы редко говорим о моей маме, и я вижу, что подруга тщательно выбирает слова, чтобы не сбить настроение. Запоздало осознаю: до этого момента я даже не говорила Никите, что все мои недавние воспоминания – о маме.

Качаю головой:

– Мы только знаем, что она там, в Корее, но ее контактов у нас нет.

«А ты уверена?» – подначивает меня внутренний голос.

Если аппе известно, почему она ушла, может, он знает, и где она сейчас. Вдруг я единственная, кто не в курсе? Надо добавить это в список «Чего я не знаю».

– Способ всегда есть, – уверенно заявляет Никита. – Ты бы хотела поговорить с ней, если бы могла?

На пару секунд я задумываюсь. А я бы хотела? Да. Хотела бы. У меня сложные чувства к маме. Она для меня скорее пробел в памяти, чем реальный человек в жизни. Когда она ушла, я была такой маленькой и почти не помню, что она значила для меня. Не представляю, что бы я почувствовала, увидев ее снова. Но что, если? Что, если мои воспоминания странным образом ведут меня к ней? Чтобы найти развязку? И что, если, – шепчет призрачная надежда в моем сердце, – она именно тот человек, который поймет меня лучше всех в мире? Даже лучше, чем мои друзья. И даже – особенно – лучше, чем аппа?

И я киваю.

– Так дуй в Корею! Найди ее! – восклицает Никита голосом, полным энтузиазма.

– Прости, что срезаю в полете, Ник, но, боюсь, все не так просто, как ты пытаешься изобразить.

– А я говорю, способы есть. Почему бы не попросить у папы список контактов старых друзей в Корее? Или родственников? Ты вроде говорила, что у тебя есть родственники в Корее, да? Кто-нибудь что-нибудь да знает о твоей маме и о том, где она сейчас. И не забудь, кто прямо сейчас перед тобой.

– Самоназначенный член команды по дебатам с расширенными полномочиями?

– Нет. Самопровозглашенный детектив по соцсетям.

– То есть сыщик?

– Детектив. Хотя вариант «расследователь» меня устроит как запасной. – Никита приосанивается. – Я могу тебе помочь. Пока ты ищешь информацию на земле, я буду поддерживать тебя онлайн. И еще, если ты поедешь в Корею, ты даже можешь снова встретиться с тем клевым мальчиком-татуировщиком!

– Клевым мальчиком-татуировщиком? – До меня не сразу доходит, что она имеет в виду мальчика из воспоминания о прилавке с лепешками хотток, о моей первой любви. Я запускаю в нее упаковкой масла. – Так и знала, что не стоило тебе рассказывать! Мне было семь!

– Да-да. А ты интересовалась хоть кем-то с тех пор? – говорит Никита, уворачиваясь от масла. – Ты, конечно, и не обязана. Но вдруг вы родственные души. Если поедешь в Корею, вы сможете снова встретиться.

– Да он там даже не живет. Он просто приезжал на лето.

– Родственные души всегда находят путь друг к другу.

Прежде чем я успеваю ответить, подплывает официант с блинчиками и картошкой. Мы отодвигаем стаканы с водой, освобождая место. Могу ли я действительно поехать в Корею, как предлагает Никита? Для нее «невозможно» пустое слово, но я очень сомневаюсь, что аппа охотно поделится со мной контактами, которые помогут в поиске мамы, даже если они сохранились. С другой стороны, у меня в Корее есть тетя, которая ее знала. Комо [5] , старшая сестра аппы. Захочет ли она помочь?

5

Обращение к тете, сестре отца.

Нет, это просто смешно.

– Не могу я взять и поехать в Корею, – говорю я.

– Да почему? – спрашивает Никита, раскладывая блины по тарелкам. Она тянется за клубничным сиропом, потом, передумав, хватает черничный. – Через неделю весенние каникулы. У тебя две неучебных недели, можно делать что угодно.

– Папа ни за что не согласится.

– Что ты потеряешь, если спросишь?

Она пробует блинчики с черничным сиропом и тянется за клубничным, чтобы добавить и его. Я прижимаю нож к блину, но так и не начинаю его резать.

– А если она не хочет, чтобы ее нашли? – тихо спрашиваю я. – Надо думать, у нее была причина уйти.

Тут Никита кладет вилку и смотрит мне прямо в глаза, выдерживая мой взгляд:

– А вот это возможно. Но я давно тебя знаю, Эйми, и в последнее время… ты сама не своя.

– О чем ты?

– Ты по-прежнему Эйми Ро. Но в последнее время, не знаю, ты как будто выдохлась. Словно без конца таскаешь на плечах адский груз. Ты не делишься, но я-то вижу. По-моему, тебе полезно сделать что-то просто для себя. Уж не знаю, хочет ли твоя мама, чтобы ее нашли, но ты сможешь разобраться с этим, когда уже найдешь ее. Решай проблемы по мере поступления.