Вторая жена

— Это интересная тема, но не хватает, — он на миг зажмурился, — четкой возрастной ориентации. Разве мы не говорим здесь: «нам все равно, за тридцать вам или за сорок, все равно вы все — люди среднего возраста».

* * *

Пейдж снова и снова изумленно вскидывала брови. Я наслаждалась эффектом.

— Роуз просто появилась из ниоткуда? С ума сойти! — неудобно опершись на подушки с вязанием в руках, она жаждала новых подробностей.

Все прозвучало слишком просто: Роуз пришла, они с Натаном поговорили, я подслушала, Роуз ушла. Но это было совсем непросто.

После пары ложных тревог Пейдж отправили в Народный госпиталь, и я зашла к ней по дороге домой после «Парадокс». Госпиталь был размером с аэропорт и рекламировался как самый современный и хорошо оборудованный медицинский центр. Тем не менее, с контролем системы кондиционирования здесь справиться не могли, и было слишком жарко. А еще я исчерпала последние запасы терпения, разыскивая родильное отделение имени Нельсона Манделы.

Пейдж слушала, ее спицы тихо постукивали. Когда я закончила, она сказала:

— Не смотри на эту ситуацию, как на что-то слишком сложное. — она усмехнулась. — Ты только что описала равносторонний треугольник. — она решительно закрыла петлю. — И Роуз находится на его вершине.

— Я понимаю теперь, что Натан оставил Роуз, не потому, что устал от нее. Он ушел, потому, что устал от самого себя.

— Может быть и так. — она начала новый ряд.

Для Пейдж это занятие стало откровением: «Я не знала, что вязать так интересно».

Плач новорожденных вторгался в наш разговор. Пронзительные звуки из маленьких легких.

— Я вяжу это для моего ребенка. — Пейдж считала петли. — Мне нравится думать, что он будет завернут во что-то мягкое и теплое, что я создала для него своими руками.

— Ты могла бы просто купить шаль.

— Не в этом дело. Отдавать себя детям… десять… двенадцать… четырнадцать…

Женщина с длинными светлыми волосами прошла мимо нас, одной рукой толкая капельницу, а другой обхватив живот. Ткань рубашки сбилась под ее ладонью. Теперь, когда я начала обсуждать эту проблему, мне трудно было остановиться.

— Может быть, она давно думала о Натане. Может быть, ей не хватало его. Я не знаю. Казалось, им так хорошо вместе, Пейдж. Это выглядело так, словно разговор между ними продолжался все эти годы.

Пейдж не была опытной вязальщицей, ей было сложно поднимать спущенные петли.

— Считай, что тебе повезло, это была просто случайная встреча. Прежняя Роуз лучше умерла бы с горя или убила бы себя, чем возвращаться и преследовать вас.

— А, может быть, она умирает от беспокойства?

— Жаль, что ты не пишешь. Это хорошая тема, к тому же из первых рук. — Пейдж сложила спицы, обернула вязание вокруг них и убрала в сумку для рукоделия.

— Точно, — воскликнула я, — Вот в чем причина. — я еще слишком хорошо помнила крики младенцев в пластиковых контейнерах, которые присоединились к моему крику. — Вот в чем вопрос. Все, что я делаю, вторично. У Натана до меня уже был дом, была семья, были друзья семьи, все эти Фросты и Локхарты. Целая армия прежних друзей и родственников стоит вокруг него стеной. И все, что Натан имел до меня прочно, как камень. И он не собирается это разрушать или терять. — я сделала паузу. — И Роуз тоже.

В моем мозгу словно взорвался муравейник. Как теперь мне справиться с этими мыслями? Я посмотрела на свои руки.

— Я не жалуюсь, просто говорю.

— Нет, ты жалуешься, — заметила Пейдж. — Но это нормально. Ты можешь пожаловаться мне. А я тебе скажу, что Роуз ни при чем. Ты наговариваешь на нее без причины.

— Мне жаль, — сказала я. — Я не хотела тебя беспокоить. Но мне так хотелось с кем-то поговорить.

— Ты не забыла одну вещь? — Пейдж положила руку на живот. — У него без тебя не было бы близнецов. Думаешь, они ничего не значат для него? Это не вторично. Или я что-то не понимаю? Кстати, ты будешь крестной новорожденного.

— О! — крестная мать означало признание, почетное место в иерархии. — Спасибо, Пейдж.

Когда у Сэма с Джилли родилась Фрида, дедушка Натан просто светился от счастья. Он хотел знать ее рост и вес, хорошо ли она ест и спит, носит ли она комбинезончик, который он ей купил? Сама беременная, я слушала Натана вполуха. Я никак не ожидала, что он будет так суетиться, но тем не менее, это так и было. Зато он не стал поднимать шума из-за распределения мест на крестинах. Вот это, по моему мнению, было слишком.

— Мне жаль, дорогая, — извинился Натан. Он выглядел каким-то неуклюжим. — Сэм и Джилли считают, что будет лучше, если ты не будешь сидеть с семьей.

Не надо иметь много ума, чтобы понимать, какие разговоры велись у меня за спиной.

Я схватила его за руку:

— Почему ты не защитил меня, Натан? И пытался ли ты вообще?

Он присел на корточки возле моего стула.

— Конечно, Минти, я боролся бы за тебя, как лев. Но это слишком сложная ситуация.

Что именно было сложным? Все были в курсе его развода и второго брака.

