Вторая попытка

– А парень с норовом, да, Сеслав?
– Гулко рассмеялся "паташон".

– Помолчи, Вышата.
– Цыкнул на него длинный и, отвернувшись от своего спутника, смерил меня долгим взглядом водянисто-серых глаз.
– А вам, юноша, следовало бы проявить побольше уважения ко взрослым людям.

– Пока что эти безымянные и совершенно незнакомые "взрослые люди" не сделали ничего, чтобы заслужить моё уважение.
– Пожал я плечами.

– Ёрш, натуральный ёрш.
– С лёгким ехидством в голосе, воскликнул Вышата.
– Вы с ним похожи, Сеслав, ты знаешь?

– Уймись, кому говорю, семя Переплутово!
– Неожиданно растеряв всю свою меланхоличность, рявкнул длинный, после чего тяжело вздохнул и уже значительно тише договорил, попутно продемонстрировав свою идентификационную карту.

– Извините, Ерофей. Привычка. Позвольте представиться, Всеслав Меклен Грац, профессор кафедры философии Хольмского университета, а это мой... коллега, Вышата Любомирич Остромиров.

– Тоже профессор?
– Глянул я в сторону "колобка", на что тот прыснул.

– Нашему брату, Ерофей Павлович, громкие звания по статусу не положены.
– Весело произнёс "паташон".

– Вот как... Я наслышан о докторе Граце, Бийские не раз о вас упоминали. А вот господин Остромиров... впрочем, ладно. Так, что же привело в мой дом уважаемого профессора и не менее уважаемого волхва?

– Догадливый.
– С каким-то странным удоволетворением протянул Остромиров.

– В самом деле.
– Флегматично заметил Грац.
– Это радует.

– Хм, благодарю, конечно, за столь высокую оценку моего интеллекта, господа, но я не услышал ответа на свой вопрос.
– Я тоже бываю упрямым.

– Да, конечно.
– Кивнул профессор и повернулся к своему спутнику.
– Вышата, может быть, ты начнёшь...

– Как же тяжко с вами, интеллигенты рафинированные.
– Волхв фыркнул, но тут же оборвал смешок. Лицо "паташона" утратило даже намёк на веселье, а уставившиеся на меня глаза вдруг превратились в чёрные провалы. Миг, и вместо пугающей тьмы вновь сияет насмешкой взгляд синих, неправдоподобно ярких глаз.
– В общем-то, мой интерес к тебе, Ерофей, прост как алтын. Как ты понимаешь, кругу известно о твоём ученичестве у Бийских, и я, как представитель общины волхвов, хочу спросить, ты прошёл обряд Выбора?

– Могу я узнать, почему вас это так интересует?
– Спросил я.

– Я бы предпочёл поговорить об этом, после того, как получу ответ на свой вопрос.
– Медленно проговорил Вышата.

– Что ж, пусть так.
– Кивнул я.
– Нет, я не проходил обряд. Бийские, хоть и признали, что я готов к следующему шагу, но в проведении ритуала отказали.

– Ты уверен?
– Переспросил Остромиров. Грац же извлёк из жилетного кармана очки и принялся их протирать.

– Более чем.
– Пожал я плечами.
– Мне было сказано об этом прямым текстом.

– И апеллировали они к твоей непозволительной юности, разумеется.
– Протянул "паташон".

– Нет, они просто отказали, без всяких объяснений.
– Ответил я.

– Интересно.
– Взгляд Остромирова скользнул куда-то в сторону. Волхв пожевал губами, глядя в пустоту, но уже через миг тряхнул головой и улыбнулся своему спутнику, как ни в чём не бывало.
– Ты чертовски везучий сукин сын, Грац. Ты знаешь об этом?

– Теперь, да.
– По губам профессора скользнул бледный намёк на улыбку.

– Кхм, господа, вы ни о чём не забыли?
– Поинтересовался я.

– О, прошу прощения, Ерофей.
– Встрепенулся Остромиров.
– Вообще-то, мы приехали, чтобы предложить тебе некоторую форму сотрудничества. Точнее, наш профессор хотел бы с тобой поработать в некоторых областях естествознания. Почему именно тебе? Ну, выбор-то у нас невелик.

– Почему?
– Удивился я.

– Тут довольно щекотливая ситуация. Мои коллеги по кругу очень консервативны, так уж сложилось... исторически, хотя и не отрицают полезности естествознания в его нынешнем виде. В то же время, представители классической школы естествознания, наконец, признали, что их подход не всеобъемлющ, и многие достижения традиционалистов они своими расчётами повторить не могут. Казалось бы, чем не повод, чтобы объединить усилия и вывести философию на новый уровень? Но, в отличие от учёных классического толка, община волхвов, это организация. Древняя организация, подчеркну, живущая по собственному довольно суровому кодексу, в котором слово "гуманизм" не встречается ни разу. Так что, сделавшие Выбор и вступившие в общину, волхвы жёстко ограничены в возможностях, связаны огромным количеством обязательств и клятв, нарушение которых чревато большими проблемами.

– Магия накажет?
– Улыбнулся я, невольно вспомнив многочисленные фэнтезийные книжки своего прошлого мира.

– Коллеги пришибут.
– Без намёка на юмор, парировал Остромиров.
– Община консервативна, как я уже сказал. Она держится на старых традициях, обычаях и неписаных правилах. Но самое паршивое, что нарушение любого из них, может запросто обрушить всю систему, как карточный домик. Естественно, что допустить такой исход, волхвы не могут, и будут всячески ему противиться.

– И как это относится ко мне?
– Спросил я.

– Самым прямым образом.
– Ответил Вышата.
– Любые правила и обычаи всегда содержат некоторое количество дыр. С одной стороны, это нехорошо, поскольку способствуют злоупотреблениям, но с другой стороны, они же способствуют устойчивости системы, позволяя "спустить пар" и не взорвать её внутренними противоречиями. Ты ученик волхвов, но не прошёл обряд Выбора, а значит, волен в своих поступках и не связан словом с общиной и кругом. То есть, формально, если ты вдруг решишь поработать, скажем, с нашим общим знакомым профессором, волхвы не будут иметь к тебе никаких претензий.

– Формально.
– Хмыкнул я.
– А не формально, они могут меня просто пришибить... как коллеги, да?

– Ничуть. Такое решение могут принять только твои учителя, а их нет.
– Развёл руками Остромиров, и я опешил.

– Как это, нет?!
– Воскликнул я.

– Бийские изгнаны из круга, они, официально, мертвы для всей общины волхвов.
– "Объяснил" Вышата.

– Бред какой-то. Бьют-то не по паспорту, бьют по морде.
– Произнёс я, переводя взгляд с волхва на профессора.
– Как их мнимая смерть должна меня успокоить? Это для остальных они мертвы, а мне, знаете ли, будет без разницы, придут меня убивать живые или официально мёртвые, но от этого не менее деятельные волхвы! А учитывая, что Богдан Бийский - последователь школы Перуна... да ну вас на...!

– Не горячитесь, Ерофей Павлович.
– Вздохнул Грац.
– Мой друг, как всегда всё запутал. Вы уж не сердитесь на него, специфика школы, увы.

– Не хай Переплута!
– Весело сверкнув глазами, прогудел Остромиров.
– Прокляну.

– Помолчи, Вышата.
– Поморщился профессор и вновь повернулся ко мне.
– В своей речи, он забыл упомянуть, что Бийские совершенно не возражают против вашего участия в нашем проекте. Более того, именно они и сообщили нам о такой возможности.