Вторая радуга

После собрания Лысый попросил Ермолая зайти к нему.

— Сейчас у нас мало времени, поэтому постарайся обойтись без вопросов. Первое: Шатохин дал неточные сведения. Случайно или намеренно, сам или по чужой воле — нас сейчас не интересует. Очевидно, идут какие-то игры, нацеленные на тебя. Решено, что ты в этих играх не участвуешь, и тебе никакая новая информация сообщаться не будет. Доведётся говорить или переписываться с Евгением — импровизируй. Пока что он нам не враг, его предупреждение позволило правильно построить нашу защиту. Второе: с Викой будут плотно заниматься индивидуально, но уже в ближайшие дни группа должна выйти в поход. Цель — сплочение группы и освоение навыков выживания без привычных атрибутов цивилизации. Ни ножей, ни карт с компасами, ни палаток. Одежды — минимум. Через пару дней согласуй детали с Мариэттой. И третье: в свой мир пока не погружайся. Один раз выведешь Викторию, и достаточно. И то — чтобы без всякого риска!

* * *

Ольга выглядела довольной даже вечером, когда они вчетвером спустились в подземелье башни. Помочь Константинову согласились все, хотя в чём, было не до конца ясно. Лёшка хотел открыть свой мир: но все знали, что надёжных способов это сделать нет.

— В целом это так, — согласился Алексей, когда они расселись в креслах одной из комнат. — Но есть одна маленькая лазейка. Возможно мгновенное объединение наших сознаний в момент перехода в приват-миры. Вы уходите в свои миры, и при этом служите катализатором моего погружения. Вас трое, я вплотную подошёл к открытию — должно получиться. Как это делается, я раскопал, до нас этим методом уже пользовались.

— Однако распространения он не получил… — пожала плечами дочь шамана.

— Ясное дело, есть одна особенность. Мой мир с неизбежностью приобретает черты ваших миров. Операторы миров люди самолюбивые, создавать приват-мир с чужими элементами мало кто желает. А я согласен.

Ольга насторожилась, и призналась, что в её приват-мире бывал только муж, а прочие ученики путешествовали в общем для шаманов её народа мире. Мир шаманов она, даже в виде элементов, передавать Константинову не хотела. В её же приват-мире — она сочла нужным предупредить — имелся неподвижный смертоносный элемент. Вдруг он перейдёт в мир Алексея без изменений?

— Рискну, — решил Константинов. — Я почти уверен, что мой мир окажется мягким. Но ты всё же расскажи, как это смертоносное образование выглядит…

Приём, который им требовалось исполнить, новым не был. Сочетание субъективной растяжки времени с погружением. Потребовалось около минуты, чтобы настроить их сознания друг на друга, а затем Ермолай ощутил, как он неспешно "проявляется" в Гволне. Материализовался он там же, где и при первом погружении. Но на сей раз его тело так и не стало материальным, он скользил по коридорам бесплотным духом. Псевдо-гномы увидели его, только когда он "выплыл" в помещении, ярко освещённом факелами. Крики, беготня — как обычно. Но на сей раз открыватель успел разглядеть, чем именно обитатели подземелий занимались. А потом вернулся в расщеп. Пробовать, рассекут ли его бесплотное тело секиры псевдо-гномов, желания не было.

Три человека вопросительно смотрели на него. Он единственный задержался в приват-мире. Пришлось объяснять, что воплотился он в этот раз бесплотно.

— Мой мир тоже мягкий, — сообщил Алексей. — Смотреть будете?

Первым вместе с ним погрузился Кутков, а Оля недоумённо пожимала плечами.

— Это странно, честно говоря, то, что ты сказал. Попробуй погрузиться ещё пару раз: и обычным образом и с растяжкой времени. В Хрисане у меня всё обстояло, как обычно.

Но в эти разы Ермолай воплотился в физическом теле — и при обычном погружении, и при замедленном. А за Лёней в мир Константинова погрузилась Ольга, а потом в Севего отправился и Харламов. Мир, на первый взгляд, на известные миры не походил: узкая долина, зажатая громадинами гор, вздымающихся на головокружительную высоту. Звонкая река, скачущая по камням, кусты и редкая трава на каменистых берегах. Из огромных пещер справа поднимались горячие дымы. На лугах по левому берегу блестели озёра. Бесплотный, но видимый, похожий на стрекозу с шестью когтистыми драконьими лапами, фантом юноши плыл вслед за таким же Алексеем. Температуру, запахи и ветер он ощущал, зато его тело проплывало сквозь кроны деревьев, камни или падающие со скал струи воды безо всякой задержки. Не крылья держали его в воздухе, они выполняли чисто декоративную роль.

