Вторая Белая Ель

– Грызи, - цокнула она, - Йа необычайно рада, что мне выдалосиха работать на одной Ёлке с такими пуховиками, как вы! Песок вы перетрясли так, что дай пух всякому, и не допустили ни единого большого косяка, что есть Прибыль.

– Хруродарствуем, Нурка-пуш, - склонил уши Кудус, - Нам было тоже крайне в пух трясти с тобой.

– Да собственно, и на будующее задумки есть, - потёр когти Дрелец, и пуши скатились в смех.

После подобных доцокиваний хвосты уже грузились по кораблям, и те поочерёдно покидали ангар. Скупыш и Астриса удачно попали на "фрогу", которая должна была высадить пушей как раз в ихнем районе, откуда до скупышачьего дома - час бега по просеке. Бега, потому как в сложившейся обстановке вряд ли они пойдут неспеша. Поскольку аппарат был малогабаритен, из пассажирского отсека прямо через прозрачные панели слышалосиха то, что творилось снаружи. Сначала там прошли металлические кущи ангара, потом стал разворачиваться бок Ёлки и платформа, уходящая в космическую темноту на много километров. В боковые окна не было слышно планету, потому как туда направлен нос машины, но зато в уши попала Веточка, луна Колонтопа - светло-жёлтая, более чем наполовину покрытая строениями. Астриса хихикала почти непрерывно, и этим никак не выделялась из пуха, но потом вообще скатилась в смех.

– А вслуху?
– осведомился Скупыш.

– Да вот представила, что ты будешь делать, если, - цокнула она, - Если Лушка за это время притащила нам четвёртого согрызяя!

Пуши заржали так, что соседи закрылись хвостами от звукового давления.

– Лучше конечно согрызяйку, - цокнул грызь, проржавшись, - Но если и, так в чём песок? Что йа буду делать? Цокну и помотаю ушами, вот что. Хотя, зная Лушечку, не думаю, что это вероятно.

– А, тогда в пух.

Вместе с небольшой стаей фрегов и прочих кораблей "фрога" быстро дошла до планеты и нырнула в атмосферу, как обычно, практически вертикально. У грызей явственно захватывало пух от вида разворачивающегося внизу Леса, и от того, что они наконец видели настоящий низ, а не условный, как в пространстве. Практически все грызи знали вид на родные околотки с высоты орбиты, потому как были причастны к космической индустрии и полётам, так что ощущение складывалосиха исключительно пушное. Вряд ли это соответствовало действительности, но Скупышу казалось, что он узнал бы свой район с такой высоты среди любого количества орбитальных снимков. "Фрога" тем временем перешла в горизонтальный полёт и снизила скорость до под-звуковой, так что на земле стали различаться отдельные посёлки и башни, торчащие из лесного ковра. По отсеку раздался массовый звук когтей, шкрябающих по обшивке, потому как грызи предвкушали. Сделав широкий круг, машина спикировала на ровный участок бетонки, и села позади большого автобуса, подняв тучку пыли.

– Разбегаться, не блокировать дорогу!
– цокнуло из динамиков, ибо машина шла на удалённом управлении, - И да, за хрурность!

– За!
– согласились грызи, и попрыгали в открывшуюся дверь.

Едва хвосты убрались из-под крыльев, "фрога" подпрыгнула вверх и завернула петлю, враз прошив кучевое облако и исчезнув в вышине. Вокруг наступило замечательное затишье, разрежаемое стрёкотом насекомых и чириканьем птиц, ибо в сдешних широтах стояло полновесное лето, с травой по уровень ушей и объедаловом ягод. "Иии, хвойничек!" - хотел цокнуть Скупыш, но Астриса уже тёрлась ушами об этот самый предмет, так что в субтитрах не нуждалась. Задувал достаточно сильный южный ветер, несущий как ни странно тепло, и наполнявший воздух пыльцой и запахами цветущих трав и хвойной смолы. Пуши кивнули ушами попутчикам, которые скрылись в кустах по другую сторону дороги, и какое-то время посидели на обочине, опушневая. Они просто урчали, когда Мир гладил их по ушам ветром и ласковым солнечным светом - всмысле и обычно урчали, а уж после перерыва - тем более. По бетонке неспеша прокатывались автомобили, дополняя картину спокойной и планомерной возни; судя по звуку, некоторые из них таки везли ничто иное как Вещи, хотя ни одного тоадоида не находилосиха за световые годы.

– Оо курицыны уши, какое счастье!
– тихо цокнула Астриса, обняв согрызяя и уткнувшись носом в пушную щёку.

Согрызяй был согласен; прийдя к такому соглашению без особой полемики, пуши ещё покормились светом и воздухом, потом таки соскреблись на лапы и двинули вдоль дороги, к тому гнезду, где обитала Лушка, потому как в нулевую очередь собирались потискать её и послушать, как оно, а потом уж потрепать за уши остальных знакомых и родичей. Вдоль дороги всё было в пух, и дальше от неё - туда же; кусты цвели и во многих местах баловали зверей ягодами и орехами различных сортов. Если бы двоепушие не спешило домой, оно на сто пухов застряло бы в зарослях малины, ежевики и лещины, а так только схватили по горсти ягод, пробегаючи мимо.

– Пуши, ну и пуши, гуся вам в уши, - приквохтывали встречные на тропинках местные грызи.

Местные по большей части знали Скупыша в морду, а уж в зелёно-белых спецовках белоельского космофлота их нельзя было не опознать, так что грызи тешились и предлагали зайти на чаи.

