Второе полугодие

Да. про обледенение я угадал на все двести! И знаете, как в этом замечательном городе борются с гололедом? Местные философы выучили поговорку про время, которого боится всё. «Всё боится времени. Время боится пирамид» -примерно так. То есть гололед не может продолжаться вечно, так что можно не дергаться. В полном соответствии с этой мудростью мы не дёргаемся. Мы — это я и Витька Филатов из восьмого «А». Нас послали за бухлом, снабдив деньгами. На общем собрании гостей поселка Котовского было решено просто попить пива. Скромно, по паре бутылок на брата. Ну и ту бутылку вина, которую притащит Корчагин (он же обещал), тоже уговорим сегодня вечером, пока прочие наслаждаются «Сильвой». Фраза «которую притащит Корчагин» мне сейчас кажется слишком оптимистичной. Правильнее говорить «Если притащит Корчагин, если он вообще дойдет до вагона».

Дойти до универмага двум молодым и ловким парням было несложно. Мы упали всего по паре раз, это были весело, это было не больно! В магазине самообслуживания было почти пусто по причине вечернего времени. Хорошо, что он еще не закрылся. На кассе у тёти-кассирши не возникло никаких вопросов к двум подросткам. Школьники покупают пиво? Так всего шестнадцать бутылок, они же не напиваться его берут, чего тут пить?! И еще бутылка выдержанного столового вина — это им в плюс, юная алкашня такое вино сроду не покупает. А еще бутылка лимонада — ну точно! Пиво папе, лимонад себе, вино маме, какие хорошие мальчики. Милиционер, проходящий мимо оценивающе вгляделся в батарею бутылок на кассе. Я демонстративно повернул бутылку лимонада этикеткой к нему — стражу порядка этого жеста оказалось достаточно.

Осталось только забрать оплаченные покупки и… И тут я понял — у нас нет сумки! На кассе нам не предложили пластиковый пакет, а даже если бы и продавался — отдать шестьдесят копеек за сумочку, которая всё равно не выдержит весь груз? Да и нет у нас денег — всё потрачено, а лишнего не брали на всякий случай. Вдруг криминал, а у нас денежки в карманах! Ладно, идти всё равно надо, нас ждут бойцы. Вернее, они ждут боеприпасы, за которыми мы ходили. Моя осенняя куртка, модная и дутая, случайно отхваченная уже в конце осени, имеет шнурок по самому низу, который можно завязать. Большая часть бутылок помещается мне за пазуху. Примерно треть суём Витьке, который фиксирует богатство рукой. Вторая рука ему понадобится, чтоб держать меня. Или держаться самому. Прямо от ступеней универмага под ноги к нам легла полоса препятствий.

— Белый снег, серый лед

На растрескавшейся земле.

Одеялом лоскутным на ней

Город в дорожной петле…' Не пою, скорее бормочу речитативом.

— Это чего такое? Песня?

— Это молитва, Витяня! Сейчас мы с тобой сначала медленно пойдем, а потом вон с того склона покатимся. Ноги чуть согнуты, меня не отпускай, корпусом не шевелим, куда скатимся, оттуда и пойдем.

— Это как ты вчера в Киеве с Олькой?

— Почти. Только нам с тобой рулить нечем сейчас.

На этой фразе я почувствовал, что уклон уже начался, так что быстро заткнулся, а наш дуэт начал сначала медленно и плавно, а потом с лёгким ускорением скользить навстречу судьбе. Молча, но громко споя, мы скатывались с бугра, который даже не заметили, идя налегке. Хотя вон там Витька навернулся, вспомнилось, как я тогда засмеялся. Почему я не думал в тот момент, что идти обратно будет труднее? Мне вообще сейчас пришло в голову, что круглосуточное пребывание в компании восьмиклассников слега меня отупляет, вернее, подстраивает под них. Лучше бы был, чтоб они подстраивались под меня. Но для этого надо еще сильнее поднимать харизму — моей пока не хватает построить всех пацанов из двух классов.

Мы скатывались навстречу судьбе достаточно долго, порой почти застывая на одном месте, а потом снова лениво разгоняясь. Катились, пока нас не вынесло на тощий сугроб, где мы встали. Встали! Не опрокинулись, чего я так боялся. А дальше наш четвероногий тандем аккуратненько засеменил в сторону пассажирского парка, где отстаивался наш поезд.

— Вас только за смертью посылать!

— Да пошел ты! Сами не знаем, как донесли всё.

— А где это всё?

Крики раздавались из вагона, в который забрался Филатов, предварительно выгрузим в снег все свои бутылки. Я стоял, продолжая держать двумя руками свой живот, наполненный пивом. Вскоре на низкий заснеженный перрон попрыгали ребята и мигом перетаскали всё наше богатство. Мои бутылки они вытаскивали прямо из расстегнутой куртки. Только сейчас до них дошло, как нам было непросто, как все рисковали остаться и без денег, и без выпивки.

