Вся Правда

Но сейчас она не улыбается. Ее плечи напрягаются от напряжения, а голова, кажется, потеряна где-то в другом месте. Она проходит мимо меня, даже не взглянув.

Сомневаюсь, что она вообще замечает мое присутствие.

Ее шаги тяжелые и медленные, когда она поднимается по лестнице, хватаясь за перила для равновесия.

Я рывком отпускаю галстук.

С тех пор как она пришла в себя в больнице, Рейна впервые не признала моего существования. Обычно она ощущала меня за милю и пристально смотрела на меня с вызовом и остротой, от которых мой член становился твердым.

Она зажгла бы во мне это, огонь, намек, гребаную связь, которую я думал, что никогда больше не почувствую к человеческому существу.

Сегодняшняя Рейна совсем другая. Она так чертовски похожа на себя прежнюю.

Но разве это не то, чего я хочу? Старая Рейна та, с кем я могу иметь дело, та, кого я могу пытать и убивать. Она бы это заслужила. Вот почему я потребовал, чтобы она вернулась к своим старым привычкам.

Теперь, когда я получил то, о чем мечтал, я хочу схватить ее за горло и выебать из нее эту старую суку.

Новая Рейна мертва?

Глава 5

Рейна

Я останусь в своей комнате на два дня — или это то, что я определила, основываясь на подсчете количества блюд, которые принесла мне Иззи.

Это мрачное облако нависает над моей головой, как неминуемая гибель.

Я боролась с этим — я пыталась, во всяком случае.

Я старалась не позволять этому занимать мои мысли, но в какой-то момент это просто произошло.

Впервые у меня пропал аппетит к еде, которую Иззи оставила перед дверью. Я даже не приняла душ и не переоделась. Я не спала и ничего не делала.

В течение двух дней я свернулась калачиком под одеялом в темноте и позволила этим черным мыслям просочиться внутрь.

Они продолжают шептать и бормотать приглушенными голосами, будто никто другой не должен их слышать. В конце концов, они предназначены только для меня.

Почему бы тебе просто не отпустить?

Почему ты цепляешься за жизнь, которая для тебя ничего не значит?

Никто не заметит, что тебя нет, ты же знаешь.

Ни один чертов человек.

В носу покалывает, а в глазах нарастает давление, но я не плачу. Как будто я не могу. Я не имею на это права.

Я ни на что не имею права.

Я сопротивлялась шепоту и бормотанию облака, но почему я должна это делать? Чему тут сопротивляться?

Моя жизнь сплошное дерьмо, и хотя мне нечего терять, мне также нечего и приобретать.

Если я пойду против Ашера, если я заставлю его заплатить за то, что он сделал со мной, что хорошего это принесет?

Буду ли я чувствовать себя освобождённой в конце? Найду ли я новую цель в жизни?

Вчера он постучал в мою дверь. Я не ответила, и он ушел.

Хорошо. Не хочу снова видеть его лицо, никогда.

Я не хочу думать о том, как он играл с моим сердцем, телом и разумом, как позволил мрачному облаку пронестись надо мной.

Или нет? В конце концов, мрачное облако все еще со мной. Я понимаю это, я понимаю, но это не значит, что я могу сопротивляться.

Моя броня все еще не может восстановиться после полученных мной ударов.

Стук в дверь выводит меня из оцепенения. Я не отвечаю. Если это Иззи, она оставит тарелку перед дверью, а затем вернется, чтобы забрать ее нетронутой.

— Рейна.

Сердце, которое я считала давно мертвым, пульсирует, возвращаясь к жизни при этом голосе, глубоком голосе с легкой хрипотцой, голосе, который принес мне счастье прямо перед тем, как он разбил его вдребезги и оставил меня в когтях этого мрачного облака.

Дверная ручка дребезжит, а затем встает на место благодаря замку.

— Открой.

Зачем? Чтобы он мог назвать меня монстром и вонзить нож ещё глубже? Так, что я посмотрю на его лицо и пойму, что он никогда не был моим, и я все это время была дурой?

Нет, спасибо.

Кроме того, он охотится за моей жизнью. Он не остановится, пока не высосет из меня последний вздох.

Дрожь во всем теле пробегает у меня по коже при этой мысли.

— Открой гребаную дверь, или я выбью ее.

Его голос теряет всякое терпение, пульсируя от сдерживаемой ярости.

Не сомневаюсь, что он сломает эту штуку, если захочет.

Меня это волнует? Нет.

Он может делать все, что захочет, но если он ожидает, что я буду той, кто откроет ему эту дверь, он будет разочарован. Этого не произойдет.

Злодеев не следует пускать внутрь ни при каких обстоятельствах. Однажды я совершила эту ошибку, и посмотрите, к чему она меня привела.

— Рейна.

Он рычит мое имя глубоким мужским голосом, от которого у меня до сих пор сводит пальцы на ногах.

Когда он перестанет доставать меня? На следующей неделе? В следующем месяце? Как насчет следующего года?

— Прячься, пока можешь, — говорит он, прежде чем его присутствие исчезает перед дверью.

Не знаю, почему я чувствую, что его больше нет, но я просто чувствую.

Он ушел. На сегодня.

Я сбрасываю одеяло. Каким-то образом его визит поднял температуру моего тела, и на моих бровях и висках выступил пот.

Он производит такое впечатление, Ашер. Он проникает под кожу, и не успеваешь оглянуться, как он заманивает в ловушку, привязывает на крыше, душит и планирует убить.

Боже, это кошмар.

В комнате темно и пахнет моим дыханием и остаточным ароматом Ашера на простынях: сандаловое дерево и цитрусовые, тепло и холод.

Я не меняла простыни, на которых мы спали.

Наверное, мне следовало бы это сделать, но я не могла беспокоиться.

Из-за плотных штор, задернутых на окне, я даже не знаю, ночь сейчас или день.

Я достаю свой телефон, проверяя время. Я перевела его в режим полета и с тех пор не обращала на него внимания.

Сейчас пять часов вечера.