Вторая жизнь майора. Цикл

— Ты молод и многого не понимаешь, сын, — толкая его плечом, ответил Грыз. Он почувствовал силу рук Шыргуна. Тот крепко держался за древко, не уступая отцу.

— Может быть, я и молод, но я не пришел убивать воинов своего племени. Я пришел умереть за них. За мать, за сестру. Ты помнишь о них?

— Помню, сын, и сердце мое скорбит, но я отверг себя! Свое родство! Отверг не по своей воле, а по воле Отца орков. Сивучи согрешили и огорчили его, поэтому я здесь.

— Я здесь, чтобы доказать тебе, что ты заблуждаешься. Отец любит нас, и мы победим! — Лицо Шыргуна стало серым от натуги. Бороться с отцом было немыслимо трудно.

— Ты уже проиграл! — засмеялся Грыз и выпустил топор. Подхватил левой рукой пошатнувшегося сына. А правой резко ударил его в челюсть.

Клыки Шыргуна громко клацнули, его глаза закатились, и топор стал скользить, стремясь выпасть из его рук.

Грыз ловко подхватил свой топор. Сдернул сына с седла и перекинул безвольное тело через луку седла.

Налитыми кровью глазами оглядел безмолвное поле боя и, подняв вверх свой топор, победно проорал:

— Худжга-а-арх!

Сотни глоток подхватили боевой клич, и над полем разнеслось торжествующее:

— Худжга-а-арх!

Побежденные сивучи, сгорбившись, покидали поле боя. Сражаться дальше не имело смысла, это лишь разгневает Отца, который показал, на чьей он стороне. Ни смелость, ни отчаянная жажда победить или умереть, ни подвиги на поле брани не смогли переменить его воли.

Они уходили, понимая, что становятся добычей для других племен. Скоро те как коршуны слетятся, чтобы поживиться падшими. Слава сивучей прошла, как исчезает утренняя роса на траве при восходе светила. Теперь каждый был сам за себя.

Я смотрел на поле брани. Трупы, порубленные и сожженные, усеяли пространство, куда мог дотянуться взгляд, стоны раненых и жалобное мычание покалеченных быков, ликующие вопли победителей — вот что я видел и слышал, и это меня не радовало. Я не был готов к таким жертвам и почти со слезами на глазах, со скорбью в сердце взирал на дело рук своих. Нет, не созидатель я. Это точно. Я — разрушитель!

— Не кори себя, мой друг, — услышал я нежный, успокаивающий голос Шизы. — Мир так устроен: чтобы создать что-то новое, нужно разрушить старое. Ты пока не понимаешь, но я думаю, что не по воле Рока или по призыву магов ты попал в этот мир. Сила гораздо более могучая избрала тебя, чтобы ты смог выполнить ее предначертание. Ты же видишь, местные хранители забыли свои обязанности, свой долг, они поделили мир и раздробили его. Сам смысл существования во вселенной такой изюминки пропал. Он стал вещью в себе. Но так не должно быть. Во вселенной все взаимосвязано и непротиворечиво. Это непреложный и истинный закон. Иди без сомнений по своему пути и делай что должно.

Может быть, девочка права. В ней сокрыта мудрость неизвестного создателя и знания о вселенной, в это я верил, поверил и ей.

— Делай что должно? — вслух повторил я. И пошел по полю, усеянному павшими.

Раненых я лечил всех без разбора. Тех, кто выжить явно не мог, безболезненно отправлял за грань, забирая у них энергию, и тратил ее на излечение других. Я ходил весь день и всю ночь. Не пропустил ни одного. Помог и быкам — кого избавил от мук, кого поставил на ноги. Усталый и опустошенный, утром, как только начал заниматься рассвет, улетел на спутник.

Глава 3

Лигирийская империя. Город Брахнавар

Два дознавателя из тайной стражи порта ходили по залу трактира и внимательно рассматривали людей, сидевших за одним из столов. Сам трактир был пуст, а на его пороге стояла портовая стража. Но никто и не рвался в трактир, который был местом сбора бандитов, воров и нищих. Завсегдатаи этого притона знали, что в нем произошло, и сейчас старались держаться от него подальше.

