Вся власть советам!

Лорд Бальфур сделал паузу, чтобы члены кабинета вдумались в услышанное, а потом продолжил:

— По моему мнению, наши проблемы начались примерно год назад, когда мы узнали о планах русского царя Николая начать операцию по захвату черноморских проливов. Да-да, джентльмены, мы не забыли, что годом ранее мы вместе с французами безуспешно штурмовали Дарданеллы с одной лишь целью — чтобы захватить их раньше русских. Замысел присутствующего здесь сэра Уинстона Черчилля, которого он придерживался при планировании Дарданелльской операции, понятен нам и сейчас. Но по причине дурного исполнения и нарушения секретности, все предпринятые нами действия закончились настоящей бойней — правда, вместо наших британских парней там убивали австралийцев и новозеландцев. В конечном итоге войска с Галлиполийского полуострова были эвакуированы, а эта неудачная для нас операция стала пощечиной британской армии и королевского флота.

Лорд Бальфур перевел дух.

— После Дарданелльского позора нам показалось нестерпимым известие о том, что командующим Черноморским флотом России назначен новый молодой и энергичный адмирал, который всерьез планирует операцию по захвату Босфора. Вы все помните, что нашей главной целью в этой войне было взаимное ослабление России и Германии. Именно наше заявление о том, что в случае конфликта Франции, России и Германии наша страна останется нейтральной, и позволило кайзеру Вильгельму принять решение о начале боевых действий на Западном фронте. Но наши расчеты оказались ошибочными. Вместо того чтобы за наши интересы сражались русские, французы, сербы и бельгийцы, а мы, находясь в безопасности на наших островах под охраной королевского флота, лишь контролировали происходящее, мы оказались втянуты в войну на сухопутном фронте. Причем наша армия несет серьезные потери. Мы так и не сумели победить Германию и Австро-Венгрию, а сие означает, что мы не исключаем и возможного поражения. Что же касается военной экономики, то нажиться на этой войне тоже удалось отнюдь не нашему королевству. Масштаб военных затрат и потребность в боеприпасах и амуниции многократно превысила все планы, и часть военных заказов пришлось размещать у заокеанских союзников.

— Весьма значительную часть, — добавил глава военного кабинета лорд Альфред Милнер. — Вы, сэр Артур, конечно, во многом правы в том смысле, что война несколько затянулась и пошла не по тому сценарию, на который мы рассчитывали. Да и людские и материальные потери значительно превысили допустимый уровень.

— К тревожной для всех теме затягивания войны мы еще вернемся, джентльмены, — Ллойд Джордж кивком остановил лорда Милнера, — а сейчас дадим возможность лорду Бальфуру продолжить выступление.

Джентльмены дружно закивали, и лорд Бальфур продолжил:

