Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга пятая

Дальше были куплены два комплекта постельного белья, кружевной пеньюар и комбинация французского пошива. И до кучи — сервиз «Мадонна». Такой же уже стоял я Лебедевых дома, но нам-то предстояло обустраивать собственное гнёздышко. Я, признаться, был против этого проявления мещанства, но с Ритой спорить, как оказалось, выходило себе дороже. Когда она хотела — умела быть настойчивой.

Все покупки, кроме моих полуботинок, отправились к Лебедевым. Родители ещё не вернулись из Купавны, Андрея тоже не было, и Рита не удержалась, снова примерила платье. Минут десять крутилась перед зеркалом, восхищённо взирая на своё отражение.

— Надеюсь, Ольге Леонидовне оно тоже понравится, — сказал я, прижимая невесту к себе и целуя в щёку.

Я хотел овладеть ею прямо сейчас, в этом свадебном платье, и Рита, я чувствовал, тоже испытывала сильное возбуждение. Но всё же разум возобладал. То есть мы таки слились, как говорится, в экстазе, только Рита к тому времени успела платье снять и даже повесить его на вешалку.

А потом мы спонтанно поехали отмечать подачу заявления и покупку свадебного платья в ресторан. После некоторого раздумья решили посетить легендарный ресторан «Центрального дома литераторов». Вернее, она поддержала моё предложение. В прежней жизни бывать там не доводилось, сейчас же, обладая корочками члена Союза композиторов СССР, имел полное право на посещение этого заведения. Причём не один, а в сопровождении одного человека, коим и была Рита.

Давно мечтал здесь оказаться. Может быть, повезёт даже увидеть кого-то из знаменитостей, кои здесь частенько бывали.

«Мест нет», — гласила табличка на двери ресторана, возле которой толклись несколько мужчин и женщин.

— Почему нет мест?! — возмущался один неряшливо одетый тип лет тридцати с небольшим. — Я член Союза писателей, у меня повесть вышла в журнале «Аврора»! Да я вообще роман пишу!

Мы подошли к двери, я привычным жестом припечатал ладонью к стеклу пятирублёвую купюру. Однако стоявший по ту сторону невзрачный мужичонка в костюме отрицательно мотнул головой. Я слегка удивился, и заменил купюру на номинал в два раза больше. Но даже червонец не помог открыть нам двери в недра заведения общественного питания.

Мне стало стыдно, в первую очередь перед спутницей. Да ещё стоявшие сзади подкалывали, мол, что, не сработало? А мы тоже пытались, да, как видишь, облом.

Отчаявшись, я приложил к стеклу в раскрытом виде удостоверение Союза композиторов и свёрнутую пополам 25-рублёвую купюру.

— Нет мест, — прочитал я по губам швейцара, хотя глаза его при взгляде на купюру масляно заблестели.

Да что ж ты будешь делать… Неужто и правда ни одного свободного столика?!

— Что, не пускает крошка Цахес[2]? — услышал я за спиной знакомый голос,

Обернувшись, невольно оторопел, так как позади меня стояли Высоцкий и ещё какой-то незнакомый товарищ с почти абсолютно лысой головой. Однако его лицо мне почему-то показалось отдалённо знакомым. Может, тоже актёр? Слышались перешёптывания зевак: «Высоцкий… Высоцкий…»

— Привет, — Владимир Семёнович с улыбкой протянул мне руку. — Знакомьтесь, ребята, это мой хороший товарищ Вадим Туманов.

Вот оно что… Надо же, свела судьба с легендарным человеком, золотодобытчиком. И повоевать успел, и в лагерях отсидеть за «шпионаж», а потом создал несколько золотодобывающих артелей,

В моей реальности, когда меня отмутузили до смерти на Олимпийской аллее, он, кажется, был ещё жив[3]. Как его по отчеству? А-а, не суть важно.

— Очень приятно, — обменялся я крепким рукопожатием и с легальным советским миллионером. — А это Маргарита, моя невеста.

Рита тем временем во все глаза смотрела на Высоцкого, которому я был благодарен за то, что тот не упомянул про наши посиделки с Герман в «Арагви». Правда, позже моя невеста может поинтересоваться, где я с ним познакомился, ну да что-нибудь придумаю.

— Ого, свадьба намечается? — весело удивился Высоцкий. — И когда?

— Вчера в Грибоедовском подали заявление на 30 июня.

— Да вы что?! А я тоже в Грибоедовском с Мариной расписывался, как сейчас помню, 1 декабря 1970 года… Ну, ребята, поздравляю! — снова пришлось отвечать на рукопожатие Высоцкого и Туманова. — На свадьбу-то пригласите?

Он с хитрым прищуром посмотрел сначала на меня потом на пожиравшую его восхищённым взглядом Риту, затем снова на меня.

— Обязательно, Владимир Семёнович, вот прямо-таки с языка сорвали, — немного приврал я. — И не только вас, но и Марину… И вас, Вадим…

— Иванович, — улыбнулся Туманов.

— И вас, Вадим Иванович, жду в Грибоедовском ЗАГСе 30-го июня к 10 утра.

— Постараемся прийти, — сказал Высоцкий, — если будем в Москве. Ну или как минимум я буду, а то у Марины какие-то планы вытащить меня летом в Европу на отдых.

— У меня летом тоже сезон на приисках, — почесал залысину Туманов. — Если получится вырваться в столицу — то обязательно загляну в ЗАГС.

— И на свадьбу, — добавил я. — Мы, кстати, планируем гулять на теплоходе, арендовать судно на день-другой. Можете с нами прокатиться, пока, правда, ещё не знаем, по какому маршруту.

— Ого, ну вы и буржуи, — рассмеялся Высоцкий. — Так, ладно, чего ж мы стоим?! По такому случаю вам просто необходимо попасть в недра этого замечательного заведения… Алё, Петрович!

Он постучал костяшками пальцев в стекло, и «крошка Цахес» тут же с улыбкой двинулся к двери.

— Эти двое с нами, — не терпящим возражения тоном заявил Высоцкий, подхватывая нас с Ритой под руки, когда дверь всё-таки пусть и не совсем приветливо, но распахнулась.

На зависть стоявшим у входа мы оказались внутри. Я всё-таки не удержался, сунул «Цахесу» пятёрку, тот быстрым движением спрятал её в карман.

— А что, удостоверение Союза композиторов тут не катит? — спросил я негромко.

— А ты что, уже член? — удивился Высоцкий.

— Как бы да…

— Вот молодец, и когда всё только успеваешь?! В принципе, сюда может зайти человек вообще без каких-либо удостоверений, некоторые через окно в туалете проникают внутрь… Я вот, кстати, член Союза кинематографистов с 72 года, а вот в Союз писателей не принимают. Был вариант, чтобы за меня кто-нибудь поручился. Евтушенко там, Рождественский, Ахмадуллина… Нет, не рискуют. А вы с невестой вообще первый раз здесь?

— Первый и, надеюсь, не последний.

Мы вошли в зал с высоченным деревянным потолком, огромной хрустальной люстрой, разноцветными витражами, резной лестницей, уводящей взгляды гостей к массивным картинам. Мебель грузная, широкая, оседлая. Стулья и кресла с высокими спинками в узорчатой обивке.

— «Дубовый зал», — прокомментировал Высоцкий. — М-да, все столики заняты…

— Володька, давай к нам!

От одного из столиков, за которым расположилась шумная компания, махал рукой какой-то мужик.