Вторая невеста Драконьего Лорда. Дилогия

Потолок мне, естественно, не ответил. В общем-то, я бы очень удивилась, если бы было по-другому.

Застирав одежду в тазу да развесив ее на веревке на улице, я в отличнейшем расположении духа вернулась в дом. По телу разливалась приятная усталость, и единственное, чего мне действительно не хватало, так это:

– Жаль, что расчески нет.

Деревянная расческа тут же спикировала с потолка на стол, за который я уселась, чтобы заплести волосы. Рейтар же сидел на кровати, пытаясь отобрать у дракошки палку, в которую тот вцепился мертвой хваткой.

– Спасибо, – произнесла я тихо, будучи уверенной, что ведьма услышит.

Была у меня мысль, конечно, попросить таким интересным образом еще и торт – уж больно давно я сладкого и вредного не ела, но жадность свою пришлось поумерить. А то вдруг к слезам Пастерии еще что-нибудь добавится.

Расчесав волосы, я была вынуждена отправиться спать. Кровать у нас была одна на всех, и назвать ее двуспальной у меня язык не поворачивался, но просящий, как говорится, не выбирает.

– Спи давай, – пробурчала я, укладываясь.

Укладывалась в одиночестве, так как Рейтар решил ретироваться с этого поля боя. Кирюша неустанно ползал по всей кровати, то забираясь под одеяло, то снова выбираясь из-под него. В конце концов моя нежная душевная организация не выдержала и дитенка я спеленала простыней.

Смотрел он на меня при этом как на врага народа. Причем на такого, который все у всех украл, но сбегать с места преступления даже не подумал.

– Полагаешь, его это удержит? – усмехнулся вернувшийся дракон.

Беззаконно подвинув нас с нагретого места на центр, он улегся у стены позади меня. Ну, собственно, ничего неожиданного. Вряд ли он с радостью лег бы на пол.

– Сейчас спою! – пригрозила я Кирюше, высовывающему из пасти язык. Язык мне начали показывать с двойным усердием. – Сам напросился!

Солнце село, спать легли мы, сладко обняли подушку.

Спи, мальчишка, сын мой милый, спать ложатся все квакушки.

Месяц светит, звезды вышли, сон ко всем приходит ночью,

Спи, сынишка мой любимый, пусть приснится все, что хочешь.

Пусть приснятся все игрушки и все книжки, что читали.

В этом сне с тобой, дружочек, мы зверей всех повстречали.

И медведь пришел к нам с леса, и зайчишки прибежали.

И оленя, и куницу, и бельчонка – всех позвали.

Спи, мальчишка, сын мой милый, пусть приснится все, что хочешь.

Все твои мечты и грезы явью станут этой ночью.

(Автор Дора Коуст)

Последние слова я пела тихо-тихо, осторожно разворачивая простыню. Накрыв спящего и сопящего Кирюшу одеялом, я замерла, ощутив, как меня обняли. Чужая рука оказалась тяжелой, теплая ладонь мягко скользнула по животу.

Почувствовав, как мужчина зарывается носом в мои волосы на затылке, опаляя нежную кожу дыханием, я практически перестала дышать. Мурашки пробежались по телу от самой шеи до кончиков пальцев на ногах. В груди появилась легкая щекотка, а в животе волнительное, тревожащее ощущение, которое лишь усилилось, стоило Рейтару прижаться к моей шее губами.

– Ты самая удивительная девушка, которую я когда-либо встречал, – произнес он едва слышно, а я заподозрила неладное.

Кажется, ведьма выполнила и его желание.

То самое, после которого у мужиков в округе все девушки становятся красивыми.

Черт, торт все-таки надо было просить!

Глава 10. А эльфы здесь странные

Рейтар

Она его бесила. Хотя нет, она его злила и раздражала. А впрочем, и эти слова совсем не подходили к тому, что Рейтар испытывал по отношению к Амелии. Он искренне считал, что эту девушку еще нужно воспитывать и воспитывать: устои драконов не позволяли противоположному полу вести себя так раскованно, свободно и даже вызывающе. Но при этом не мог не признать, что его тянуло к ней.

Амелия была ему симпатична.

Природа не обделила ее внешностью, но дело было совсем не в красоте ее глаз, что имели цвет коры Веонского дерева. Привыкший к тому, что в его присутствии девушки всех возрастов подобострастно приседают в реверансах в надежде пересечься с ним хотя бы взглядом, Рейтар был удивлен, отметив полное отсутствие интереса со стороны Амелии.

Она не пыталась показаться лучше, чем есть. Она говорила то, что думала, хоть порой и не думала вообще. Она была открытой, искренней и свободолюбивой, что полностью не соответствовало качествам, что были присущи дамам высшего света.

И... она была несносной. Забавной.

Драконы редко пересекались с людьми. В Королевство Пылающих приходили торговые судна, но женщины на этих кораблях путешествовали редко. Еще реже человечки попадали в столицу, потому что путь другим расам в сердце материка был закрыт.

В королевстве Пылающих было три уровня допуска и две крепостные стены, разделяющие материк на центр и кольца. В первое кольцо – узкую полоску берега – мог попасть почти любой желающий. В основном в нем располагались леса, рыбацкие деревеньки, шумные рынки, питейные заведения с отвратительной репутацией и публичные дома, где под покровом ночи творились темные делишки.

Во втором кольце расстилались желтокаменные города. Преступности там было по минимуму: стража усердно следила за тем, чтобы на улицах царили мир и покой. Примерно девяносто четыре процента всего населения составляли драконы, а еще шесть – те, кто получил разрешение на постоянное проживание в Королевстве Пылающих. Здесь были и мастерские, и всевозможные лавки, и заведения, где за приемлемую цену можно было как позавтракать, так и пообедать, и даже поужинать. Жизнь здесь была доступной, в отличие от столицы.

Сердце королевства драконов не отличалось ни гостеприимством, ни благотворительностью. В столице проживали лишь те, кто имел хоть какое-то отношение к семьям Великих Основателей. Гораздо больше там проживало стражи, нежели аристократов или слуг, а потому сами драконы нередко называли столицу “Железным Сердцем”.

Кроме дворца, дорогих рестораций, ювелирных мастерских и салонов, в столице также располагались храмы, куда стекались все, кто искал помощи. В основном это были те, в ком затесалась хоть капля черной драконьей крови, но имелись и иные причины просить о помощи – например, сложное материальное положение.

Однако Рейтар редко видел тех, кто приходил в храмы. С берега до соборов вели отдельные дороги, прошивающие весь материк. Они были замурованы в камень, представляя собой подобие пещер, выход из которых был только один. Покидать же святые стены прибывшим было строжайше запрещено. Через большие двери в храм прямиком из столицы могли попасть лишь аристократы и стражи, для которых в случае войны храмы были стратегически важными местами.

Если же кто-то из просящих о помощи нарушал закон и пробирался в сердце королевства, его ждала смертная казнь.