Второе пришествие

Рэб прикинул в голове стоимость канистры солярки и всей партии в восемьдесят литров.

– Это дорого. Я дам вам сто, нет, сто двадцать споранов за восемьдесят литров и три горошины в качестве бонуса.

– Не хочешь, как хочешь, дело твое, – Бородач развернулся, чтобы уйти. – Сам понимаешь, могли и все забрать, да добрые мы, законы чтим.

– Вы про людей Миража слышали? – бросил в спину бородачу Рэб.

Спина напряглась и замерла.

– Ты не из их банды? – синеглазый резко развернулся.

– Нет, не из их. Вы же слышали, какой шорох они наводят в округе, и не хотите встречаться с ними? Давайте солярку по той цене, которую я назвал и тогда они точно к вам не попадут.

– С чего нам тебе верить?

– Они гонятся за нами. Мы могли бы увести свою машину в сторону от вашего стаба. Нам нет особой разницы, куда ехать.

Бородач и другие мужики тихо зашептались. Из окон показались любопытные взгляды, видимо принадлежащие женщинам. Ни дать, ни взять славные времена патриархата дохристианских времен.

– Ладно. Давайте ваши канистры, мы наберем, – согласился бородач. – Зови друга.

– Э, нет. На всякий случай, мы так не поступим. Давай человека, мы отдадим ему канистры, вы принесете их наполненные под верх и без всяких фокусов, а там мы с вами рассчитаемся.

– Тридцать споранов за доставку, – сразу предложил надбавку за лишнюю работу главный.

– Идет.

С Рэбом отправили рыжего. По дороге он рассказал, что они ездят в основном на мотоциклах, потому что так удобнее и быстрее и солярка у них редкость. Рассказал и про то, что синеглазый глава поселка, приобрел такой цвет глаз со временем. Что-то поменялось в его физиологии, благодаря чему он обрел способность «размазываться». Под этим понятием рыжий имел виду способность мгновенно перемещаться, но на очень короткие расстояния, буквально на пару-тройку метров. Этого хватало, чтобы одолеть топтуна одним холодным оружием. Удар в момент «размазывания» был невероятно силен.

Рэб и паренек подошли к тому месту, где их должен был ждать Квазирог. Его там не оказалось. Рэб залег в траву и огляделся. Первое, что пришло ему на ум, это то, что люди Миража на самом деле добрались до них. Рыжего его поведение напугало и он заподозревал Рэба в инсценировке.

– А он точно был? – спросил Рыжий с сомнением.

– Был. Вот тут лежал, трава примята, видишь.

Рэб замер и услышал в кустах храп.

– Слышишь? Человек так уверен в своей безопасности, что решил задремать, пока я там, рискуя жизнью, добываю топливо.

– Давайте, я напугаю его, – предложил парень.

– Не вздумай, он стрелок. Пристрелит тебя сперва, а потом только проснется.

– Квазирог? – Рэб позвал спящего товарища.

Храп затих, потом началось активное движение, сопровождающееся грохотом пустых канистр. Над кустами появилось сосредоточенное, но припухшее со сна лицо Квазирога.

– У меня все под контролем, – сообщил он. – Отошел в кусты, по нужде.

– А храпеть было обязательно в этот момент? – Рэб дал понять, что отмазка не проканает. – Я был уверен, что ты смотришь мне в спину и прикрываешь в любой момент.

– Блин, Рэб, сам не понял, как получилось. Пригрело на солнышке, развезло. Ночью-то не спал, почти.

– Ладно, буду иметь ввиду в следующий раз. Отдай канистры парню.

Квазирог выбрался из кустов и передал канистры рыжему.

– Ждем тебя на этом месте, – сообщил ему Рэб и отпустил.

Вернулся рыжий через полчаса, на мотоцикле с люлькой. Остановился у края лощины и откинул дермантиновую накидку.

– Забирайте, но прежде я должен посчитать вашу плату.

Рэб передал ему долю в сто пятьдесят споранов в полиэтиленовом пакете. Пока рыжий считал, Рэб проверил топливо. На вид, цвет и запах, солярка была обыкновенной.

– Готово. Споранов ровно. Вы обещали горошины.

– Точно, – Рэб достал их из другого отдела рюкзака. – Слушай, а ты не отвезешь нас к машине, а то топать с двумя полными канистрами не комильфо.

Парень засуетился.

– Не знаю. Наши могут и наказать за это. Моцик отберут, по балде настучат. А сколько добавите?

– Двадцать споранов и патронов дадим к автомату. Сто штук.

– Блин, подводите меня под монастырь, – рыжий уже выкаблучивался для видимости.

По горящим глазам можно было догадаться, что плата перевесила страх наказания. В итоге, вместо многочасового тяжелого перехода, рыжий домчал их до «бардака» за пятнадцать минут. Бубка, пока мотоцикл приближался, вел их на прицеле пулемета, подозревая подвох. Только когда мотоцикл остановился в облаке поднятой им пыли, и из-под накидки показалось чумазое лицо Рэба, он открыл люк и выбрался наружу.

Рыжий, взглядом ценителя, осмотрел «бардак». Постучал по броне, поцокал языком, глядя на солидный калибр пулемета. Рэб отсчитал ему долю споранов и патронов.

– Угостишься, чем бог подал? – Бубка уже успел поставить на горелку варево из тушенки и пшена.

– Не знаю, мужики будут орать, – замялся парень, хотя глаза выдавали голод. – Ладно, только быстро.

Уехал он через час, опасаясь, что за ним уже отправились на поиски. Рэб завел БРДМ и направился в другую от поселка сторону, сдерживая обещание.

Варвару накормили с ложки остывшей похлебкой. Она ела хорошо, аппетит у нее был нормальный, мешала только сильная боль в пробитом боку. Видимо, внутренние повреждения были еще обширнее, чем внешние.

– Ничего, скоро поправишься, – успокоил ее Рэб. – Через неделю будешь сама ходить.

– И даже танцевать, – добавил Квазирог романтики.

Варвара незаметно закатила глаза под лоб. Намеки Квазирога раздражали ее своей неумелостью и настойчивостью. Даже в ослабленном состоянии она могла запросто сделать так, чтобы он больше не желал видеть в ней свою подругу, но из уважения к тому, что он сделал для нее, Варвара сдерживалась.

Вскоре ночь застала их в заболоченном кластере. Ехать вперед по зыбким тропам Рэб не решился, но и развернуться и выехать с него уже не мог. Сразу за дорогой начинались влажные обочины, переходящие в затянутое ряской болото. На ночевку встали прямо на дороге. Комарья и мошек налетела целая туча. Отойдя в сторонку по нужде, можно было за мгновение получить обезвоживание.

Рэб выставил всего две фотоловушки. Одну перед «бардаком», вторую позади, решив, что с флангов ждать беды не стоит. Он снова пожалел о том, что не поставил на машину прибор ночного видения. Прислушиваться изнутри к комариному гудению, заглушающему прочие звуки, пользы никакой. Нет, был еще лягушачий хор, но такой уже, переживший брачный период. Остались только безголосые холостяки, орущие вразнобой и мимо нот. Их голоса едва пробивались за монотонным гудением облака мошкары.