Вторая единственная

Я так понимаю, эта милая полноватая дама и есть госпожа Эфа. Видимо, она с большой любовью и трепетом относится к своему делу, раз сама работает в лавке фармацевтом.

Пока я разглядывала хозяйку заведения, большинство покупателей покинули помещение. Наверное, это были люди без рецептов. Блин, и я без рецепта. Теперь как-то неловко стоять «зайцем». Но я ещё не согрелась.

По стеночке ползу в самый дальний угол зала и встаю там, стараясь не привлекать внимания. Сейчас руки, ноги отойдут, и я уйду. Десять минут — не больше.

— Пять унций «Негодования», — покупательница протягивает аптекарше заполненный бланк.

— Доктор выписал вам две с половиной унции «Негодования», — прочитав рецепт, Эфа поправляет очки на носу.

— Я знаю, — дама машет ручкой. — Но боюсь, одной дозы будет мало, и я снова прощу мужу все грехи.

— Доктору виднее, — строго заявляет аптекарша. — С вас пятнадцать грон за две с половиной унции.

Заворожено наблюдаю, как Эфа отмеряет пипеткой дозу препарата и пытаюсь переварить то, что услышала. Я разное повидала, но чтобы в аптеке продавали негодование в жидком виде… Однако! Интересно, что ещё здесь есть? Может быть, «Любовь» на разлив или «Ненависть» в порошке?

Как мелко я плаваю со своими предположениями, становится ясно, когда пожилой мужчина в чёрном кашемировом пальто, просит у Эфы… «Жадность»!

— Ох, и насмешили вы меня, господин Гросс! — от души хохочет аптекарша.

— Чем же? — мужчине совсем не смешно. — Рецепт от доктора, печать настоящая.

— Я не об этом! — утирая слезу веселья, заявляет Эфа. — Да простит меня Королева, но вы, господин Гросс, самый большой скупердяй Альвахалла! Зачем вам «Жадность»?

— Понимаете, дорогая моя Эфа, я, похоже, старею, — тяжело вздыхает мужчина. — Позавчера одолжил племяннику сто грон, а сегодня подал нищему у собора. Куда это годится? — качает головой. — Я так всю репутацию растеряю.

— Хм-м… действительно, — аптекарша сбавляет градус веселья. — Серьёзный случай.

— Да-да! — кивает господин Гросс.

Эфа набирает пипеткой «Жадность» из большой бутылки и поглядывает на меня. Ч-чёрт… заметила. А я так надеялась основательно согреться и досмотреть «сериальчик». В этой аптеке не только тепло, но и очень интересно.

— Что же вы там стоите? — аптекарша улыбается мне. — Проходите ближе.

— Я-а-а… — делаю неуверенный шаг вперёд. — У меня нет рецепта, — чувствую, как щёки наливаются краской. — На улице была метель, и я зашла погреться. Мне пора. Извините, — топаю к двери.

— Как это — нет рецепта?! — прилетает мне в спину от Эфы. — Рецепт у вас при себе!

— Что? — оборачиваюсь.

— Проходите, не стесняйтесь, — настаивает аптекарша.

У меня с собой рецепт? Нет. Вроде. Спорить с Эфой не берусь — иду к лакированному прилавку. Мне интересно, что из этого получится.

— Вы, наверное, меня с кем-то перепутали, — пытаюсь объяснить хозяйке лавочки.

— Я ничего ни с чем и никого ни с кем не путаю. Никогда, — заявляет Эфа. — Подождите минуту, пожалуйста, — просит меня и переводит взгляд на господина Гросса. — С вас тридцать пять грон, — мило улыбается мужчине.

— Сколько?! — мужчина взрывается мгновенно. — Тридцать пять грон за малюсенький флакончик «Жадности»?! Это грабёж!

— Это цена, — Эфа хихикает. — Наличные или чек?

— Чек, — буркнув, покупатель достаёт из внутреннего кармана пальто чековую книжку.

Выписывая бумажку на тридцать пять грон, он тихо, но от души костерит аптекаршу. Только её, похоже, это ни капли не смущает. Правильно, чего ещё ждать от главного скупердяя столицы? Мужчина забирает пузырёк с «Жадностью» и уходит. Мы с Эфой остаёмся в аптеке одни.

— Итак, госпожа Золотова, — она прямит спину, — ваш рецепт, будьте добры.

— Что?.. — у меня глаза едва не вываливаются из орбит. — Откуда вы знаете моё имя?

— Я много чего знаю, — аптекарша хмыкает. — Рецепт у вас в кармане, в бумажном конверте.

Пара мгновений, чтобы немного отойти от шока, и моя рука сама тянется в карман. Там письмо от Раждэна, которое мне дала Люба. Но… кроме письма в конверте я нахожу ещё и рецепт. Почему я его там сразу не заметила? И как о нём узнала Эфа?

— В-вот… — растеряно моргнув, отдаю бланк аптекарше.

— Угу… «Умеренность» в таблетках, — Эфа достаёт с полки три спичечных коробка и кладёт их на монетницу. — Пятьдесят грон, — озвучивает цену.

— Да… я… сейчас, — суетливо развязываю замшевый мешочек с гронами и пытаюсь отсчитать деньги.

Проблема в том, что гроны — это мелкие шарики, чуть больше дроби каждый, а у меня руки-крюки.

— Всё в порядке? — участливо интересуется Эфа.

— Всё отлично! — улыбаюсь смущённо. — Просто пальцы ещё не согрелись.

— В таком случае вам надо выпить что-нибудь согревающее. Могу предложить какао.

— Эм-м… мне неловко.

— Неловко будет, если придётся собирать деньги по всему залу, — безапелляционно заявляет аптекарша.

Я пикнуть не успеваю, а она вешает на дверь табличку «Закрыто». Похоже, придётся задержаться. Отказывать невежливо. И бесполезно.

* * *

— Я иду тебя искать! — ору на всю гостиницу и, собственно, иду искать.

Вечер, полумрак узких коридоров «Романтика» и я злой, как чёрт, ищу драпанувшую девчонку-ангела. Заведение сегодня пустует — ни одного постояльца, — и я чувствую себя махровым маньяком. Но раз начал — закончу. Молись пернатая.

Эта коза за администраторской стойкой едва увидела меня на пороге — дала по тапкам. Невиновные не бегают. Значит, рыльце у неё в пушку, а мне страсть как хочется узнать, в чём дело.

Иду по приборам. В смысле, по запаху. Прятаться от оборотня с волчьим нюхом — глупо и недальновидно.

— А-ай! — верещит девчонка в ужасе.

В одном из номеров в шкаф залезла. Наивная. Хотя…

Крепко держу девку за руку и сую голову в недра шкафа. Ля-я! Да у нас тут вход в тайную комнату! Или, правильнее сказать, в подземелье. Не успела, красавица, уйти огородами.

— Ну, привет, — рычу, выдёргивая гадалку из убежища.

— Не надо! Прошу, не трогайте меня! Я всё расскажу! — паникует.

Вот это я понимаю! Не успел толком припугнуть, а она уже на всё согласна. Мне нравится.

— Давай! — соглашаюсь с энтузиазмом. — Рассказывай на хрена ты к моей жене с гаданием полезла и что оно значит! — требую и тащу девчонку к кровати.

Толкаю хрупкую хозяйку гостиницы на грязный матрас. Она падает и зыркает на меня со страхом и ненавистью — идеальная жертва.