Вторая жизнь. Начало

Северус тянул меня прочь, подозрительно поглядывая на Любомира и посла, с серьёзным видом наблюдавшего за нами. Я присела перед ребёнком на корточки и обняла его за плечи.

– Северус, послушай меня, - сказала ему я, глядя в глаза. – Дядя Любомир – хороший, он не будет бить ни тебя, ни меня. Понимаешь? Здесь тебя никто бить и обижать не будет.

Он подозрительно посмотрел на Любомира.

– Или ты хочешь домой к папе?

Это был подлый шантаж. Ребёнок вздрогнул при слове «папа» и посмотрел на окружавших нас мужчин с гораздо меньшей враждебностью. Потом перевёл взгляд на меня, потом опять на них, по-взрослому вздохнул и махнул рукой в сторону посольства, словно давая разрешение посидеть здесь ещё чуть-чуть. Однако в светлице, когда мы с Любомиром и Имиславом уселись за стол около печки, он не пошёл играть с домовым, как обычно, а забрался мне на колени, демонстрируя окружающим, что в обиду меня он не даст.

Я погладила его по голове. Это поведение защитника хоть и умиляет, но оно неправильно. Мать сама должна быть для ребёнка защитой, такой, чтобы он знал, что рядом с ней ему ничего не грозит. Он должен в момент опасности прятаться за неё, а не закрывать её собой. Северус же слишком часто видел беззащитность матери перед отцом, а может, и перед другими людьми, слишком часто она не могла его защитить от того же отца – и он уяснил, что она слабая, и что это он должен защищать её, а не наоборот.

Это плохо для ребёнка. Скорее всего, он вырастет сильным и самодостаточным волком-одиночкой, способным всем помочь, но не способным принять помощь от других. Но умение доверять и знать, что в трудный момент у тебя найдутся друзья, которые протянут тебе руку помощи и закроют собой – очень сильно помогает в жизни. Даёт ощущение тыла за спиной, и ты можешь идти вперёд, на врага, зная, что сзади тебя прикрывают друзья…

Рассказ и демонстрация воспоминаний лорда Малфоя и леди Лонгботтом занял достаточно много времени. Любомир долго молчал, хмурился, затем взъерошил себе волосы и в свою очередь поведал:

– Тебя… твоё тело похоронили, в тот же день. Его опознали по Вальтеру и по твоим амулетам. Те маги все погибли, но их сообщники попытались скрыться и перейти границу с Китаем, и волхв Андрей с несколькими из наших помчался их перехватывать. А Дальний Восток, сама знаешь – хрен кого там можно найти. Когда Имислав связался с нами, мы попытались выйти на связь с группой волхва Андрея, но – ни ответа, ни привета. Родовые артефакты подтверждают, что с ними всё в порядке, а где они – никто не знал. А потом… Понимаешь, я знал про амулет – когда всё случилось, мне твой учитель рассказал про него, и сказал, что он был активирован, но посоветовал сильно не надеяться, потому что шанс, что ты смогла им воспользоваться, мал. А потом… Потом в Горно-Алтайске я встретил твоего отца, и он мне сказал, что ты не вычеркнута с родового древа Святогоровичей.

– Что?! – меня обдало волной жара.

– Я не видел древа, передаю только с его слов. Он говорил, что твоё имя затемнено, но не вычеркнуто, и под ним не появилось даты смерти. А кроме этого от тебя отошла новая ветвь, правда, тоже затемнённая и в картуше, с именем Северус.

– В картуше… - пробормотала я.

Имя, взятое в картуш, означает воспитанника, человека, взятого под опеку рода, но не родича. Такой подопечный получает частичный доступ к родовой магии в той степени, в какой позволит Глава рода, право проживать в родовом имении, но он не становится членом рода.