— Чёрт, а чего вы сумку не взяли?

— А чего ты не предложил?

— Так у меня нету.

— Так и у нас тоже, дурья твоя башка!

— Да ладно вам, всё же хорошо кончилось. Давайте садиться. Доставайте закусь.

—???

— Вы закуску купили?

— А про неё кто-о говорил или денег на неё выделили?

— Вот вы…

— Да хорош! Все протупили. Чего мы, без закуски не посидим? Небось не водка.

И мы уселись в одном из купе по-мужски. Во всем вагоне кроме нас присутствовала только Машка из Ашек. Она не пошла в оперетту, не пошла и к нам.

— Неудобно, может позовём?

— Да ну её! Я один раз предложил, а дальше сама как хочет. Кого там уговаривать?

Это да, Маша была совсем маленького росточка, смешливая, но не из тех, от чьей улыбки сердце начинает яростно биться. Не секс-бомба, даже не куколка. Просто Машенька, где-то потерявшая своего медведя.

Семеро козлят, выпивших по паре бутылок пива на брата начинают пахнуть розами в какой-то другой жизни. Так что я оделся и вышел на улицу, вернее на свежий воздух — улиц среди путей не наблюдалось. На перроне молодёжь из соседнего вагона резвилась как могла. Видимо, не у всех вечерняя культурная программа подразумевает посещение оперного театра. Так вот, могла молодежь в составе юноши и четырех девушек немногое. Четыре девчонки безуспешно пытались макнуть в сугроб своего кавалера, а он ронял их, впрочем, также безуспешно. Пришлось подойти и дать мастер-класс. Когда все четыре юные борцухи легли в сугроб, мы с парнем пожали друг другу руки. Вытащили девиц и начали знакомиться. В процессе знакомства нашими ладошками заодно были отряхнуты от снега и девушки. Особенно их попы, на них снега налипло больше всего. А вот уже после этого мои новые знакомые были отконвоированы в наш вагон.

— Парни, принимайте гостей! Наши землячки из соседнего вагона, кто-то страстно мечтал с ними познакомиться.

— Ого, а чего тогда тянули, мальчики? — Девушки были явно не робкого десятка. Видимо, их природная женственность не просто проснулась, а уже жаждала чего-то такого… Оттого и валяли на перроне своего товарища, одного на всех.

— Мальчики у нас из высшего общества, они не готовы общаться с дамами, будучи не представленными им. Разреште мне представить вас друг другу.

— Мишка, когда ты успел! Ведь всё время с нами сидел. Вышел на минутку, возвращаешься с девушками…

Кстати, да. Юноша из соседнего вагона не воспылал желанием знакомиться с моими парнями, свалил к себе. Причем я даже не заметил обиду на его лице. Похоже, его уже поддостали одноклассницы. Вот если бы в вагоне находились чужие девушки… О! А у нас же Машка тут! Фиг с ней, сама виновата, сидит себе там, читает — вот и пускай сидит!

— Начинаем концерт по заявкам слушателей!

— Мальчики, у вас гитара есть?

— У нас есть две гитары, мы даже на них умеем играть. И не только в дурака. Ансамбль «Одноклассники» дает свой первый концерт в Одессе!

29 января 1982 г

Вчера мы заезжали в Херсон. Из достопримечательностей я там запомнил только название города и парусную шхуну «Товарищ», пришвартованную около речного пирса. Будучи глубоко сухопутным человеком, обожающим море, даже не скажу вам, был ли ото действительно пирс. Он вполне мог казаться пристанью или даже причалом. Но точно не мол и не бушприт. Мол — это типа волнолом, далеко выдающийся в море. А бушприт вообще хреновина, торчащая впереди парусника как нос у Буратино. Где-то ходили, что-то нам показывали, кормили в каком-то ресторанчике комплексным обедом…

А из недостопримечательностей был туалет. Туристические поезда, видимо, достаточно массовое явление, раз под них организованы места стоянок с платформами и специальными зданиями, где можно умыться и справить нужду. В вагоне нельзя — на каждом туалете стоит табличка «Туалетом во время стоянки не пользоваться». А поскольку мы не в Германии какой-нибудь, то смысл таблички доносится до пассажиров путем запирания туалета на замок. Я даже понимаю, почему так всё устроено: если вагон стоит на станции полдня, то работающий туалет обеспечит под вагоном большую и дурнопахнущую кучу. Все туалеты в советских вагонах одного типа — «дырка в полу», в движении отходы пассажирской жизнедеятельности размазываются по шпалам тонким слоем. Так что вечером в ожидании отправления мы ходим до ветру или умываться из своего теплого купе по заснеженному перрону в специальный домик. В Одессе из него нас пыталась погнать бабка-уборщица, чтоб она перестала орать, пришлось пройти квест с вопросами «Откуда вы такие, из какого поезда?»