— Ты стыдишься меня? — слова просочились сквозь мои стиснутые зубы.

— Нет, нет!

Но я знала, что этот вопрос выявил истинное положение вещей. Натану было стыдно.

— Где ты будешь сидеть?

— Впереди.

— Вместе с Роуз, хочешь сказать?

— Она бабушка, — сухо ответил он.

В беременности мало хорошего. На самом деле, в беременности нет совсем ничего хорошего. Кроме одного: можно плакать сколько угодно, и я готова была этим воспользоваться. Я повернулась к нему, слезы текли по моим щекам, и я прошептала:

— Я знаю, твоя семья ненавидит меня.

Покинутая Натаном на задней скамье деревенской церкви под Батом, с парой подушек под спиной, я была под неусыпным надзором многих глаз. Кто-то, вероятно, желал, чтобы я пала на колени (при моем-то сроке в тридцать три недели) и возопила: «Я прошу прощения за мои грехи». Каждый почувствовал бы себя лучше, даже самый закоренелый грешник. Но меня так и подмывало встать и объявить: «Натан не был счастлив с Роуз. Он говорил мне это снова и снова. Слушайте все! Я спасла его».

Мои размышления были прерваны.

— Минти, — Ричард, муж Поппи присел на свободное место слева от меня. — Думаю, Натан хотел бы, чтобы я составил тебе компанию.

Он сказал это достаточно искренне, чтобы подбодрить меня. Я улыбнулась ему:

— Это очень мило с твоей стороны.

Он улыбнулся в ответ, симпатичный и доброжелательный.

— Пора исповедаться. Быть в браке с Ллойдом довольно утомительно, ты не считаешь?

Когда закончилась основная часть церемонии и Фрида расплакалась, как это обычно и случается, Натан вернулся к семейному алтарю. Чего это ему стоило, я не осмеливалась думать. Но когда пришлось торговаться, я, не задумываясь, пустила в ход слезы. Он скользнул на сиденье справа от меня и взял меня за руку. «Привет», — сказал он.

При совершении преступления, например, такого, как кража чужого мужа, которого вы решили полюбить (только не слишком сильно), возбуждение и азарт глушат голоса рассудка и совести. Только потом во время холодных отрезвляющих ночей, действительная чудовищность происшедшего являет себя в истинном размере.

Натан наклеил фотографии с крещения Фриды в альбом в переплете из красной кожи, который он купил специально. Фотография номер один изображала Джилли, Сэма и Фриду в кружевном платье, в котором крестили несколько поколений Ллойдов. Рот Фриды был открыт, на губе вскипал молочный пузырь.

Фотография номер два: Натан и Роуз. Одетая в свой любимый оливковый костюм, гордая Роуз, выглядевшая раздражающе компетентной бабушкой, держала Фриду, и крошечные пальчики Фриды обхватили мизинец Роуз. Но была одна деталь: Роуз наклонила голову влево. «Левый — мой лучший профиль,» — как-то сказала она мне. Натан держал руки по швам, но так, словно был готов положить руку на талию Роуз.

Фотография номер три была групповым снимком всей родни. В старомодной шляпе Джилли с Фридой на руках стояла в центре. Рядом Сэм в позе защитника. Натан, Роуз, родители Джилли вместе с крестными, братья, сестры, кузены — все стояли веером вокруг них.

Меня не было на фотографии. Роуз не говорила со мной. Но я ловила на себе ее взгляд. Много раз. Я сама постоянно смотрела на нее…

Я взяла руку Пейдж, скользкую от пота.

— Как мне выгнать Роуз из нашей жизни? Как мне спасти мой брак от этой угрозы?

Она послала мне взгляд, исполненный жалости.

— Ты меня удивляешь. Это же просто. Думай только о своих детях.

Я вытащила из сумки журналы и передала их ей.

— Что я еще могу для тебя сделать?

— Линда знает, что делать, а Мартин всегда по вечерам дома. — Пейдж нахмурилась. — Знаешь, мне кажется, Линда думает уволиться, я этого не перенесу. Просто прибью ее какой-нибудь книгой. Мне ужасно надоело сидеть здесь. Я собиралась быть дома, когда Джексон будет играть. Запланировала грандиозное чаепитие, собиралась пригласить его учителей. Мне же еще две недели до родов. Я говорю серьезно, а ты меня не слушаешь. — шерстяные волокна от пряжи прилипли к ее рубашке. Я сняла их и выкинула. — Спасибо. — она осторожно приподнялась на подушках и откинулась с тихим стоном. — Ой! Это мой седалищный нерв. Характер Мартина не улучшился. Он действительно не хочет третьего ребенка. Говорит, что у нас не останется времени, чтобы дышать. — она посмотрела мне в глаза. — Я говорила тебе, что обманула его? Это было не очень красиво, но это была единственная возможность. Опять шалит. — она похлопала по животу. — Перестань.

— Пейдж, я позвоню твоим домой и проверю, все ли в порядке. Чего бы тебе больше всего хотелось?

— На самом деле? Огромный стейк с кровью и тарелку жареного картофеля.

Группа мужчин и женщин в больничной форме совещалась у стойки медсестер. Один из мужчин в синей робе подошел к нам.

— Привет, я Майк. Просто хочу убедиться, что вас ничего не беспокоит, миссис Херли.

— Ничего вообще, за исключением этого футболиста в моем животе.

Он похлопал по одеялу.

— Вы ведь уже рожали раньше?