Второе открытие Америки

Но разливы рек вынуждали ее идти вдали от их берегов, среди леса, где движение воды почти незаметно. Сколько раз должны были преграждать ей путь колючие лианы, образующие изгородь вокруг стволов, которые они обвивают! Сколько раз должна была она перебираться вплавь через ручьи, впадающие в Атабапо!

У несчастной женщины спросили, чем она питалась четыре дня; она сказала, что, измученная усталостью, она не могла найти другой пищи, кроме больших черных муравьев, называемых vachacos, которые длинными вереницами поднимаются на деревья, чтобы подвесить к ним свои смолистые гнезда.

Мы просили миссионера сказать нам, довелось ли женщине гуаибо мирно насладиться счастьем от соединения со своими детьми, раскаялись ли, наконец, в излишней жестокости по отношению к ней. Он не пожелал удовлетворить наше любопытство; но по возвращении с Риу-Негру мы узнали, что индианку, не дав ей времени залечить раны, снова разлучили с детьми и отправили в одну из миссий на Верхнем Ориноко.

Там она умерла, отказавшись от всякой пищи, как это делают дикари, когда их постигает большое горе.

Таково воспоминание, связанное с этой мрачной скалой Piedra de la madre. Я вовсе не склонен в рассказе о моих путешествиях останавливаться на описании несчастий отдельных лиц. Эти несчастья обычны повсюду, где существуют хозяева и рабы, где цивилизованные европейцы живут рядом с дикарями, где священники обладают всей полнотой произвольной власти над невежественными и беззащитными людьми.

Излагая историю посещенных мной стран, я большей частью ограничиваюсь указаниями на далеко не совершенные или гибельные для человечества стороны гражданских и религиозных институтов.

Если я остановился подробнее на Скале Индианки Гуаибо, то лишь для того, чтобы привести трогательный пример материнской любви у народа, на который так долго возводили клевету; я сделал это еще и потому, что мне показалось полезным предать гласности факт, услышанный мной из уст монаха-францисканца и доказывающий, как необходим контроль законодателя над режимом миссий.

Выше устья Гуасакави мы вошли в реку Теми, которая течет с юга на север. Если бы мы продолжали подыматься по Атабапо, то отклонились бы к востоку-юго-востоку, отдаляясь от берегов Гуаинии, или Риу-Негру. Ширина Теми не превышает 80–90 туазов; в любой другой стране, кроме Гвианы, это была бы довольно большая река.

Ландшафт здесь крайне однообразный: совершенно ровная местность, поросшая лесом. Прекрасная пальма пирияо с плодами, напоминающими персики, и новый вид баче, или мориции, с усеянными колючками стволом, возвышается среди более низких деревьев, развитие которых, по-видимому, задерживают длительные разливы рек. Mauritia aculeata H. B. et K. у индейцев носит название юрия, или каувая.

Листья у нее имеют форму веера и опущены к земле. В середине каждого листа видны чередующиеся желтые и синие концентрические круги, являющиеся, несомненно, результатом какого-то заболевания паренхимы. В центре преобладает желтый цвет. Вид этих листьев особенно нас поразил. Окрашенные, как хвост павлина, они растут на коротких и исключительно толстых стволах.

Колючки не длинные и не тонкие, как у коросо и у других колючих пальм; напротив, они сильно деревянистые, короткие, расширяющиеся к основанию, как колючки Hura crepitans L. На берегах Атабапо и Теми эти пальмы растут группами в 12–15 стволов, которые стоят близко друг к другу, словно произошли от одного корня.

По внешнему виду, по форме и малочисленности листьев они сходны с веерной пальмой и пальмой-хамеропс Старого Света. Мы отметили, что на некоторых стволах юрии совершенно не было плодов, а на других их было очень много. Это обстоятельство указывает, по всей вероятности, на то, что описанная нами пальма относится к числу раздельнополых растений.

Повсюду, где река Теми образует бухты, площадь затопленного леса превышает половину квадратного лье. Чтобы не следовать извилинам реки и укоротить путь, здесь плавают самым необычайным образом. Гребцы-индейцы свернули в сторону от русла реки, и наша лодка шла теперь к югу через лес по своего рода тропинкам (sendas), иначе говоря, по открытым каналам шириной в 4–5 футов.

Глубина редко превышает половину морской сажени. Sendas в затопленном лесу образуются так же, как тропинки на суше. Индейцы, направляясь из одной миссии в другую, плывут в своих лодках по возможности одним и тем же путем; но так как плавания происходят не слишком часто, мощная растительность иногда создает неожиданные препятствия.

Индеец, вооруженный machette (большой нож с клинком длиной почти в 14 дюймов), стоял на носу нашей лодки и все время обрубал ветви, которые, перекрещиваясь, нависали с обеих сторон канала. Там, где лес был наиболее густым, нас изумил необыкновенный шум. Когда мы ударили по кустам, стадо Toninas (пресноводных дельфинов), каждый из которых был длиной не меньше 4 футов, окружило нашу лодку.

Животные притаились под ветвями сырного дерева, или Bombax Ceiba L. Они пустились наутек через лес, выбрасывая струи воды и сжатого воздуха. Какое странное зрелище – посреди суши, на расстоянии 300 и 400 лье от устьев Ориноко и Амазонки!

Мне известно, что атлантическая камбала [Pleuronectes limanda L.] поднимается по Луаре до Орлеана; но я твердо уверен, что дельфины в Теми, как и дельфины Ганга и скаты Ориноко, относятся к видам, существенно отличающимся от океанских дельфинов и скатов. В огромных реках Южной Америки и в больших озерах Северной Америки природа как будто повторила некоторые формы морских животных. В Ниле нет пресноводных дельфинов [209] ; морские дельфины заходят в дельту не дальше Бианы и Метонбиса и до Селамуна не поднимаются.

209

Дельфины, заходящие в устье Нила, так изумили древних, что скульптор запечатлел их в статуе из сиенита (которая хранится в Парижском музее), наполовину скрытыми в волнистой бороде речного бога.

Около пяти часов вечера мы не без труда вернулись к настоящему руслу реки. Сначала наша пирога на несколько минут застряла между двумя древесными стволами. Едва удалось ее освободить, как мы очутились в месте, где скрещивалось множество тропинок, или маленьких каналов.

Кормчий был в затруднении, не зная, какой путь наиболее торный. Выше мы говорили, что в провинции Баринас путешествуют в лодке по открытым саваннам от Сан-Фернандо-де Апуре до берегов Арауки; здесь мы плыли по такому густому лесу, что нельзя было ориентироваться ни по солнцу, ни по звездам.

Во время этого перехода мы снова были поражены отсутствием в здешних краях древовидных папоротников. Их становится заметно меньше начиная с 6° северной широты, между тем как количество пальм к экватору значительно увеличивается. Древовидные папоротники свойственны менее жаркому климату, несколько гористой местности, плоскогорьям высотой в 300 туазов.

Лишь там, где есть горы, эти великолепные растения спускаются к равнинам; они как будто избегают совершенно ровной местности – такой, по какой протекают Касикьяре, Теми, Инирида и Риу-Негру. Ночь мы провели около скалы, называемой миссионерами Piedra de Astor.