Второе признание (сборник)

К этому времени Мэдлин присоединилась к супружеской паре, расположившейся в гостиной, точнее, мне следовало бы сказать, что, когда я вошел, она была там. Она преградила мне путь; ее большие темные глаза были широко распахнуты, но на сей раз ей было не до флирта – ведь в доме творились такие вещи!

– Где это ты был? – спросила она.

Я объяснил, что ездил в Чаппакуа, чтобы позвонить. Мэдлин взяла меня за руку и увела в зал для приемов. Там она обернулась и заглянула мне в лицо:

– Ты видел Гвен?

– Нет. А где она?

– Не знаю. Но думаю…

Она осеклась. Тогда я сказал:

– Наверное, забилась в какой-нибудь укромный уголок, чтобы хорошенько поразмыслить.

– Ты уходил не для того, чтобы встретиться с ней?

– Теперь моя очередь задавать вопросы, – запротестовал я. – Я – не червяк, я тот, кто на него работает. С чего бы это ей со мной встречаться?

– Да нет, – замялась Мэдлин, – просто после обеда она сказала папе, что сообщит ему о своем решении, как только будет готова, и ушла к себе в комнату. Я пошла за ней, чтобы поговорить, но она меня выставила, и я отправилась к маме. Немного погодя я опять заглянула к Гвен, на этот раз она позволила мне высказаться, а потом заявила, что собирается ненадолго выйти из дома. Мы вместе спустились вниз. Она ушла через заднюю дверь, а я вернулась к маме. Когда я снова спустилась, то увидела, как ты выходишь из дому, вот и решила, что ты, возможно, встречался с ней.

– Нет, – пожал плечами я. – Может, в доме ей плохо думалось, и она решила прогуляться. В конце концов, Гвен сказала, что даст ответ перед сном, а сейчас еще нет и одиннадцати. Дай ей время. А вот тебе не мешало бы отдохнуть. Как насчет партии в бильярд?

Мэдлин пропустила мое приглашение мимо ушей.

– Ты не знаешь Гвен, – заявила она.

– Да уж, пожалуй.

– Соображает она хорошо, зато упряма как мул. Вся в папу. Да если б не он, Луис давно бы ей надоел. А теперь, боюсь, как бы чего не вышло. На первый взгляд этот твой Ниро Вульф сделал все, что мог, но кое-что он упустил. Папа нанял его, чтобы он собрал на Луиса компромат, который вынудит Гвен оставить мысль об этом браке, верно?

– Верно.

– А Ниро Вульф повернул дело так, что теперь возможны четыре варианта развития событий: либо он откажется от работы, либо папа его уволит, либо Гвен ему поверит и бросит Луиса, либо он продолжит расследование и найдет доказательства. Но он выпустил из виду, что есть еще и пятый вариант. А вдруг Гвен уехала вместе с Луисом, чтобы выйти за него? Это ведь тоже возможно, не так ли? Захочет ли папа, чтобы Вульф продолжал выслеживать Луиса, если тот станет мужем Гвен? Гвен это вряд ли устроит. – Пальцы Мэдлин вцепились в мою руку. – Мне страшно! Думаю, она уехала именно к нему!

– Будь я проклят! Она взяла с собой чемодан?

– Нет. Она же понимает, что я попыталась бы ее остановить, и папа тоже… Да все мы! Если твой Ниро Вульф такой умник, почему он не предусмотрел этой возможности?

– Он не всезнайка. Девицы, сбегающие из дому, чтобы тайком выйти замуж, не относятся к его компетенции. Но я-то!.. Господи, какой же я болван! Давно она ушла?

– Наверное, с час… Да, около часа назад.

– Машину брала?

Мэдлин покачала головой:

– Я нарочно прислушалась. Нет.

– Значит, она должна была… – Я смолк и наморщил лоб, пытаясь угадать. – Если мы ошиблись и она просто вышла подышать воздухом, чтобы лучше думалось, или решила встретиться и переговорить с ним, куда бы она направилась? У нее есть любимое место?

– Их несколько. – Мэдлин тоже наморщила лоб. – Старая яблоня на лугу позади дома и лавровые заросли в низине у ручья, а еще…

– Фонарик есть?

– Да, есть…

– Принеси.

