Вторая любовь

— Я просто перечислила все можно и нельзя, — ответила Венеция. — А они меня слушали. — Она подвинула себе мексиканское плетеное кресло, села на черно-белые подушки из коровьей кожи и жестом указала на стеклянную стену. — Эй, ты заметила? Детка, тебе повезло. Отсюда открывается прекрасный вид. Хорошо, правда?

— Да, — голос Дороти-Энн прозвучал мрачно. — Как раз то, что нужно. Чтобы я не забывала, — она жестом указала на окна, ее губы сложились в горькую улыбку, — о прекрасных величественных Скалистых горах!

Венеция мысленно стукнула себя. «Черт, — подумала она, — как я могла так сглупить? Мне следовало сообразить, что пейзаж будет ей все время напоминать о Фредди. Почему, будь оно все проклято, это до меня раньше не дошло?»

— Милая, я вот что тебе скажу, — начала Венеция. — Почему бы нам не переехать в комнаты поменьше и с одним окном? Тогда ты хотя бы сможешь задернуть занавески.

Дороти-Энн покачала головой.

— Нет, — с нажимом произнесла она, глядя на изломанные заснеженные пики вдали. — В этих горах исчез Фредди. Кто знает? Может быть, я схожу с ума, но не могу отделаться от ощущения, что если я стану смотреть на них достаточно долго, они вернут мне его.

Венеция наклонилась вперед и схватила подругу за плечо.

— Прекрати! — хриплым шепотом приказала она. — Дорогая, послушай меня! Разве тебе мало досталось за эти последние несколько дней? Если ты будешь продолжать изводить себя, это никому не поможет. Ни тебе, ни Фредди, ни ребенку, которого ты потеряла.

Вот этого-то Дороти-Энн слышать как раз не хотела. Весь подавляемый ею гнев и страх, мощный, ослепляющий, взрывоопасный, вскипел в диком порыве. Она немедленно накинулась на Венецию.

— Тебе-то, черт возьми, откуда знать? — внезапно закричала она, и в ее глазах появился дикий блеск. — Ведь не твой муж пропал без вести! Не у тебя произошел выкидыш! Не ты проснулась однажды утром и узнала, что у тебя нет матки!

Венеция сидела очень тихо, ощущая каждое слово, вонзавшееся в нее с почти физической болью. Только это она и могла — не вздрагивать, когда град упреков сыпался на нее, поражая в самое сердце.

— Спокойно, детка, — мягко сказала она. — Я на твоей стороне, или ты об этом забыла?

Казалось, какое-то мгновение Дороти-Энн пребывала где-то в другом месте, далеко, до нее невозможно было достучаться. Ее глаза лихорадочно блестели. Потом вдруг их огонь погас, и гнев у нее внутри увял. Внешне это выглядело так, словно из нее выпустили воздух, как из проколотого воздушного шарика. Уткнувшись головой в подушку, она заплакала.

Негритянка быстро встала, пересела на край кровати и мягко, но твердо обняла Дороти-Энн. Она подняла ее, прижимая лицом к своей груди. Венеция чувствовала, как дрожит молодая женщина.

— Ну-ну, — успокаивала она, поглаживая подругу по голове, а другой рукой похлопывая конвульсивно вздрагивающую спину. — Все в порядке, дорогая.

— Нет, это не так! — голос Дороти-Энн звучал приглушенно. — Это просто потому, что я так… напугана! Никогда в жизни я ничего так не боялась!

— Детка, в противном случае ты не была бы человеком. Или тебе больше бы пришлось по душе быть роботом?

Дороти-Энн медленно выпрямилась и подняла к ней залитое слезами лицо. Она посмотрела на Венецию:

— Прости меня, — жалобно попросила Дороти-Энн, шмыгнула носом и вытерла слезы. — Не знаю, что это на меня нашло.

— Шш, малышка, — успокоила ее Венеция. — Я же знаю, что ты не хотела меня обидеть.

— Но я не имела никакого права…

— Эй! — Венеция обняла Дороти-Энн за плечи и улыбнулась. — Разве ты не знаешь? Каждому можно один раз выплеснуть свои эмоции.

— Нет, — сурово нахмурилась Дороти-Энн и покачала головой. — Выплеснуть эмоции — это одно, но сорваться на тебя…

— Милая, может, теперь ты об этом забудешь? Как ты думаешь, для чего нужны лучшие друзья?

Дороти-Энн взглянула на подругу мокрыми от слез глазами.

— Значит… я прощена? — тихонько спросила она.

— Черт, нет конечно! — хмыкнула Венеция. Она смахнула слезинки со щек своего друга. — И знаешь почему? — Негритянка глубоко заглянула в глаза Дороти-Энн. — Потому что мне нечего прощать.

Застрекотал мобильный телефон в кармане Венеции, напугав их обеих. Дороти-Энн судорожно вздохнула и отпрянула назад в кровати, словно пытаясь убежать от чего-то фатального. Телефон зажурчал второй раз. Она смотрела на Венецию огромными испуганными глазами. На третий звонок негритянка достала телефон и раскрыла его.

— Да? — произнесла она и стала слушать ответ.

Не осмеливаясь дышать, Дороти-Энн поднесла руку к губам. Она слышала потрескивание статического электричества и искаженный звук голоса на другом конце, но не могла разобрать ни единого слова.

Ее взгляд скользнул мимо Венеции к горам, где ослепительно сверкал снег, белый, как свежевыстиранное белье, и просторная синева огромного неба резала глаз насыщенностью красок.

— Они уверены? — спокойно спросила Венеция. — Абсолютно уверены? — Она послушала еще. — Ладно, не вешайте трубку. Я узнаю, сможет ли миссис Кентвелл поговорить с вами.

Прикрыв рукой микрофон, она повернулась к Дороти-Энн.

— Дорогая? — взгляд молодой женщины метнулся назад. Она испытующе взглянула на подругу. — Это координатор поисковых групп. Они обнаружили самолет.

— Фредди? — прошептала Дороти-Энн сквозь пальцы. — Он?..

— Ставить точку по-прежнему рано. Но он хочет поговорить с тобой. Ты можешь? — Венеция подала ей трубку.

Дороти-Энн уставилась на нее, как на ядовитую гадину. С усилием, она медленно протянула руку, взяла телефон и поднесла к уху.

— Алло? — осторожно произнесла она.

Воздушные волны принесли мужской голос. В нем звучал своеобразный, неторопливый среднезападный акцент человека, проводящего жизнь вне дома.

— Миссис Дороти-Энн Кентвелл?

— Да… Да, это я.

— Это капитан Уильям Френдли, координатор команд спасателей в Скалистых горах. — Его сообщение звучало спокойно и неэмоционально. Именно так учатся разговаривать офицеры полиции по всей стране. — Прошу прощения за то, что побеспокоил вас в такое время, мэм.