Вторая жизнь Арсения Коренева

— Так, товарищи, — прервал я прения сторон. — Мы сами у себя отнимаем время. Давайте я уже продолжу.

Народ в зале попритих. Когда тишина стала практически полной, я начал размеренно говорить:

— Приём алкоголя влияет на все органы и системы человека. Страдают нервная, сердечно-сосудистая, мочеполовая системы и желудочно-кишечный тракт. Вот, посмотрите, во что превращается печень у алкоголиков.

Я встал рядом с плакатом, и заранее приготовленной указкой ткнул в рисунок.

— На месте поражённых участков образуется соединительная ткань, или, выражаясь медицинским языком, паренхимотозная ткань замещается на фиброзную. Это тот самый цирроз печени, в который многие выпивающие не верят. Ну или думают, что с ними-то уж точно обойдётся. Кто-то действительно с циррозом доживает до старости, но таких везунчиков мало. Среди осложнений цирроза — печёночная кома, кровотечение из варикозно-расширенных вен пищевода, тромбоз в системе воротной зоны, рак печени — гепатоцеллюлярная карцинома, а также инфекционные осложнения — пневмония, «спонтанный» перитонит при асците, сепсис. Не буду перегружать вас медицинскими терминами, просто хочу повторить, что алкоголь в разумных количествах может приносить пользу, а в больших — сплошной вред. Я уж не говорю о том, что люди под влиянием алкоголя зачастую совершают преступления, которые никогда бы не совершили, будучи трезвыми. Сидят, выпивают, завязался спор, слово за слово — и вот уже у одного в руке нож, а второй на него замахивается табуретом. По трезвому посмеялись бы над причиной спора, да разошлись, а по пьяной лавочке доходит до смертоубийства. А уж сколько семей из-за «зелёного змия» распалось… Подумайте, стоит ли оно того?

Снова шум в зале, тема для сельчан волнующая, особенно для женщин, чьи мужья в подпитии на всякие глупости горазды, да и поколачивают своих благоверных, не без этого.

— А что толку-то? — расслышал я громко заданный вопрос женским голосом. — Их уже не исправишь, как пили — так и будут пить.

— Товарищи, попрошу тишины! — снова возопил я к публике, которая после моего призыва несколько сбавила децибелы прений. — Вот тут из зала я услышал заявление, что исправить ничего нельзя, мол, как пили — так и будут пить. Есть, конечно, способы лечения, в крайнем случае алкоголиков помещают в соответствующие лечебные учреждения, в том числе в ЛТП. Но главное — человек сам должен осознать и отказаться от пагубной привычки. К сожалению, в подавляющем большинстве случаев даже если пьющий и понимает, что пить плохо, он ничего с собой поделать не может. Это как наркотик, разница в целом небольшая.

Зал согласно загудел, опять же, преимущественно женская его часть.

— Однако медицина не стоит на месте, — продолжил я, придав своему лицу позитивное выражение. — В тех же лечебно-трудовых профилакториях применяются действенные методы лечения.

А сам вспомнил, что это были за методы… Больных попросту закалывали препаратами, которые подавляли их личность. Кололи несовместимые с алкоголем медикаменты, после чего заставляли выпить спиртное. В конечном итоге это приводило к продолжительной рвоте, которая была обязана выработать у алкоголика условный рефлекс. Нередко прибегали к действиям электротока, воздействую им на кору головного мозга.

— Однако в последнее время даже у нас, в СССР, всё большую популярность при лечении наркомании и алкоголизма набирают кодирование и гипноз, — продолжил я.

— Это чего такое? — раздался из зала крик.

— А вот об этом я сейчас подробнее и расскажу…

Ну и рассказал в общих чертах, используя свои знания об опыте советского психиатра и нарколога Александра Довженко. На него сослаться я не мог, только в 1984 году этот способ лечения будет зарегистрирован Государственным комитетом по делам изобретений и открытий под названием «Лечение больных хроническим алкоголизмом по методу доктора Довженко» и утверждён Управлением по внедрению новых лекарственных средств и медицинской техники Министерства здравоохранения СССР. Так что изложил популярно и кратенько, закончив свой спич словами:

— Более того, даже слова могут нести в себе закодированное послание. Если бы в зале нашёлся доброволец, то я мог бы без применения всяких лекарственных средств попробовать излечить его от алкогольной зависимости.

