Вторая любовь
Шрифт:
— У Кармина уже есть работа, — сдавленно рассмеялась одна из них.
— И держу пари, что эта работа лучше того, что вы можете предложить! — добавила молодуха в платье с щегольскими оборочками. — Вам бы посмотреть, как Кармин заботится о своей бедной маме!
— Такой хороший мальчик, — с завистью проговорила третья. — Всем сыновьям следовало бы брать пример с Кармина!
Мама Рома шмыгнула носом, вытерла слезы и просияла. — Видишь? — обратилась она к Сонни. — Ты даром теряешь время. Кармину не нужна никакая работа.
— Послушайте, это важно, — Сонни
Мама Рома нахмурилась:
— Джимми… как?
— Вилински.
Женщина сморщилась, на лице появилось задумчивое выражение. Наконец, она покачала головой.
— He-а. Это имя мне ничего не говорит. — Толстуха оглянулась на белую мраморную поверхность рабочего стола. — Послушай, мне нужно вернуться к моим minni di Sant’Agatha.
— Дайте мне минуту, я вам объясню! — взмолился Сонни. — Прошу вас!
Женщина пожала плечами.
— Так объясняй. Только тебе это лучше делать, пока я буду работать.
Китаец последовал за ней к рабочему столу и стоял там, пока дородная сицилийка открывала дверцу духовки. Используя фартук как прихватку, опытной рукой она один за другим вынимала противни с готовыми пирожными и ставила их остывать на стальную решетку. Захлопнув дверцу, Мама Рома вернулась к поджидавшему ее тесту.
— Пахнет вкусно. — Сонни с удовольствием втянул воздух.
Хозяйка ресторана сделала круглые глаза.
— Теперь, как я понимаю, тебе не терпится отведать моей выпечки, — с насмешливой грубостью заметила она. — Точно говорю? Или у меня дел мало? — потом она смилостивилась. — Ладно, давай, попробуй штучку. Но сначала принеси пирожное сюда.
Фонг подошел к решетке, нагнулся и с одного из холодных противней, стоящих внизу, выбрал пухлую, золотистую булочку с вишней в ликере на макушке. Мама Рома быстро посыпала ее сахарной пудрой.
— А теперь mange, — подбодрила она. — Mange! Ешь!
Фонг откусил кусочек. Лакомство оказалось удивительно хрустящим, с нежной кремовой шоколадной начинкой.
— Эй! Это просто здорово!
Мама Рома выглядела возмущенной.
— Разумеется! — фыркнула она. — У меня все самое лучшее!
— Как это называется?
— Minni di Sant'Аgatha. — Итальянские слова нежно слетели с языка.
— Minni… как?
— Если перевести на английский, то это «соски Святой Агаты».
Китаец чуть не подавился.
— Вы ведь шутите, да?
Толстуха сердито на него посмотрела.
— Мы никогда не шутим по поводу наших святых! — мрачно предупредила она и быстро перекрестилась.
Пока он смотрел, ее проворные пальцы летая украшали вишней неиспеченные пирожные. Он посмотрел на наполовину съеденное пирожное в своей руке.
Теперь, когда ему сказали, оно и вправду выглядело как грудь с соском.
— Это пример набожности, а не богохульства, — работая, объяснила хозяйка ресторана. — Святая Агата — это покровительница Палермо и Катании. Видишь ли, когда префект Катании захотел
с ней переспать, она отказалась. Из мести он замучил ее, отрезав ей minnas, соски. Поэтому мы, сицилийцы, отдаем дань ее чистоте, называя пирожные в ее честь. Capite?— Э… да, — быстро согласился Сонни. — Отлично понял.
На самом деле, он не понял. Объяснение осталось недоступно его пониманию.
Но китаец не собирался возражать. Не в его интересах сердить женщину. Ему нужна ее помощь, чтобы установить связь с Сицилийцем.
Отдаленный родственник Сонни, лунтао в Гонконге, подчеркнул необходимость поторопиться. И Фонг не собирался его подводить. Ведь тот — его билет к вершине.
«Старику принадлежит почти половина Чайнатауна, — напомнил он себе. — Если я справлюсь с поручением, за ним не пропадет».
— Так насчет этого Джимми Вилински, — заговорил Фонг.
Мама Рома выкатила глаза.
— Я уже сказала тебе, — раздраженно ответила она, — что не знаю никакого Джимми Как-его-там.
Сонни постарался подавить нарастающее чувство раздражения.
— Послушайте, я просто хочу знать, сможете ли вы передать кое-что Кармину. Вот и все. Вы это сделаете?
— А, хорошо, — проворчала толстуха. — Что ты хочешь, чтобы я ему сказала?
Сонни достал свою визитную карточку.
— Отдайте ему вот это. Скажите, что я — новый посредник. Что я вместо Джимми Вилински.
— Постараюсь запомнить.
«Черт! — выругался про себя Сонни. — По тому, как она себя ведет, можно подумать, что я прошу ее запомнить список павших при Геттисберге».
— Он может позвонить мне по этому номеру.
Мама Рома покачала головой.
— Сын не станет тебе звонить.
— Почему?
— Кармин никогда ни с кем не разговаривает.
— Так что же мне делать?
— Приходи снова завтра вечером… Скажем, в одиннадцать. Может быть, у меня будет для тебя сообщение, но, может быть, повторяю тебе, его и не окажется. — Она равнодушно пожала плечами. — С Кармином никогда не знаешь. Иногда он звонит своей маме, порой забывает об этом. Но теперь я должна закончить с пирожными. Скоро здесь будет полно народа.
Женщина замахала руками на Сонни.
— А теперь, avanti. Avanti! Иди!
И с этими словами с ним распрощались.
Обрадованный возможности выбраться из душной кухни, Сонни Фонг махнул рукой остальным женщинам. Кто послал ему воздушный поцелуй, кто принял непристойную позу, но все проводили его смехом.
«Чертовы даго [14] !» — ворчал про себя Фонг, идя сквозь прохладные залы. Но во всяком случае, ему удалось установить контакт. А это первый шаг.
14
Презрительное прозвище итальянцев.