Вторая игра
Шрифт:
Мы такой ошибки не делали, так что к основной фазе войны силы более-менее сравнялись. Преимущество по всем параметрам было за противником, но оно было не фатальным. Бесит меня эта война. Хорошо, что для меня она уже закончилась… или нет? Всё-таки я теперь полноценный Джинчурики и вряд ли сумею это скрыть, иначе мне никак не объяснить, как я победил Роши. Ну ничего, у меня уже два стихийных Кеккей Генкая. Если смогу одолеть ещё и Хана, получив от него Гоби. Хорошо, что у меня почти абсолютная память и я помню имена всех биджу. Ммм… а если запечатать их всех в себе? Хотя тогда возникнет проблема с Курамой и Шукаку. Однохвостый ненавидит Девятихвостого, да и вообще просто сумасшедший. А остальные вряд ли согласятся держать его на цепи, а даже если и согласятся,
“Курама, Хого.”
“Да?”
“Что мне делать с Шукаку? Он вряд ли согласится сидеть во мне добровольно из-за тебя, Курама, выпустить я его тоже не могу: начнёт громить всё вокруг, всё-таки он сумасшедший… Просто не представляю, как поступить.”
“Мы подумаем, Асура. Спасибо, что обратился по этому вопросу именно за нашим мнением.”
“Спасибо.”
Возвращение в Коноху вышло будничным, только на меня теперь косились со страхом, а уже потом с ненавистью. Видимо, разлетелась весть о том, кто завалил Шукаку, а потом к этому добавился ещё и Сон Гоку. Цунаде на фронте побывала, но не долго, где-то около месяца. Когда мы к ней зашли, то были тут же затисканы. Я больше, Саске — меньше. Яме боязливо отошла в сторонку, так что её просто крепко обняли. Нам Сенджу передала и документы, которыми занималась до этого. Я, помню, ставил какие-то подписи, особо не читая и удовлетворяясь мнением Кушины, что всё нормально, так что когда наш отряд уходил, то у Цунаде уже всё необходимое было и ей оставалось лишь закончить текучку. Во время войны бюрократия неслабо страдает, так что с её связями было не слишком сложно провернуть всё достаточно незаметно. Через недельку всё вскроется, но вряд ли у Хокаге или ещё кого найдётся время ещё и для нас.
Как результат махинаций блондинки, в Конохе появился новый Ичизоку: Узумаки-Сенджу, в который теперь входил я, Цунаде, Саске и Яме. Клан получал оба наших квартала и все предприятия, все деньги обоих кланов и все договора и союзы. В общем, я чуток прифигел, но всё-таки отошёл. Я-то готовился к долгой и нудной бюрократической войне и интригам, а тут так быстро всё…
Моя… невеста теперь уже нас окончательно и долечила, особенно меня, так как мои чакро каналы до сих пор не восстановились до конца, а работать с СЦЧ полноценно может только ирьенин S ранга. Собственно, именно это умение и определяет такой ранг. Заодно Цунаде оценила и наш уровень силы. Впечатлилась. Сначала саскеным (П. А. Я В КУРСЕ, ЧТО САСКЕ НЕ СКЛОНЯЕТСЯ!!! ЧТО ХОЧУ, ТО И ВОРОЧУ!), а затем и моим. Особенно когда я создал на полигоне тысячу клонов и сказал, что могу ещё столько же раз эдак десять. Теперь я человек-армия, ведь каждый мой клон — это очень сильный генин. Даже скорее хилый чунин. Только вот Мадару количеством не возьмёшь. Всех этих клонов даже Шукаку размажет, не говоря уже о ком-то посильнее.
Оставив… невесте пару десятков клонов для занятий ирьениндзюцу, я полез… правильно! На горячие источники! Всё-таки это гениальное изобретение! Здесь можно по-настоящему снять стресс и расслабиться. Только ощущая, как горячая вода обволакивает кожу, а холодная стекает между волос и ниже по шее, можно выплеснуть из себя всё накопившееся. Хотя выплеснуть — не верное слово. Скорее позволить вытечь… в этих чудесных местах я отмокал около шести дней, ни о чём не думая и ничем не занимаясь.
— Тебе пора получить собственный призыв, — огорошила меня Цунаде с утра пораньше.
— Слизни?
— Нет, пойдёшь в свободный поиск. Нанесём тебе печать общей защиты, в рот — преобразующие Футон и Суйтон в воздух и воду. И ещё добавим запечатывающую. Засунем в неё пару сотен пищевых пилюль.
— А другие почему так не делают?! — в шоке спросил я. Блин, а ведь реально такие возможности открываются! Как я раньше-то не подумал?!
