Вторая любовь
Шрифт:
Венеция, уперев руки в бока, огляделась по сторонам и покачала головой.
— Ну почему, — в отчаянии простонала она, — ну почему же, когда ты кого-нибудь ищешь, этот парк становится все больше и больше?
— Потому что он и на самом деле большой, — ответила Дороти-Энн. — В нашем городе настолько привыкаешь ко всему вертикальному, что на открытом пространстве теряешь чувство перспективы.
— Полагаю, ты права, — вздохнула Венеция. — Ну и как ты собираешься с этим справиться? Я предлагаю нам разделиться.
Дороти-Энн согласилась:
— Я проверю северную часть, где всегда собираются
Негритянка проследила за рукой подруги.
— Ты имеешь в виду полицейские машины и кучу зевак? Ох, детка! Не можешь же ты думать…
— Честно говоря, я уже не знаю, что думать. Но у меня нехорошее предчувствие.
Венеция не стала терять времени.
— Тогда пойдем туда и проверим, — решила она и двинулась вперед.
Дороти-Энн пришлось почти бежать, чтобы не отстать от длинноногой подруги. Она подумала, что ей следовало бы сменить туфли. Особенно когда женщины решили срезать путь и пошли прямо по траве. Средней высоты каблуки, которые носили они с Венецией, не подходили для прогулок на свежем воздухе. Они впивались в землю, мешали идти.
Когда женщины подошли к месту преступления, там собралось восемь полицейских машин, каждая стояла под особым углом. Из всех машин доносилось тявканье радиопередатчиков. Фургончик коронера только что подъехал, и два полицейских расчищали ему дорогу, убрав часть желтой ленты, опоясывающей деревья и огораживающей место преступления.
Наплевав на строгие полицейские правила, Венеция подняла часть ленты и прошипела:
— Быстро! Детка, чего ты ждешь?
Дороти-Энн замешкалась, потом ловко нырнула под ленту. Венеция последовала за ней.
— Эй! Эй, эй, эй! — К ним бегом устремился полицейский с грубым голосом. — Эй, дамочки! Вы что читать не умеете? Ну-ка, вон отсюда. Быстро!
Сдвинув фуражку на затылок, он свирепо смотрел на молодую женщину. Венеция оказалась выше его почти на три дюйма, и мужчина очутился в очень невыгодном положении.
— Леди, вы что оглохли?
Венеция пошире расставила ноги, чтобы удобнее было стоять.
— Слушайте, мне нужно только узнать не стала ли жертвой полная женщина около пятидесяти, с большой грудью, мясистыми губами и начинающими редеть рыжими волосами. Веснушки… Глаза зеленые.
Полицейский смерил ее мрачным взглядом.
— Откуда вы знаете? — подозрительно поинтересовался он. — Это вы звонили в полицию?
— Я ничего не знаю, — спокойно парировала Венеция. — Но мы ищем женщину, которая подходит под это описание. Если это она, то на ней длинная темная юбка в клетку, вероятно, черная или синяя, может быть, темно-серая. Белая блузка с высоким воротом из вуали с перламутровыми пуговицами и фальшивыми карманами…
— Фальшивыми чем?
Высокий лысый детектив с единственной прядкой черных волос и усами, призванными компенсировать недостаток растительности на голове, услышал их разговор. К лацкану его спортивной куртки была прикреплена
карточка-удостоверение.— Я этим займусь, — успокоил он полицейского. Потом представился Венеции и Дороти-Энн: — Я детектив Пассел. — Он засунул руки в карманы, задумчиво взглянул на Венецию. Потом его тяжелый долгий взгляд упал на Дороти-Энн. — Одна из вас, леди, знает жертву?
— Именно это мы и пытаемся выяснить, — объяснила Венеция.
— Не возражаете против опознания тела? Должен вас предупредить. Зрелище не из приятных.
«Пусть это будет не няня Флорри, — молилась Дороти-Энн. — Пусть это окажется кто-то, кого мы не знаем. Разве для одного дня с нас не достаточно?»
— У меня вопрос, — неуверенно начала Дороти-Энн. Она глубоко судорожно вздохнула. — С ней… С ней… кто-нибудь был? — ей хотелось спросить: «Был ли с ней маленький мальчик», но она не смогла произнести этого.
— Нет, мэм. Жертва только одна.
— Я попробую опознать тело, — решилась Венеция. Она сжала руку Дороти-Энн. — А ты постой здесь.
— Нет, — Дороти-Энн покачала головой. — Я должна сама все увидеть. Иначе я не успокоюсь.
Они двинулись следом за детективом Пасселом. Тот приговаривал на ходу:
— Все в порядке. Они со мной. — Он провел их к огромному кусту. Вокруг лежащего на земле тела выстроились полицейские в подкованных железом ботинках.
— Прошу прощения, господа, — заговорил Пассел. — Эти дамы попытаются опознать убитую.
Копы молча отодвинулись. Дороти-Энн и Венеция подошли ближе и посмотрели на землю.
Перед ними лежала няня Флорри. Мертвая, она выглядела более плотной, чем при жизни. Белая блузка перепачкана, глаза широко открыты, и голова повернута под каким-то странным углом. И тут Дороти-Энн поняла, почему. Шотландке почти отрезали голову. Земля у нее под головой пропиталась кровью, а вокруг шеи повязан красный галстук.
— Мэм? — негромко напомнил о себе детектив Пассел.
Дороти-Энн кивнула и отвернулась. Венеция обняла подругу.
— Это няня Флорри, — прошептала Дороти-Энн. — Ее полное имя… — она сглотнула и поправилась. — Ее звали… Флора Доббин Фергюссон. Она работала на меня. Была няней у моих детей.
Детектив вынул из кармана маленький блокнот, шариковую ручку и стал записывать информацию.
— Знаете ли вы, когда ее в последний раз видели живой?
— Когда она… Сегодня утром; когда няня вела на прогулку моего младшего сына. — Дороти-Энн порылась в сумочке, достала бумажник и вынула недавнюю фотографию Зака. Она протянула ее детективу. — Вы видели его? Кто-нибудь видел моего сына?
— Вы хотите сказать, что ваш сын пропал?
Дороти-Энн едва заметно кивнула.
В разговор включилась Венеция:
— Детектив, миссис Кентвелл пришлось пережить сегодня несколько крайне неприятных минут. Не могли бы вы зайти к ней позже? Я полагаю, что ей просто необходимо выпить чего-нибудь покрепче и лечь.
Детектив Пассел кивнул.
— Я прикажу кому-нибудь из моих людей отвезти вас домой. Мы сможем с вами связаться?
— Да, — ответила Венеция. Она продиктовала адрес городского дома Кентвеллов, детектив записал его. — По этому же адресу жила и миссис Фергюссон.