– Дарим выводок бобров и нутрию!
– отвечали разведчики, - Обязательно зайдём, только пчелу перевернём... тьфу, тоесть эт-самое.

Собственно, они нипуха не шутили и не отцокивались впустую, а действительно потом взяли да и зашли - а чё, чай лишний не бывает. Однако сначала всё-таки Скуп с Астрисой прошли по узким, в хвост шириной, проходам между изгородями, увитыми колючими растюхами, дабы попасть на огороды. Тут буквально всё было пропитано духом Огорода, каждый пук травы был заприходован, окучен, удобрен, и при надобности поливался. Прямо над ушами, над сквозным проходом, проходили подвешенные на столбы трубы, кабели, а то и пневмопочта для пересылки огурцов. Эти места внушали грызям не меньше, чем вид громадной космической индустрии вокруг планеты, ибо были корнями оной. Грызи не были зверями с прошитой тягой к строительству Ёлок и прочих овощей - тягу нужно было ещё произвести, для чего и служило всё подсобное хузяйство. Копаясь здесь на грядках и в маленьких мануфактурах, пуховичные звери втыкались в радость созидательного труда, натаскивались, а потом уже начинали трясти выше, быстрее, сильнее.

У знакомой на сто пухов изгороди Скупыш вспушился дополнительно, и потянул за провод от телеграфа, который вытягивал стремянку, чтобы перелезать через забор. Вместо этого провод упёрся в ограничитель, а за густой листвой раздался звонок, потом тряхнулись уши и послышалась возня.

– ИИИ!!
– оглушительно цявкнула Лушка, расслушав своих через забор.

Лестница со скрипом спустилась на землю, грызи рванули по ней вверх, и аккурат посередине, над забором, поймали друг друга в лапы. Поскольку тискаться на шаткой стремянке было очень неудобно, хвосты скатились по смеху внутрь ограждения, и уже там пух оказался основательно измят. Скупыш несколько секунд был просто в апухе, ничего не слыша кроме своей грызунихи, и лишь усилием воли пришёл в годность.

– Ца!
– шёпотом цокнула Астриса, показав пальцем на навес рядом с гнездом.

Оттудова уставились ушками два мелких грызунёнка, размером с крупную белочь; зверьки сидели бок о бок на поленнице, и разом мотнули хвостами туда-сюда. Белочь была примерно двухмесячной выдержки, потому как уже прыгала, чивкала и была опушнена по полной программе.

– Скупыш, Астри!
– мотала ушами Лушка, - Вы таки принесли свои хвосты, пуховичные звери! ЦЯВК!

– Да мы тоже рады видеть, в частности тебя, - цокнул Скупыш, - Ииихх... А это белочь?

– Это - белочь, - со всей возможной ответственностью заявила грызуниха, - Сядьте лучше на четыре лапы, чтобы быстрее привыкли к вам.

– Хоть на пять лап, - правдиво ответил грызь, опускаясь на лапы, - А Лушечка, эт-самое?

– Ну, бережёного хвост бережёт, - пояснила она, - На всякий случай заблочила лестницу, всё-таки белочь.

– Моя согрызяйкааа...
– разом цокнули Скупыш и Астриса, хватая согрызяйку с двух боков, и захихикали.

– Это что получается, мы столько времени мотылялись?!
– ужаснулась Астриса, - Вроде было месяца три!

– Пух-с, это по еловому времени столько, а по местному, в итоге всего, восемь месяцев.

– Именно так, - подтвердила Лушка, - Через пол-года ваша согрызяйка обельчилась, и вот пух.

– Пух в пух!
– потёр лапы Скупыш, - Ты их как-нибудь называла?

– Грызунёнок с серым хвостом и грызунёнок с рыжим хвостом, - скатилась в смех белка-мама, - Думаю, песок будет обычным порядком, пусть сами себя называют. Для отчётности имена не нужны, белочь проходит под инвентаризационными номерами, так что и.

– Такие мягкиеее...
– сощурилась Астриса, - Погладить бы.

Белочь стала прыгать туда-сюда с поленницы на ёлочку, потом уселась шелушить орех, сразу на две морды. Доносилосиха весёлое почивкивание, потому как мелкая белочь ещё не цокала.

– Обгладитесь, - заверила Лушка, - Когда привыкнут к хвостам. Они у нас очень быстро привыкают, не то что бывает.

– Так и, - ослушался Скупыш, - Тебе ничего не надо для выращивания белочи, ну на всякий случай спрашиваю?

Лушка скатилась в смех, полный исключительного довольства, и обняла грызя.

– Нет, Скупышок, вы всё уже сделали, что нужно для выращивания белочи. Теперь нужны только вы сами, чтобы учить грызунят цоцо и всё такое дальше.

– Впух, да ты огородная грызуниха!
– удивилась Астриса, будто первый раз услышала.

Это было в запятую, потому как Лушка - просто смеха ради, для самонатаскивания, и на всякий случай - окопалась на огороде так, что внутри забора можно было прожить несколько лет, не высовываясь. Здесь был свой колодец - его правда вырыл Скупыш в своё время - и небольшой ветряк на вышке из жердей, каковой сделала уже сама грызуниха. Помимо грядок с овощами и ореховых кустов, имелся и заливной ивняк для выращивания горючего для печки, и многие другие знаменательные объекты народного творчества. Частью это всё нагородили грызи вместе, но и чтобы поддерживать, требовалосиха как следует пошевелить хвостом и головой.