Люди за столом были из банды Чилика по прозвищу Бич. Он здорово орудовал бичом, убивая человека одним ударом. Сам он тоже находился здесь, но, как и его подручные, — без головы.

— Да уж, — сложил руки на груди один из дознавателей, — многое я повидал на своем веку. Достаточно видел смертей, в основном ужасных, но вот таких аккуратных, как эта, вижу первый раз.

Он обвел глазами обезглавленные трупы, навалившиеся грудью на стол.

Сами головы, залитые темной запекшийся кровью, лежали в беспорядке на том же столе.

— Это как же быстро их надо убить, чтобы они даже не шелохнулись. Как думаешь, Черда, чья работа?

— Хозяин сказал, что вошла женщина в плаще с капюшоном и просто, без затей отрубила всем головы. Затем спокойно вышла, села в повозку и уехала, — ответил второй дознаватель.

— Просто, без затей, — повторил за ним коллега. — Ты в самом деле считаешь, что это работа женщины? — с усмешкой, в которой не было и грана иронии, спросил первый дознаватель.

— Я лишь пересказал то, что на сегодня нам известно. Надо пообщаться с товарищами Бича.

Слово "товарищи" он произнес с такими интонациями, что первый дознаватель опять усмехнулся.

— Надо будет выяснить, кому их банда перешла дорогу. Поспрашивать осведомителей, и мы поймем, с кем имеем дело, — рассудительно закончил Черда. Он был старше по возрасту, но отвечал коллеге с уважением. Начальник!

— Конечно, надо, — согласился первый дознаватель, — но, думаю, подельники Бича уже далеко от города и поговорить с ними не удастся. А осведомители тебе скажут то же, что и я: Бич стал вытеснять Бороду из его дела, и тот его устранил. Только не верится в это. У Бороды нет возможности нанять лесного эльфара. Скорее, это ниточка тянется из его прошлого и нагнала здесь. Он к нам откуда пожаловал? — спросил он Черду, стоявшего с задумчивым видом.

— Откуда-то с границы с лесом, привел с собой этих четверых. Все парни битые и умелые. Долго не размышляли и сразу стали подгребать под себя незаконную работорговлю. Воров-одиночек обложили данью. Действовали тихо, но решительно. За год вошли в авторитет. В общак отчисляли, но смотрящему за портом в свои дела лезть не позволяли. Рамзган Одноглазый попробовал их приструнить. Так Бич пришел к нему и поговорил. После этого от него отстали. Он был сам по себе. Вообще странный тип. Вот что у него нашли. — Седоусый дознаватель показал странную штуку, непохожую ни на что из того, что им доводилось видеть.

Старший дознаватель повертел ее в руках.

— На древнюю не похожа. Магии в ней нет. Эльфарское что-то. Это еще больше убеждает меня в том, что с ним разделались гости из леса.

— Посмотрим, — не споря, но и не выказывая согласия с версией начальника, сказал Черда.

Дверь трактира открылась, в зал дерганой походкой, с раздражением на лице вошел начальник тайной стражи порта Брахнавара Ридрик тан Парну. Он быстрыми шагами прошел к столу и осмотрел место происшествия. Увидел эту странную штуку, что держал седой дознаватель, и, протянув руку, резко, со злыми интонациями в голосе приказал:

— Дай сюда!

Черда протянул найденную вещицу и почтительно, но с достоинством поклонился.

— Это дело забирает себе приказ Следящих, — отрывисто и лающе сказал начальник тайной стражи. — Вы свободны.

Старший дознаватель удивленно посмотрел на начальника. А Черда снова поклонился и, не задавая лишних вопросов, пошел прочь. За ним, помедлив несколько мгновений, поспешил первый. Нагнав Черду на улице, он по привычке, укоренившейся в ходе совместной долгой работы, спросил: