Вся Правда

Я еще раз бросаю взгляд на кнопки.

— Если ты прикоснешься к ним, твое наказание будет еще хуже.

Я пристально смотрю на него, даже когда искра возбуждения сжимает мои бедра.

Я больна? Почему, черт возьми, слово «наказание» превратило меня в такой беспорядок?

Он приподнимает бровь.

— Ты трусиха, Рейна?

Я прищуриваю глаза. Он играет со мной и пытается разжечь во мне соревновательную жилку.

Это работает, черт возьми.

Раздраженно я вхожу в квартиру и встаю с ним лицом к лицу. Я могу сказать, что ему это доставляет удовольствие, по тому, как искра освещает его черты.

Ашеру нравится видеть, что у меня нет другого выхода. В своем больном уме он хочет быть единственным, кто оказывает такое сильное влияние на мою жизнь.

Иногда он такой мудак. Ладно, большую часть времени.

— Иди в свою комнату, — говорит он.

— Зачем?

— Молчи и не задавай вопросов.

— Много контролируешь, Эш?

— Да. А теперь делай, как тебе говорят. Если я сделаю это для тебя, добром это не кончится.

Прежний страх возвращается, и я проглатываю свою реакцию на его слова.

Бросив на него последний взгляд, я направляюсь в свою комнату.

— Снимай всю одежду и ложись животом на кровать.

Я останавливаюсь как вкопанная, и моя голова поворачивается.

— Что?

— Ты слышала меня. — и его голос, и поза спокойны, сдержанны, будто он планировал это с самого начала. — Никакой одежды.

— Зачем мне это делать?

Его единственный ответ — ухмылка, прежде чем он направляется в комнату для гостей, где он хранит кое-что из своих вещей.

Меня так и подмывает последовать за ним и потребовать ответов, но разум слишком сильно смущен для этого.

Прерывисто дыша, я направляюсь в свою комнату.

Я не собираюсь делать то, что он говорит. Он не имеет права указывать мне, что делать.

Его властные, контролирующие манеры всегда заставляют меня подчиняться его воле и наслаждаться этим больными, ненормальными способами.

Мой телефон вибрирует в сумке, и внезапный звук чуть не заставляет меня подпрыгнуть. Дерьмо. Он привел меня в перевозбужденное состояние, даже не прикоснувшись ко мне.

Я проверяю свой телефон и нахожу сообщение от него.

Ашер: Пять минут.

Нет.

Нет, нет.

Это... это слишком похоже на роман Старой Рейны с Cloud003. Все слишком похоже.

Может, Ашер читал сообщения. Может, он знает об этом романе? Это наказание за это?

Мой телефон снова вибрирует, и я чуть не роняю его.

Ашер: Четыре.

Я бросаю телефон и сумку на стул и поднимаю край футболки, стягивая ее через голову. За ними следуют мои джинсы, затем туфли на плоской подошве.

Стоя посреди своей комнаты в одном лифчике и трусиках, моя грудь поднимается и опускается с резкими вдохами. Мои ноги так сильно дрожат, что я удивляюсь, как легкие не отказывают мне. Волосы все еще влажные после душа, который я приняла в кампусе. Аромат моего шампуня с сиренью становится в десять раз сильнее, пока это не становится единственным, что я чувствую.

Мой телефон вибрирует на стуле, и я дергаюсь, прежде чем прерывисто вздохнуть.

Блядь.

Это хуже, чем быть на волне адреналина. Это похоже на постоянную стимуляцию без возможности высвободиться.

Ашер: Одна минута.

Уже прошло три минуты?

Ругаясь себе под нос, я расстегиваю лифчик и спускаю трусики вниз по ногам. Дрожь охватывает мои пальцы, когда нижнее белье присоединяется к одежде на полу.

Я ложусь на кровать и смотрю в потолок, сопротивляясь желанию натянуть одеяло и скрыть свою наготу.

Да, Ашер видел меня голой ранее, но это первый раз, когда он так прямо приказал мне раздеться. И, к моему чертовому ужасу, возбуждение охватывает мои бедра. Он еще даже не дотронулся до меня, но я никогда не чувствовала себя такой возбужденной, как сейчас.

Я потираю бедра друг о друга, снимая напряжение, но от этого становится только хуже, больнее, недоступнее.

Это настоящая пытка.

И только Ашер может положить этому конец.

Глава 18

Рейна

Щелчок двери оглушает в тишине комнаты. Я сдерживаюсь, чтобы не вздохнуть с облегчением.

Но это неправильно. Я не должна испытывать облегчения, когда понятия не имею, что он планирует со мной сделать.

В конце концов, это Ашер. Быть непредсказуемым вот его способ действия.

Его шаги тихие, но я почти могу представить, как он крадется в моем направлении. Я не осмеливаюсь поднять глаза или сменить позу. По какой-то причине я чувствую, что должна оставаться в таком положении.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он наконец появился в поле зрения.

Мои губы приоткрываются.

Он тоже полностью обнажен. Его скульптурный пресс напряжен и просит, чтобы мои пальцы пробежались по ним, прикоснулись к ним, обняли их — и в конце концов лизнули их. V-образные линии создают мужской вид на его бедра, но не более того, к чему это приводит.

Его член такой толстый, длинный и твердый — такой твердый, что пульсирует. Боже, как он уместится во мне?

Мне требуется несколько секунд, чтобы снова сосредоточиться на его лице. То, что я там нахожу, вызывает дрожь, которая пробегает у меня между ребер и поселяется в сердце.

В его взгляде есть что-то непонятное, безумное, неизвестное.

Он протягивает указательный палец и проводит им по моему соску. Его прикосновение небрежное, но создает зону боевых действий в моем изголодавшемся теле.

Мое бедное, чувствительное тело.

Покалывание удовольствия танцует у меня в животе, требуя большего.

— Что я такого сказал?

Его тон спокоен, слишком спокоен — слишком хорош, чтобы быть правдой.

— Ч-что?

Я слишком отвлечена его пальцем, чтобы сосредоточиться на словах.

— Я сказал тебе лечь на живот, королева выпускного.

Он сказал.

О, Боже. Он сказал.

Какого черта я вместо этого легла на спину? В то время это казалось нормальным поступком, почти, как если бы он велел мне это сделать.