В зале снова зашумели, Васькина сестра крикнула:

— Кирюха, иди вон на сцену, тебя доктор вылечит, засранца!

— Давай, давай, Филимонка, — поддержали её ещё несколько человек, и даже сидевший рядом с Филимоновым дружок, щерясь железными фиксами, пихнул его локтем, мол, не тушуйся.

— Да и ладно, — прочитал я по губам Филимонова, после этого криво ухмыльнувшегося.

Он встал, протиснулся к проходу и вальяжной походкой, сунув руки в карманы штанов, направился к сцене. Поднявшись, встал со мной рядом, всё с той же ухмылкой поглядывая на публику в зале. Я невольно поморщился, уловив запах ядрёного перегара.

— Что ж, нашёлся один смельчак, — громко произнёс я, чтобы все услышали. — Жаль, что спиртного под рукой нет, чтобы результат внушения был виден сразу.

— А чё ж нет, — рисуясь, произнёс Филимонов.

Он сунул руку во внутренний карман телогрейки и извлёк оттуда початую полулитровую бутылку с какой-то мутной жидкостью. Ободранная наклейка «Московской» не могла ввести меня в заблуждение.

— Первач? — спросил я.

— Точно, — хмыкнул Кирюха.

И из бокового кармана телогрейки извлёк гранёный стакан, а из другого — завёрнутый в промасленный тетрадный листок бутерброд: кусок тёмного хлеба, ан котором лежала пара ломтиков сала.

— И закуска есть, — прокомментировал он.

— Отлично, — кивнул я и глянул за кулису. — Если можно — принесите пожалуйста стул, скамейку и тазик. Ну или ведро, если тазика нет.

— А ведро зачем? — спросил Филимонов.

— А вот скоро и узнаете, — ободряюще улыбнулся я ему.

Прежде чем принесли стул, скамью и ведро с надписью красной краской «Для хозяйственных нужд», я расспросил пациента, нет ли у него серьёзных психических отклонений, не страдает ли он шизофренией, нет ли у него тяжёлых заболеваний сердца и сосудов… Ответ на все вопросы был отрицательным.

— Поставьте пока бутылку и стакан на пол, рядом со скамьёй… А теперь ложитесь, — предложил я подопытному. — Телогрейку можете снять, подложить под голову.

Тот лёг, устраиваясь поудобнее. Я же уселся рядом на стул.

— Теперь положите руки так, как вам удобнее, и закройте глаза. Постарайтесь расслабиться. Думайте о чём-нибудь приятном. Не о водке, — уточнил я под смешки из зала. — Например, вспомните своё детство.

— Так чего там хорошего было-то? — буркнул, не открывая глаз, Кирюха. — Отец бухал без продыху, мать лупил и меня. Всё время жрать хотелось.

— Ну тогда представьте море, пляж, рядом с вами на песке красивая девушка…

— О, это я могу, — расплылся в улыбке Филимонов. — Девка и бутылка «Плиски».

В зале засмеялись.

— Пусть так, — согласился я. — А теперь я всё-таки попрошу тишину в зале… Спасибо! Итак, приступаем к сеансу внушения, результатом которого должно стать неприятие организмом напитков, содержащих этиловый спирт.

Я незаметно активировал браслет и приложил ладонь к правому боку Филимонова. Опустил веки. Получится или нет? Этот номер с гипнозом я не планировал, родилось всё экспромтом. Если не прокатит… Опозорюсь на всё село, а то и на весь район. Да что там район — область! До конца жизни будут в спину смеяться, вспоминать неудавшийся сеанс гипноза. Да и по части Минздрава могу люлей получить. На такие вещи надо было хотя бы у Ряжской разрешения спросить. Эх, ты, любитель экспромтов!