Вскоре она вернулась с фонариком, и мы вышли через парадную дверь. Очевидно, вариант с яблоней показался ей более предпочтительным; поэтому мы обогнули дом, пересекли лужайку, нашли лазейку в живой изгороди, а затем через ворота вышли на луг. Мэдлин позвала сестру, но та не откликнулась. Мы добрались до старой яблони: там никого не было. К дому мы вернулись задворками, пройдя мимо конюшни, псарни и других хозяйственных построек, по пути заглянув в конюшню – вдруг Гвен приспичило явиться на романтическое свидание к любимому верхом на лошади, – однако все стойла были заняты. Ручей находился в другой стороне, ближе к шоссе, и мы направились туда. Мэдлин время от времени окликала Гвен по имени, но не слишком громко, чтобы ее не услышали в доме. В руках у нас обоих были фонарики. Я включал свой только при необходимости, потому что наши глаза уже успели привыкнуть к темноте. Подъездная аллея привела нас к мосту через ручей, тут Мэдлин резко свернула влево. Признаться, по части ходьбы по пересеченной местности в темноте мне было до нее далеко. Ветви кустов и нижние сучья деревьев так и цеплялись ко мне со всех сторон, и если Мэдлин почти не пользовалась фонариком, то я беспрестанно шарил лучом под ногами. Мы были примерно в двадцати шагах от подъездной аллеи, когда я, поведя фонариком влево, вдруг заметил на земле под кустом нечто необычное. Мэдлин, шагавшая впереди, опять позвала Гвен. Я остановился. Тогда она окликнула меня:

– Ты идешь?

Я отозвался, снова пошел за ней и уже открыл было рот, чтобы сказать, что немного задержусь, а через минуту догоню ее, но тут она снова выкрикнула имя Гвен, и из-за деревьев до нас донесся слабый голос. То была Гвен.

– Да, Мэд, я здесь!

Мне пришлось на время отложить обследование предмета, лежавшего под кустом. Мэдлин издала возглас облегчения и бросилась вперед. Я устремился за ней и, не успев и глазом моргнуть, тут же очутился в зарослях, продираясь сквозь которые чуть не угодил в ручей; вырвавшись на свободу, я пошел на голоса, и вскоре луч моего фонарика высветил две фигурки на дальнем краю небольшой полянки. Я двинулся к ним.

– Что за переполох? – спрашивала Гвен у сестры. – Господи, я всего-то вышла прогуляться летней ночью, что такого? К тому же ты видела, как я уходила, разве нет? Ты даже сыщика с собой прихватила!

– Это не просто летняя ночь, – отрезала Мэдлин, – и тебе, черт возьми, это прекрасно известно. Откуда мне было знать… Ты даже не накинула кофточку!

– Ладно, успокойся. Который час?

Я посветил фонариком на запястье и сообщил:

– Пять минут двенадцатого.

– Значит, этим поездом он тоже не приехал.

– Кто? – спросила Мэдлин.

– А как ты думаешь? – Гвен с трудом сдерживалась. – Пресловутый опасный преступник, кто ж еще! Ох, наверное, он и в самом деле преступник. Хорошо, пусть он действительно преступник. Но я не могу просто взять и вычеркнуть его из жизни, сперва мне надо обо всем ему сообщить, причем не по телефону и не письмом. Я позвонила ему и попросила приехать сюда.

– Вот как, – проговорила Мэдлин отнюдь не тоном любящей сестры. – Может, тебе удастся заставить его разоблачить Икса, а потом и перевоспитать.

– Нет, – возразила Гвен, – перевоспитание – твоя епархия. Объявлю ему, что между нами все кончено, и привет. Я предпочла сама управиться с этим, а уж потом рассказать все папе и остальным. Он должен был приехать в девять двадцать три, взять на станции такси и встретиться со мной здесь. Я решила, что он опоздал на поезд… А теперь понимаю, что он не сел и на следующий… Но будет еще… Который час?

– Девять минут двенадцатого, – ответил я.

– Будет еще поезд в одиннадцать тридцать две. Я дождусь его, а уж потом уйду. Вообще-то не в моих правилах дожидаться мужчину целых два часа, но тут другое дело. Ты согласна, а, Мэд?

– Прислушайтесь к совету сыщика, – подал голос я. – Думаю, вам следует снова ему позвонить и выяснить, что произошло. Почему бы вам, девушки, не вернуться в дом и не сделать, как я говорю, а я пока побуду здесь на случай, если он все же появится. Обещаю, что не скажу ему ни слова, только предупрежу, что вы скоро вернетесь. И не забудьте захватить кофту.

Мое предложение пришлось им по душе. Правда, я забеспокоился, что на обратной дороге девушки, чего доброго, вздумают освещать себе путь фонариками, пока не выберутся на подъездную аллею, но они повернули в противоположную сторону, решив срезать путь и пойти через розарий. Я дождался, пока они не отошли на порядочное расстояние, затем зашагал в направлении аллеи, освещая фонариком то место на земле под кустом, где лежал обнаруженный мной предмет.