Всячина
Шрифт:
– А прямо до места никак нельзя было доехать?
Пашка всю дорогу пыхтел и злился. В солнечную жаркую погоду тащиться по пыльной грунтовке с большим тяжелым рюкзаком, палаткой в чехле поверх него, спальником, принайтованном сбоку, да еще с двумя пластиковыми бутылями воды в руках - это вот как? Не считая еще всякого металла, навешанного спереди и сзади, и слева, и справа. Тут никакая разгрузка не поможет. Да и сама разгрузка с оттопыренными всякими нужными мелочами карманами была весом как полноценный бронежилет.
– От станции автобус только досюда ходит. И все. Кольцо у них тут.
Мишка тоже постоянно вытирал пот - то рукавом, то беретом, который давно снял и держал в руке. Кто-нибудь другой посмеялся бы: летом - и в берете! Есть ведь бейсболки. Шляпы разные бывают. Наконец, просто панама камуфляжная - и та легче и удобнее берета. Но Мишка везде и в любую погоду таскал свой черный берет. Он считал, что в таком берете похож на Че Гевару. Только пока без бороды и усов.
Девчонки молчали. Им тоже было жарко. Но все же груз у них был меньше. Как бы не вдвое меньше. Рыцари тащили за себя и за них. К тому же, говорили ведь заранее, и на карте показывали, что идти совсем недалеко.
– Вон уже деревня, - ткнул рукой Юрка.
– А вон - лес. Там и речка есть, искупаемся потом.
Деревня, как деревня. Нищая и убитая временем, снегом, дождем, ветром и солнцем. Черные бревенчатые дома с насупленными маленькими окошками-глазами, прикрытыми ставнями. Недавно покрашенный ядовито-розовой краской вагончик с кривоватыми крупными буквами на вывеске "КООП". Пара крепких домов за свежими светлыми тесовыми заборами - там, небось, приезжие живут. Теперь везде живут приезжие. Покупают жилье, приезжают на лето. А некоторые и на весь год уезжают к свежему воздуху и здоровой пище.
– Здравствуйте, - обратилась вежливая Ирка к старику в полосатом старом пиджаке, курящему какую-то дрянь на скамейке у дома.
– И вам здравствовать, - неторопливо ответил он.
– Скажите, скоро дождь будет, да? Или все-таки можно идти дальше? А то вон как парит.
– Да нет, - он пыхнул сизым вонючим дымом.
– Дождя сегодня-завтра точно не будет. Кости-то не ломит. И спина, вроде, в порядке. Не будет дождя, значит. На хорошую погоду - так по всему.
– А что же там гремит тогда?
– ткнул Пашка в далекий горизонт.
– Так у нас тут завсегда гремит. Война, ить, она тихой никогда не бывает.
– Какая еще война?
– вскинулся Юрка.
И народ тут же неорганизованно зашумел:
– Я же говорил, хреново будет без связи!
– Нет, что за новости, а? Как в книжке, что ли? Стоило куда-то уехать из дома на пару дней, так уже сразу и война?
Дед спокойно курил и рассматривал шумящих приезжих.
– Так, а вы сами не на войну, что ли? Вон и одеты вроде по-военному, и армата разная, вижу... Так, что спрашиваете тогда, раз и так все знать должны?
Людочка умоляюще сжала руки у груди:
– Дедушка, миленький, с кем война-то? Мы же просто совсем не знаем ничего! Мы же только сегодня из дома!
– Тьфу! С кем война, с кем война... С кем надо, с тем, стало быть, и война! Приехали тут... Туристы... Эх!
– старик махнул рукой и ушел в дом, хлопнув дверью.
– А правда ведь, здорово громыхает, - заметил, отдуваясь, Пашка.
– А я тащу тут, бурчу, не слышу ничего. Ну, у кого айпадик работает?
Связи не было никакой. Совсем. А в деревне непривычно не наблюдалось проводов
и столбов. Любых, даже самых старых, деревянных, побитых временем и поеденных древоточцем.– У них тут и телефонов нет, похоже...
– Конечно, нет. И телевизоров. И компьютеров. И вообще ничего тут у них нет. Куда ты нас привез, Юрко?
Юрка оглядывался растерянно и отругивался не зло:
– Не привез я вас... Сами ведь приехали... Еще и другие приедут... Все по карте. Место в лесу хорошее - сам видел.
– Юр, ты лучше скажи - что делать прямо сейчас будем? В лес пойдем или как?
Он посмотрел на часы: возвращаться обратно было уже поздно. Предлагал же всем выезжать с самого утра, пораньше. Нет, возились, как обычно, до самого обеда. А теперь уже ни автобуса не будет до утра, ни электрички. И в лес на ночь глядя...
– Ну, устроимся тут пока. Как-нибудь...
...
"Как-нибудь" получилось только у того же деда, который будто и ждал за дверью, когда они примут решение. В дом он никого не пустил. Даже девчонок. Хмурился и не понимал намеков. А сарай во дворе на задах открыл. Внутри пахло старым сеном и теплым сухим деревом. В узкое незастекленное окно под самой крышей вливался свежий воздух. И комары.
– Вам тут вот места на всех хватит?
– Да, спасибо вам! Все же не в лесу...
– Ну, и ладно тогда.
...
Ужинали всухомятку, не рискнув разводить во дворе костер. В дом к печке уже не просились. Дед смотрел на них злобно и бурчал что-то нецензурное про "дезертиров" и "мамкиных вояк".
Над лесом поблескивали зарницы. Накатывал гул и грохот. Иногда вздрагивал пол, как в тех домах, которые стоят над линией метро.
– Да какая тут война, что вы!
– переговаривались мальчишки.
– Теперешняя война такая: ракетой бумкнут, и сразу - тишина. И все, значит. А потом десантники пройдут, зачистят быстренько. А тут - вон как гремит. К дождю, наверное. В степи так бывает. Вроде, небо чистое, вызвездило, только полыхает где-то вдали. А потом как грянет! А утром - снова солнце.
– Да какая же тут степь? Вон же лес стеной!
– Так, а за лесом тебе что? Конечно, степь. Там и грохочет, значит.
С тем и уснули, разделившись: девочки - налево, мальчики - направо.
...
– Эй, вставайте!
– разбудил их стук в ночи.
– Было полбеды, да теперь вся беда. И мчится уже к нам помощь, да где еще она? А нам бы вот только ночь простоять, да день продержаться. Ну, есть еще хоть кто живой? Ночь бы нам, да еще день...
Спали, как были, в камуфляже, по-походному. Поэтому выбрались из сарая быстро. Перед высоким военным стоял навытяжку старик. "Ел глазами", выкатывал грудь.
– Я всегда готов!
– Нет, дед. Твое время уже прошло. А вот постояльцы твои... Эх, хороши, ведь! Ну, что, поможете своим?
– А вы кто такой, собственно?
– Да я сам местный. Тутошний, можно сказать. Меня, вон, дед Пахом в детстве не раз крапивой стегал...
– А нечего за чужими-то яблоками!
– тут же сварливо откликнулся старик.
– Вот. А теперь я - там, - махнул военный рукой в сторону далекого гула.
– Нам там совсем тесно. Просто никак уже. Нам бы людей, хоть сколько. Понимаете, а? И патроны есть, и снарядов хватает, да вот с людьми - просто никак. Ночь бы всего нам простоять, да потом день продержаться. А там уже и наши подойдут. Должны подойти.