Род Святогор готов принять меня, когда это станет возможным, но Северуса берёт только под опеку. Странно, почему? Не то, что бы это плохо – это однозначно лучше, чем его теперешний статус, но почему так? Что мешает ему принять в род и Северуса, всё же он мой родной сын, пусть и… с нюансами. Или магия знает и видит больше, чем я?

– А Тобиас на древе Святогоровичей есть? – осторожно спросила я.

– Твой отец ничего про него не говорил, значит, нет.

Знать бы ещё, что с этим делать…

Домовой принёс медовуху и блюдо с нарезкой из колбасы и солёных огурцов. Любомир невидящим взглядом посмотрел на бутыль и повернулся к домовому:

– А покрепче ничего нет?

– Обойдёшься, - проворчал тот. – Нечего напиваться, когда нужно быть трезвым.

И исчез. Любомир вытащил пробку, налил себе полный стакан и в несколько больших глотков осушил его.

– Дело Принцев, - вступил в разговор Имислав, до этого молча сидевший с нами, - тёмное. Я хорошо помню скандал с отсечением Эйлин. Догадок и слухов ходило много, информации – сущие крохи. Все сходились во мнении, что отсечение как-то связано с её замужеством, но такого, что вы сейчас рассказали, не предполагали и близко. И я могу сказать вам точно – брак с магическим вампиром не мог быть халатностью, пусть многое на это и указывает. Это аристократия…

– Принцы не были аристократами, - перебила его я.

– Формально нет, - согласился посол, - но обратите внимание, что они были в родстве со многими аристократическими домами Великобритании, а это говорит о том, что их держали за людей своего круга. Поверьте, Елань, - он серьёзно посмотрел на меня, - я слишком много лет кручусь в этой среде, чтобы не разбираться в местных нравах. Принцы не были аристократами только на бумаге. А аристократы в вопросах родовой магии и продолжения рода весьма щепетильны и осторожны.

– Эйлин, - сообщила я, - если верить Абботу, Малфою и Лонгботтом, была бесхарактерной.

– И я склонен полагать, этим воспользовались. Возможно, что и Дамблдор, он однозначно знал больше, чем хотел показать.

– Если это была попытка уничтожить род Принц, то не проще ли было просто убить Эйлин, она ведь была последней в роду, а не мутить воду с магическим вампиризмом? Магического вампира ещё найти надо, это же редкость, за четыре века стало известно всего о пяти таких людях. И ещё заставить их испытывать симпатию друг к другу, потому что к алтарю рода под воздействием любовных зелий не пойдёшь…

– Эйлин Принц и Тобиас Снейп любили друг друга? – уточнил посол.

Любомир хмуро посмотрел на меня.

– Да, - кивнула я. – В воспоминаниях лорда Малфоя о свадьбе видно – с такими лицами женятся только влюблённые. Реакция Тобиаса, когда я сказала ему, что Эйлин мертва – это реакция на смерть любимого человека. И эмоции Эйлин по отношению к нему – в первые дни я их ещё могла ловить – это эмоции любящей жены.

– Эйлин и Тобиас, - Имислав сделал неопределённый жест рукой, - могли полюбить друг друга без внешнего принуждения. А кто-то, прознав, что Тобиас – магический вампир, мог использовать это в своих целях. Просто использовать подвернувшуюся возможность, а не подстраивать её. Высшее мастерство интриги и состоит в том, чтобы поворачивать в свою пользу то, что делают другие, при этом минимально вмешиваясь в развитие событий.

– Кто-то – вы имеете в виду Дамблдора? Но он не мог быть заинтересован в уничтожении Принцев – он полукровка, Принц с материнской стороны. Уничтожение её рода должно было ударить и по нему. Да и кому мешал этот мелкий, небогатый и мало влиятельный род?

– Принцы действительно заметной роли в жизни магической Британии не играли. Но через Принцев могли покушаться на Поттеров или Малфоев…

– «Могли», - уловила я сомнение в его речи, - то есть вы не уверены, что виной всему Дамблдор?