Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга пятая

— То есть ты хочешь сказать, что Чурбанов…

— Чурбанову сейчас не до интриг. Быть бы живу, как говорится. А в семье нашей, — я выделил это слово, — покой и порядок. Верно?

— То есть получается, что ты Чурбанова как-то… Сглазил, что ли? Не знаю, как правильно сказать, — смутился собеседник.

— Нет, Сергей Михайлович, сглаз тут ни причём. Мою способность можно использовать как для исцеления, так и наоборот. Не люблю, конечно, это делать, но, как видите, иногда приходится.

— Хорошо, — после небольшой паузы констатировал Лебедев. — В смысле, не совсем конечно, хорошо, но теперь мне многое становится понятным. Только вот откуда ты узнал, что у меня какие-то проблемы в отношении с этим… с этим типом?

— А это уже второй момент, — я мысленно выдохнул. — После этого солнечного удара стали меня кое какие виденья во сне посещать. Какие — даже не пытайте, не скажу. Но вот одно из них было после моего знакомства с вами, с вашей семьёй. Я же не знал, что вы генерал МВД. Впрочем, это ни на что бы ни повлияло. Вот и пришло ко мне одно виденье, в котором я Чурбанова увидел и понял, что он несёт прямую угрозу как вам лично, так и вашей семье. И Рите в том числе. Ну а дальше… Что получилось — то получилось. Тяжело было, вы же видели, наверное, какую отдачу мне пришлось на себя принять, едва на ногах держался. Но я, честно говоря, не жалею о сделанном.

Снова пауза, уже дольше.

— Да-а, дела, — протянул генерал. — Что ж, могу только выразить благодарность. А ещё что-то можешь рассказать?

— Могу, но не буду. Поймите меня правильно. По мелочи разве что.

После чего рассказал про аварию в мексиканском заливе, повторив то, что рассказывал Шумскому. Вот 3 июля и посмотрим, что получится.

— А товарищи из конторы в курсе твоих, как ты их называешь, видений? — спросил генерал, когда я закончил свой короткий рассказ.

— В курсе, как я понял, только один человек. Кому он эту информацию передает дальше, под каким там соусом — я, честно говоря, не в курсе. Скажу больше — и знать не хочу. Тем более, что видения эти до того редкие, что на них, возможно, даже и не стоит обращать внимания.

— Ну хорошо, — Лебедев остановился, наши взгляды встретились. — Будем пока считать, что интерес к тебе обусловлен пока только как к врачу, который использует интересные и эффективные методы лечения.

— Будем надеяться, — с готовностью согласился я. — И, Сергей Михайлович… Я понимаю, что моя просьба, скорее всего, лишняя, но всё же пусть наш этот разговор останется исключительно между нами.

— Это само собой, — улыбнулся он. — Да, завтра мы с Ольгой на нашу дачу едем в Купавну, посмотрим, что там да как, с прошлой осени не были. Вроде бы посёлок охраняется, но охрана больше для виду. Надеюсь, хозинвентарь не растащили, и погреб не вскрыли, у нас там ещё несколько банок солёных огурцов, кабачков и помидоров с того года остались. Знаешь как моя кабачки маринует… Попробуешь — оценишь. А на майские… На майские поедем туда на пару деньков всей семьёй, Андрей вон ещё Наталью свою хочет взять. И Евдокия Гавриловна не прочь развеяться. Ну и ты с нами давай. Или у тебя другие планы?

— Да вроде нет особо никаких…

— Вот и присоединяйся. Только народу много едет, поэтому двигать придётся на двух машинах.

— Мои «Жигули» всегда к вашим услугам.

— На «Жигулях» ты Ритку повезёшь, ну может, и Андрей с Натальей к вам подсядут. Вам, молодым, всегда интереснее друг с другом. А мы с Ольгой и её матерью на служебной «Волге». Игорь привезёт нас, уедет обратно, потом через два дня приедет снова нас забирать.

— Понятно… А пока давайте я вас до дома подброшу.

Через двадцать минут я высаживал Сергея Михайловича у подъезда его дома на Мосфильмовской.

— И смотрите там с дочкой, — на прощание напомнил он, — завтра в ЗАГС не опаздывайте, он в 6 вечера закрывается.

Мои губы растянулись в улыбке:

— Что вы, Сергей Михайлович, уж куда, куда — а в ЗАГС точно не опоздаем.