Постепенно он осознал, в чём схожесть этого мира с другими — он был так же ограничен. В Хрисане пределом была стена, зримо и откровенно обозначающая границы мира. В Реденле — бесконечность и безлюдность пространств, в Гволне — непереносимый холод. Севего был ограничен с трех сторон горными склонами, куда Алексей подняться не мог, а с четвертой стороны горная река извергалась в туманную пустоту. Видимо, попытка последовать туда за водным потоком и была равносильна смерти.

— Да, за водопадом — смерть, — подтвердил Константинов, когда они вернулись в расщеп. — Влияние Ольгиного мира. От Реденла там телепаты-пятиноги, живущие в озёрах, Ольга их видела, от Гволна — пышущие жаром пещерные черви, выползающие иногда на бережок. Там ещё есть какая-то живность, но мы, бесплотные, им неинтересны. Людей в Севего нет…

С севера на юг проплывали в бледном голубом небе белые клочковатые облака, ещё пригревало сентябрьское солнце, а тело в майке уже покрывалось пупырышками от пронизывающего ветра. У Инги разом посинели губы, другие пока держались молодцом. Мариэтта засунула в мешок последнюю рубашку и завязала его.

— Собрались вокруг меня, — позвала она ребят. — Вот карта, она остаётся у меня, смотрите сейчас. Крестиком помечен пункт, в котором я буду ждать вас через три дня, двадцатого сентября, с пятнадцати до семнадцати часов. Ваша задача — незамеченными добраться до него. А по дороге не замерзнуть, не умереть с голоду, не стать пищей диких зверей и не нарваться на наших истинных врагов.

Она свернула карту, вскинула мешок с одеждой на плечо и начала спуск с вершины сопки к Верхнему дому. Группе учеников, одетых выше пояса только в одинаковые зеленые майки, и, в виде начального послабления, в обуви и брюках, предстояло доказать своё умение выживать в лесу. Спичек, воды, пищи, ножей или других инструментов у них при себе не было. Ермолай несколько секунд мысленно смотрел на карту, затем повернулся и молча двинулся в выбранном направлении. Следовало как можно быстрее увести ребят с пронизывающего ветродуя открытого места. Остальные цепочкой последовали за ним. Братья Алёшины — кинетики; Леонид — универсал, Инга Баканова — усилитель всей группы. За нею спускалась Галина — экстрасенс, а после вышагивал Игорь Жолудев, их главная надежда на обретение одежды, кинетик-флорист. В замыкающей группе следовали: Сашка Богачёв, слышащий; Ольга, универсал, и Виктория Клюзова, их прикрытие против мысленного поиска. Замыкал цепочку Алексей Константинов, тоже универсал.

Одиннадцать человек спустились с сопки и затерялись в осеннем редколесье.

Верхний дом, холодный дом

Два месяца учёбы пролетели мгновенно. Походы, один за другим — а в последние они отправлялись совершенно голыми — вымотали всех настолько, что большая часть индивидуальных занятий посвящалась исключительно восстановлению сил. Впрочем, Ермолай под руководством Провоторовой успел освоить искусство кинестетического воздействия на предметы и теперь по своей силе лишь незначительно уступал любому из братьев. Как и Игорь, он научился работать с растительностью. А вот с животными у него получалось плохо. И примерно с пятого общего похода ребята начали звать его командиром, к чему он пока привыкнуть не мог.

За это время Инга заслужила красную повязку — в походах она показала себя классным усилителем. Дали повязку и Константинову, открывшему свой приват-мир, и Сашке Богачёву — за участие в защите школы. С непокрытой головой оставалась только Виктория, которая уже успела стать настоящей крышей для группы. Под её защитой рядовые слышащие — с красными повязками — не обнаруживали группу даже в пределах прямой видимости. За это же время Сашка окончательно разошёлся со своей пассией, Мариной, и всё чаще появлялся на людях вместе с Викторией.

Никто не сомневался, что та целенаправленно прибирала Богачёва к рукам. Но когда Ермолай однажды вслух предположил такое, супруга только рассмеялась.

— Не понимаешь ты ничего в женщинах, милый. Вика давно уже не девочка, ещё в школе перепробовала немало парней. Только ведёт себя так, что никто на это внимания не обращает. И парни её не хвастаются знакомством, а рады, что никто не заметил, как она их бросила. Девка она в этом отношении — кремень. Никогда не признаётся, что сумела парня охмурить, а потом дала от ворот поворот.