Вторая жена. Часть 3

— Аббас! — проговорила и поспешила вперёд. Мой сопровождающие держался рядом, по — видимому выполняя роль телохранителя, но я сейчас не смотрела на него, лишь сорвалась на бег, торопясь присоединиться к своим людям и понимая, что если сейчас не сделаю этого, то поверну назад и с позором вернусь в Хайрат, что бы позволить отвести себя в убежище.

Пробегая мимо раненых, увидела женщин, которые перебинтовывали воинов и штопали их раны. Прямо здесь, не отходя от места битвы. Я не всматривалась в этих мужчин, почему-то уверенная, что среди них нет Аббаса.

Вот за спиной остались шатры и полупустой лагерь. Я метнулась за поворот и тут же

отскочила к стене, едва успев увернуться от промчавшейся мимо лошади, тащившей своего седока по сухой земле: бедолага зацепился за стремя и судя по ране на его голове, был уже мёртв.

— Госпожа! — мой страж оказался рядом, позволил себе схватить меня за плечо, наверное, решив, что я нахожусь в шоке от увиденного. Но я только сбросила его руку назад и достала меч.

— За мной! — приказала и даже не посмотрела на воина, чтобы убедиться, следует он за мной или остался стоять на месте.

Перешла на бег, врываясь в нарастающий гул сражения, в эти крики агонии и боли, ненависти и порой удивления тех, кто не ожидал принять смерть, подкравшуюся так неожиданно.

«Где же Аббас? — подумала я. — И Сарнай. Она же ведёт войско!».

За очередным поворотом я на мгновение запнулась, прежде чем врубилась всем телом с высоко поднятым мечом в то столпотворение из тел, которое тяжело было назвать просто сражением. Это была мясорубка, побоище, где сошлись две огромные волны, две силы, готовые смять друг друга. Только одна волна была огромной, а вторая...

Рядом просвистела стрела. Кто-то метнул нож и мужчина в шаге от меня, схватившийся к каким-то одетым в подобие доспехов, противником, упал, держась за живот. Дальше смотреть не было времени, я лишь пригнулась, заметив отблеск солнца на тонкой стали: над головой пропел кривой меч и его хозяин снова занёс руку для удара, только я не успела даже поднять своё оружие, когда в бой вступил стражник, следовавший за мной. Теперь он оказался вперёди и схватился с врагом. Я же схватилась за тем, кто появился следом, выскочив из-за спины своего товарища по оружию.

Наши мечи столкнулись, высекли искры, а затем затанцевали свой дикий первобытный танец. Глаза моего противника сверкали. Это был коренастый смуглый мужчина с длинными давно не мытыми волосами и жутким выражением на лице. Его рот был приоткрыт, на клочке бороды под нижней губой, свисала слюна: как только я успела все рассмотреть, сама не представляю.

Мужчина напирал, делая ставку на свой рост и вес. Он не был слишком высоким, но значительно выше меня. Он хрипел и пытался вдавить меня назад, но я прошла подготовку с Аббасом и такому приёму была обучена, знала, что делать в таком случае. Заставила поверить врага в его силу и немного поддалась назад, после чего ушла от удара и ловко оказалась за его спиной. Рубанула не думая, а затем на мгновение застыла, когда мужчина повалился вперёд.

Муки совести не успели подобраться к моему сознанию, так как еще один враг оказался рядом, а за ним ещё и ещё!

В ужасе поняла, что людям Давлата удалось пробить оборону, и они пробились плотным строем в проход меж скал, набились в него так тесно, что наши люди были вынуждены отступить назад.

Я едва успевала отражать удары и уже не думала о том, что лишаю кого — то жизни. Чувствовала только жар в глазах, который, впрочем, не мешал мне видеть нападающих. Руки привычно парировали атаки, я крутилась на месте, била, рубила и колола, даря смерть, иногда быструю, иногда мучительную. Несколько мужчин упали с распоротыми животами: я знала, что они скоро умрут, просто будут уходить мучительно долго, но в сердце не было места жалости, только не сейчас.

За моей спиной сражался стражник, скоро нас окружили и захватили в кольцо. Слишком много было врагов. Вот уже остатки воинства Вазира показались в суматохе боя. Они держались спинами друг другу, пытаясь выжить, и я больше догадывалась, чем могла видеть, как наши люди погибают один за одним.

«Ты тоже погибнешь!» — мелькнула мысль.

Иногда пыталась рассмотреть в толпе рыжеволосую Сарнай, но не находила её. Что — то тревожно сжалось в груди, а затем за моей спиной пал мой телохранитель. Прохрипел что-то и просто повалился замертво, и я осталась одна.

Враги осмелели. Пользуясь своим численным превосходством, они перестали нападать на меня, а просто окружили плотной стеной, отрезав от остальных островков защитников города, оставив одну, только я не боялась. Нет, я совсем не хотела своей смерти, но знала, что это, скорее всего, неизбежно.

«Я никогда не найду Шаккара! — подумала я. — И уже никогда не отдам долг Исхану!», — наверное, такое должно было меня волновать меньше всего, но мысли почему-то то и дело возвращались то к моему мужу, то прятались в стенах призрачного храма, созданного моим воображением.

«Погибну, как воительница!» — мелькнула мысль, и я неожиданно усмехнулась.

Глаза противников, взявших меня в кольцо, светились яростью и ненавистью. Они не решались нападать, или просто решили поиграть с женщиной тыкая в меня поочередно мечами. Я парировала удары, понимая, что это простое издевательство с их стороны, насмешка, осознание своей силы.

«Почему битва закончилась так быстро?» — думала я и не понимала. Мне казалось, что когда я прибежала сюда, прошло слишком мало времени, или оно попросту, пролетело незаметно, да и некогда было следить за его бегом в попытке уже не удержать город за спиной, а просто выжить. Слишком много было людей у Давлата. Даже сейчас, стоя в окружении, я видела, как воины мудреца продолжают прибывать и уже скоро было невозможно смотреть без ужаса на это море из человеческих голов, лиц, перекошенных яростью.

Хайрат был обречён. Наши воины как-то слишком просто сдались, или я что-то упустила. Что

— то могло случиться, пока я билась здесь, пытаясь пробиться вперёд и ещё не понимая, что это невозможно.

Гул голосов нарастал. Потрясая оружием, воины противника заполнили проход меж скалами, но меня по какой-то причине не трогали, только продолжали эту глупую игру, после которой на моих оголённых руках остались мелкие порезы: так степной львёнок играет со своей добычей, когда мать учит его выживать и убивать. Приносит раненого зверька и отдаёт на растерзание своему детёнышу, а львёнок не спешит убивать, он просто учится, как и любой хищник. Вот так играли и со мной. Почему не убивали, я так и не поняла, до тех пор, пока не увидела того, кто вёл это страшное войско.

Давлат был худ и крепок как для своего возраста. В отличие от Вазира, в мудреце еще чувствовалась мощь воина, скрытая за напущенной слабостью. Одетый в балахон, с длинными седыми волосами и бородой, он шагал, опираясь на посох, и воины расступались, давая дорогу своему предводителю.

Нападки на меня прекратились, стоило мудрецу громко прикрикнуть на своих людей. Тотчас же они отползли прочь, опуская головы, словно рабы перед своим повелителем. Я же осталась стоять, стараясь держаться так прямо как только могла.