— Не могут нанести достаточно точно и так, чтобы держалась нужное количество времени, — хмыкнула бывшая Сенджу.
“Я помогу, дай контроль.”
“Щас.”
—
Каге Бушин но Дзюцу! — говорят мои губы, управляемые чужой волей, пока руки складывают нужные печати. Тут же появляется Кушина, мгновенно использую Хенге, пока ещё не рассеялся дым от клона. И то правда: мало ли где наблюдатель сидеть может, мы же в деревне шиноби. Паранойя ещё никому не вредила… наверное, — Кстати, — я тут же вернул себе возможность говорить, — А что будет, если я там не смогу заключить контракт?— Нанесём тебе ещё и печать призыва. Через пятнадцать минут вернём. Там время должно идти быстрее, так что тебе хватит времени. А с твоими запасами чакры ты сможешь просто создать из неё кокон и дождаться нашего призыва, в случае проблем.
— Ну хорошо.
— Тогда раздевайся, — с абсолютно серьёзным лицом произнесла блондинка.
— Полностью? — ехидно спрашиваю, поднимая бровь.
— Да. Хотя трусы можешь оставить.
— Язва, — бурчу, стягивая шорты и майку, которые ненадолго сменили мой истерзанный костюм. Всё-таки он чрезвычайно удобен.
Следующие три часа стали для меня пыткой. Эти две мучительницы только и делали, что водили по мне кончиками кистей. А я даже дышал еле-еле. Под конец они вообще начали говорить задержать дыхание на какое-то время. Блин…
Потом меня оставили просыхать. Вот никогда не поверю, что у Узумаки нет техник для просушки печатей! А когда я спросил, почему эту жуть на мне рисуют кистями, то сама пояснила, что подобные печати хоть и перекладывали на ручные знаки, но она их не учила в таком виде, а рыться в библиотеке — долго.
Наконец, всё было кончено. Сложив за секунду последовательность из двенадцати знаков, я исчез. Перед этим Кушина развеяла клона.
Плюсы окружения обнаружились сразу: нет ни вакуума, ни километров воды наверху, ни лавы под ногами… только лёд. Лёд и безмолвие. Даже слабого ветерка не дуло. Абсолютная тишина.
Достав из инвентаря специальный свиток, я подал в него чакру. Бумага в моей руке сгорела. Это был хороший знак — атмосфера идентична привычной мне. Вдохнув, я упал на колени и сжал рот, подавая в лёгкие и гортань медчакру. Воздух был ледяной. Даже не так — ЛЕДЯНОЙ. Дыша тем, что успел взять с собой, я постепенно стал смешивать его с внешним. Остановившись на пропорции один к одному, я прекратил это гиблое дело: и так уже едва вдыхал эту ледяную смесь.
Не испытывая и дальше судьбу, я побрёл, куда глаза глядят. Повсюду был только лёд и снег. Ледяные глыбы, холмы… а ещё трещины. Огромные трещины в земле. “А нет, тоже во льду,” — мысленно хмыкнул я, глянув в одну из них. Она спускалась очень, очень глубоко.
Защитная печать работала и против температуры. В таком режиме, как сейчас, её хватит часа на два… примерно.
Я уже устал бродить здесь и начал порядком подмерзать. По субъективному времени я уже скитаюсь часа три. Печать получилось перевести в более щадящий режим. Температура вокруг теперь градусов десять, но зато такой она продержится ещё долгое время. Реально же, как мне кажется, должно быть что-то около минус семидесяти-восьмидесяти. В конце концов я решил спустится вниз: там должно быть теплее.
“И кто может ЗДЕСЬ водиться? Снежные барсы? Ледяные змеи? Плесень какая-то? Бля, нахера я сюда полез. И какой у этого грёбаного мира коэффициент времени? Десять к одному? Нет, уже точно больше, раз мама с Цунаде меня до сих пор не вытащили…”
Расщелина постепенно расширялась, образуя ледяной коридор. В конце концов я достиг пола, оказавшегося, для разнообразия, каменным. Дальше я брёл уже по коридору. Только когда потолок над моей головой сомкнулся, я обратил внимание, что лёд вокруг светится фиолетовым. Самое поганое — я всё больше мёрз. Мне пришлось ослабить действие печати ещё, а потом и ещё, и ещё раз. По ощущениям температура сначала была под минус десять, потом — тридцать и наконец примерно пятьдесят градусов. Чакра, гоняемая по телу, помогала, но я всё равно мёрз. А чем-нибудь огненным дышать мне было просто страшно: вдруг щас вся эта громада надо мной возьмёт и рухнет?