Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая

Имелся здесь ещё и книжный шкаф, полностью заставленный изданиями, имеющими отношение исключительно к медицине, причём не только к неврологии. Профессор тем временем выдвинул ящик стола и достал из него профессионально переплетённый в коричневый дерматин фолиант формата А-4, приличной толщины. На обложке, на белом прямоугольничке, сделанная уже изрядно выцветшими чернилами темнела надпись: «Трактат Жёлтого императора о внутреннем».

— С переплётом помог директор одной из московских типографий после того, как я его сына на ноги поставил. Правда, рукопись была в единственном экземпляре, поэтому получилась только одна книга.

Он протянул мне книгу, которую я принял осторожно, словно бы опасаясь, что она рассыплется в моих руках, как какой-нибудь древнеегипетский пергамент.

— Вы присядьте, так будет удобнее.

И сам сел в кресло за столом, а я опустился на скрипнувший подо мной кожаной обивкой диванчик. Тут же открыл книгу и углубился в чтение машинописного текста.

'Том первый: Вопросы о простейшем

Свиток первый

Раздел 1. О теории Небесной истины высокой древности

В былые времена жил Жёлтый император, который с самого рождения был наделен великой Силой духа и чудесными способностями. Будучи младенцем, он уже умел говорить, а ребенком отличался умом и сообразительностью, в юности обладал проницательностью, а взрослым достиг уровня Небесного развития. Тогда обратился он к Небесному наставнику:

— Я слышал, что в высокой древности люди доживали до ста двадцати лет, а движения и действия их оставались неизменно легкими и ловкими. Ныне же люди в возрасте всего лишь пятидесяти лет действуют и двигаются с трудом. Означает ли это, что времена изменились к худшему, или же люди утратили какие-то способности?

Ци Бо ответил:

— В глубокой древности люди знали истинный путь, соизмерялись во всем с субстанциями инь и ян, находили гармонию искусства и вычисления, у них был упорядочен ритм приема пищи и питья, и они соблюдали постоянство ритма движения и покоя. Без глупостей и суеты они просто делали свою работу. В результате телесная оболочка и духовное начало пребывали в ладу, а люди сохраняли здоровье все годы своей жизни, отпущенные им от природы, достигали столетнего возраста, и лишь тогда покидали мир…'

Я начал листать страницы, по диагонали пробегая текст. Тут тебе практически весь набор китайской медицины, включая отдельный раздел, посвящённый иглоукалыванию, да ещё и с тщательно выполненными иллюстрациями. М-да, похоже, я нашёл настоящий алмаз! В моём будущем такого рода книги, конечно, уже издавались, но сейчас…

Я поднял взгляд на профессора, в глазах которого таилась улыбка, хотя лицо выглядело серьёзным.

— Герман Анатольевич, сколько вы хотите за такой раритет?

Тот позволил себе улыбнуться:

— Что вы, молодой человек, эта вещь не продаётся.

— То есть? — напрягся я.

— Для меня эта книга не имеет цены. Но вам я отдам её безвозмездно. Детей нам бог, как я уже упоминал, не дал, так что завещать этот трактат мне некому, разве что кому-то подарить. Например, вам, хотя и знакомы мы с вами от силы минут сорок. Однако моя хунь — так китайцы называют душу — подсказывает мне, что я делаю верный выбор.

Я был не то что удивлён, а скорее даже изумлён.

— Даже не знаю, как вас благодарить…

— Лучшей благодарностью станет, если вы усвоите прочитанный в этой книге материал и станете успешно применять его на практике, помогая людям там, где бессильна официальная медицина. То, что делал я.

— Обещаю не подвести ваших ожиданий, — на полном серьёзе сказал я.

Да я уже не подводил, делая практически то, о чём сейчас говорил профессор.

— И вот ещё.

Он снова выдвинул ящик стола и вытащил из него деревянную шкатулку с защёлкой. — Откройте.

Я встал, подошёл, взял шкатулку, открыл… Внутри находился набор игл. Старый, но выглядевший ещё вполне прилично, видно было, что за ними ухаживали.

— Ещё с Харбина, — пояснил Ларин. — После освобождения из Дальлага мне всё вернули, и книгу, и иглы, они во время ареста были при мне. Я ими много лет пользовался, теперь настало ваше время. Забирайте, а то как же вы будете на практике использовать полученные знания?

Обалдеть! На такой бонус я даже не рассчитывал. У меня от переизбытка чувств даже ком встал в горле.

— Герман Анатольевич, это поистине царский подарок, — выдохнул я.

— Ну, царский не царский, — скоромно улыбнулся профессор, — но для тех, кто раздирается… В общем, владейте!

Я собрался уж было прощаться, но тут одна мысль заставила меня притормозить.

— Герман Анатольевич, вы, кажется, упоминали про свой гастрит?

— Упоминал, — не стал отнекиваться тот. — А что?

— Я так понимаю, себя подлечить у вас не получается?

— А, вы насчёт того, почему я себе не провожу сеансы иглоукалывания? — улыбнулся Ларин. — Это тот случай, когда, как говорится, сапожник без сапог. Сам себе я не сделаю, некоторые акупунктурные точки находятся там, куда я не смогу дотянуться, да и точность нужна, крепкая рука. Был у меня ученик, давно уже, но он…

Герман Анатольевич враз как-то посмурнел, махнул рукой:

— Не хочу вспоминать… Да и не сильно мне этот гастрит мешает. К тому же полезно посидеть на диете.

— А может, я попробую как-то на ваш гастрит повлиять?

— Это каким же образом? — приподнял тронутые сединой брови профессор.

Я вкратце объяснил механику воздействия на больные органы при помощи энергии «ци», почерпнутую якобы из переводов западной медицинской литературы, и что у меня временами кое-что получалось.

— Ну, можно попробовать, — пожал плечами Ларин. — Что я должен делать?

— Ложитесь на этот диванчик, он достаточно удобный, голову на валик… Но сначала снимите рубашку.

Дальше последовала стандартная процедура диагностики и исцеления, занявшая в общей сложности чуть больше четверти часа. Это я ещё не спешил, работая аккуратно, и расходуя энергию дозированно, благо что ситуация этому благоприятствовала.

— Вот и всё, — сказал я, открывая глаза и чувствуя, что меня немного мутит. — Надеюсь, гастрит вас больше беспокоить не будет.

— Вы думаете? — спросил профессор, застёгивая рубашку.

В его голосе и взгляде отчётливо читался скепсис.

— Во всяком случае будем верить в лучшее, — дипломатично ответил я. — Надеюсь, болезненных ощущений вы больше испытывать не будете. Если есть возможность — сходите на эндоскопию, пусть специалист с помощью фиброэндосопа посмотрит, как обстоит дело с вашим желудком.

По пути я заглянул в попавшуюся кондитерскую и натрескался пирожных с чаем, чтобы восстановить хотя бы частично затраченную на исцеление энергию. Посвежевший, отправился дальше, крепко сжимая ручку портфеля, в недрах которого покоилась драгоценная книга.