— Итак, получив информацию о том, что царь Николай планирует исполнить давнюю мечту своих предков и захватить Константинополь, мы решили организовать заговор для его свержения. Все, казалось, шло замечательно. Российская империя пала, и мы добились того, что русская армия, все еще отвлекая на себя значительную часть германских сил, начала стремительно разлагаться. Мы хотели, ослабив Россию, отстранить ее от участия в дележе трофеев после победы. Тогда нам казалось, что гунны почти побеждены, и что еще один решительный натиск — и они рухнут. Результатом стало то, что русские не хотели воевать вообще, а в их внутренней политике усилились крайние экстремистские силы. Выразителем правых взглядов русского офицерства и части промышленников стал известный всем главнокомандующий русской армией генерал Корнилов. Левые же экстремисты — большевики — собрались под знаменами своих вождей — Ленина и Сталина. Вариант, при котором германская армия оккупирует часть русской территории, а на оставшейся разгорается ожесточенная война левых с правыми и всех против всех нас тоже устраивал. Русские по природе своей настолько консервативны, что не терпят чужие войска на своей земле. И потому оккупация даже части европейской территории России отвлекла бы на себя не меньше немецких сил, чем русская армия до всех этих событий. Достаточно вспомнить поход Наполеона. Русские крестьяне с вилами и дикие казаки доставили великой армии Бонапарта не меньше хлопот, чем регулярные войска фельдмаршала Кутузова. После прихода к власти большевиков мы надеялись, что ценой мира с правительством Сталина станет как раз оккупация западных русских губерний и фактическое продолжение боевых действий на Восточном фронте. Но мы добились противоположного результата. Кайзер Вильгельм заключил со Сталиным мир, причем на таких условиях, что лучше бы мы отдали императору Николаю Дарданеллы. Мы сами, своими руками, прорвали нашу же экономическую и сырьевую блокаду Германской империи. Прошел только месяц, но можно быть уверенным, что к весне мы ощутим все нарастающий натиск переброшенных на Запад орд гуннов. Германия, наладив торговые отношения с Россией, не будет больше испытывать дефицита продовольствия, а немецкая промышленность, в изобилии снабжаемая русским сырьем, обеспечит свою армию необходимым для ведения войны количеством оружия и боеприпасов. Джентльмены, лето восемнадцатого года на Западном фронте во Франции будет тяжелым. Возможно, мы не получим катастрофу, подобную поражению Франции при Седане, но ни о каком победоносном окончании войны в ближайшее время не может быть и речи. Тем более что последние события в Атлантике ставят под вопрос и широкомасштабное участие в войне американского контингента. Янки откровенно напуганы — подводными лодками потоплены два крупнейших трансатлантических лайнера. Две пехотных бригады и команды кораблей погибли в водах Атлантики. Британские компании «Уайт Стар» и «Кунард лайн» понесли серьезные убытки, страховщики в панике, стоимость страховки на трансатлантические перевозки подскочила до небес. Я уже молчу про панику на бирже и про то, как она отражается на и без того нелегком положение Британской империи. Последние же наши неуклюжие действия в Мурманске не только привели к полному провалу задуманной нами операции, сравнимому с провалом Дарданелльской операции, но и поставили Британскую империю на грань войны с Советской Россией. В ноте ведомства господина Чичерина, переданной через наше посольство в Швеции, говорится, что Советская Россия считает Великобританию враждебным государством. Впрочем, до объявления нам войны дело пока не дошло. Пока… Однако в ноте сказано, что будут интернированы находящиеся на территории России британские подданные и национализировано их имущество. Такая же нота передана русскими в Париж, в министерство иностранных дел Третьей республики. В обмен на освобождение французских граждан и британских подданных русские требуют вернуть в Россию солдат и офицеров экспедиционного корпуса во Франции и моряков с русских кораблей, находящихся на ремонте в Британии.

Присутствующие подавленно молчали. Они поняли, что экономическое и внешнеполитическое положение Британской империи действительно ухудшается с каждым днем.

— Итак, — нарушил несколько затянувшееся молчание Ллойд Джордж, — ситуация критическая. В то же время, джентльмены, не может быть и речи ни о какой-либо капитуляции. Я считаю, что наш военный кабинет должен сосредоточить все усилия на подготовке отражения грядущего наступления гуннов, ожидающегося весной-летом будущего года на севере Франции. Вместе с французской разведкой необходимо заблаговременно вскрыть направления их главных ударов и заранее подготовить наступающим неприятные сюрпризы. Тем более что в качестве прощальной любезности русские ухитрились уничтожить под Ригой несколько самых способных, а следовательно, и самых опасных для нас немецких генералов.

Премьер посмотрел на первого лорда Адмиралтейства:

— Вам, сэр Гиддс, необходимо принять все возможные меры для обеспечения безопасности наших трансатлантических перевозок. Формируйте конвои, засыпайте Северное море минами, ставьте сетевые заграждения, но добейтесь того, чтобы такие трагедии, как потопление «Олимпика» и «Мавритании», больше не повторялись. Надо успокоить американских союзников. Если они бросят нас один на один с кайзером, то это станет началом конца. Если будет необходимо — договоритесь с Норвегией о размещении там наших баз. Лорд Бальфур окажет вам в этом всю возможную помощь. В конце концов, сейчас не то время, чтобы норвежцы могли уютно спрятаться от войны за броней своего нейтралитета.