Следующим вечером (а 17 часов — это уже, как ни крути, вечер) мы с Ритой переступили порог «Дворца бракосочетаний» на Грибоедовской, расположенном в старинном особняке, принадлежавшем до революции какому-то купцу[1]. Учреждение, где создавались новые семьи и распадались старые, не сумевшие сохранить былой настрой и где любовь уступила место быту и дрязгам, встретило нас гомоном. Оно и неудивительно, место статусное. И желающих, судя по количеству людей в очереди, подать заявление хватало, хотя время уже близилось к закрытию. Кому-то точно не повезёт, придётся приходить в другой день.

А мы сразу направились к начальнику ЗАГСа, с которой Лебедев договорился накануне.

Вера Степановна Якушова встретила нас радушно, а коробочка конфет и бутылка шампанского быстро перекочевали в ящик её стола.

— Сергей Михайлович говорил, вы хотели бы расписаться в конце июня, — улыбаясь ярко-накрашенным ртом, проворковала она. — Вот у нас тут есть окошко на пятницу, 29-е, любое время пока ещё свободно, а на 30-е, субботу, есть окна на 10 часов и на 13.30.

Она посмотрела на нас из-под густо намазанных тушью ресниц. Мы с Ритой переглянулись и синхронно кивнули:

— Давайте на 30-е, на 10 утра.

— Хорошо, — она сделала пометку на листочке. — Держите ваши паспорта… И бланк. Заполните и внизу поставьте дату и подписи.

— Давай ты, — тихо предложил я Рите, — а то у меня почерк… Как у врача.

Когда она заполнила бланк, вписав в него, что берёт фамилию мужа, мы поставили подписи и вернули его Вере Степановне.

— Ага, замечательно, — снова расплылась в улыбке начальница. — Сейчас выпишу напоминание о дате свадьбы, а то вдруг забудете. Это вот платёжка на оплату услуг ЗАГСа, сюда входят выписка свидетельства о браке, оркестр, фотограф… Оплатите в сберкассе, потом на роспись чек не забудьте принести. И вот вам ещё приглашение на обслуживание в салоне для новобрачных. Есть «Весна» на «Щелковской», потом салон на Проспекте Мира, на Тимирязевской… Главное — не потеряйте.

В субботу родители Риты, как и обещали, уехали в Купавну, а мы с невестой прямо в обед отправились в салон для новобрачных. По такому случаю она отпросилась с последней пары. Выбрали тот, что находился у станции метро «Щёлковская».

Это был двухэтажный магазин, над входом красовалась надпись «Весна». На первом этаже продавались кольца, парфюм, кожгалантерея, обувь, транзисторы, катушечные магнитофоны, павловопосадские платки, жостовские подносы, хохлома, гжель. Здесь же продавались столовые и чайные сервизы, приборы, хрусталь.

На втором этаже — одежда. Для мужчин костюмы, а для женщин свадебные платья. Даже были джинсы «Super Rifle» по сорок рублей, причём мужские и женские разных размеров. Вот только согласно каким-то идиотским правилам, если ты по пригласительному покупаешь джинсы — костюм тебе не полагался. Или свадебное платье — в зависимости от пола. Я джинсы купил. Ну а что, костюм-то у меня отличный уже имелся, нулёвый практически, а тут торговали костюмами от «Большевички», я посмотрел поближе — и мне что-то расхотелось такое покупать. В крайнем случае свяжусь с фарцовщиками, те что хочешь тебе достанут, пусть даже по немыслимой для советского человека цене.

Рита оказалась довольно придирчивой в плане выбора свадебного платья. Несчастная сотрудница отдела вся извелась, прежде чем моя капризная невеста остановила свой выбор на самом дорогом платье с открытыми плечами. Тут выяснилось, что модель многим невестам нравилась, но цена в 120 рублей казалась им слишком уж завышенной, да и открытые плечи… Для советской новобрачной слишком уж смело. Ну так и производитель — какая-то венгерская фирма, как пояснила продавец.

А вот обувь мне приглянулась. Рита, естественно, выбрала белые туфли. Хотела на шпильке, но я отговорил, намекнув, что в день свадьбы ей на своих двоих придётся намотать не один километр, и как она это сделает на такой тонкой и высокой шпильке… В общем, согласилась на средний каблук, не очень высокий и не очень тонкий. Ну и я обзавёлся парой итальянских полуботинок из натуральной кожи.