— Я полагаю, что это решаемая задача, — откликнулся лорд Бальфур, — у нас в этой стране есть достаточное количество влиятельных политиков, которые сочувствуют нам и поддержат предложения об аренде в Норвегии прибрежной территории для устройства британских военных баз.

Британский премьер повернулся к министру иностранных дел:

— А вы, сэр Артур, еще раз внимательно продумайте, что мы можем предпринять против русских, при этом не осложняя и без того отвратительные дипломатические отношения между Британией и Россией. Старайтесь действовать чужими руками. Та же Норвегия, Япония, Китай… Я слышал, что в Туркестане недавно было восстание и там завелись эти, как их там называют? А, вспомнил — басмачи… Неплохо бы отправить им партию оружия и с десяток-другой толковых офицеров. При этом постарайтесь, чтобы эта зараза потом не переползла из Туркестана в нашу Индию. Ну, не мне вас учить…

Ллойд Джордж напоследок обвел взглядом присутствующих.

— Все, джентльмены, вы можете идти, за исключением министра по вооружению.

Когда они остались с Черчиллем вдвоем в кабинете, Ллойд Джордж спросил:

— Скажите мне, как обстоят у нас дела с выпуском танков? Я слышал, что русские под Ригой применили их в сочетании с аэропланами, добившись при этом поистине грандиозного эффекта…

6 декабря (24 ноября) 1917 года.

Екатеринославская губерния. Александровский уезд. Село Гуляй-поле. Гуляйпольский Совет рабочих и крестьянских депутатов.

Майор госбезопасности Османов Мехмед Ибрагимович.

Нестор Иванович Махно совсем не был похож на лихого атамана из фильмов о Гражданской войне. Правда, он еще не «батька Махно», главнокомандующий повстанческой армией, а пока лишь комиссар Гуляйпольского района и депутат Екатеринославского съезда Советов.

Как и любая власть на местах, он настороженно и с подозрением посматривал на нас, посланцев центральной власти. Мол, явились на его голову какие-то важные птицы из Петрограда, причем, судя по погонам, вообще не товарищи, а какие-то явно старорежимные люди. И не просто явились, а с немалой военной силой — конно, людно и оружно. Репутация, черт ее побери. Вот Махно в силу своего селянского ума и осторожничает.

Подозрения и страхи Нестора Ивановича немного развеял матрос-анархист Анатолий Железняков, которого мы взяли с собой для того, чтобы в Севастополе легче найти общий язык с тамошними братишками. Да и в Петрограде болтаться без дела ему было совсем ни к чему. К тому же Анатолий Григорьевич был человеком достаточно образованным и с широким кругозором. Еще до призыва на флот он ходил по Черному морю на торговых судах, был кочегаром, потом работал на военном заводе в Питере. По своим политическим взглядам он был анархистом-коммунистом. Впрочем, против советской власти Железняков ничего не имел и, не раздумывая, отправился вместе с нами на юг, мечтая снова увидеть Черное море. Правда, человеком он был импульсивным, горячим, и за ним, что называется, нужен был глаз да глаз.

Анархист анархиста видит издалека. Перебросившись несколькими фразами с Железняковым, Нестор Иванович быстро нашел общих знакомых, немного успокоился и уже начал разговаривать со мной более дружелюбно и спокойно.

Мы договорились, что он обеспечит едой казачков и текинцев, а также их коней. Конечно, если за это мы не забудем заплатить. Я успокоил Махно, обещая заплатить за все звонкой монетой, а не расписками подозрительного вида, которые были в ходу в то веселое время.

Ну, и чтобы окончательно показать, что он не какой-то там куркуль, Махно предложил мне и Железнякову отобедать с ним. Сделав все необходимые распоряжения помощникам, Нестор Иванович повел нас в дом, к своей, как он сказал, хозяйке, Анастасии. Она быстро накрыла на стол, потом, вопросительно глянув на мужа, вышла и вернулась с бутылочкой «Смирновской».