Второе сердце

Марья Семеновна опустила баллон на пол, хлопнула в ладоши:

— Поторапливайтесь, ребятки! Тихого часа не будет, после обеда — все сразу на праздник!

Выйдя из зала и прикрыв дверь, она оказалась лицом к лицу с родителями.

— Добрый день, Марья Семеновна! С наступающим вас!

— Добрый день! Спасибо, вас — тоже! Рановато вы, однако, дети еще пообедать должны. Можете полчасика погулять. Или вот — стенгазету нашу посмотрите. А на столике — рисунки ваших чадушек, в папке.

— Мы — может, помочь чего надо…

— Ничего не надо, все сделано, все подготовлено. — Марья Семеновна уже спускалась по лестнице. Цветные стекла окна на площадке ярко горели. «Отменный денек!»

Петров поднял руку над тарелкой с растерзанной котлетой, над кружкой с остатками компота.

— В чем дело, Петров? — подошел к нему Медведь.

— Можно выйти?

— Закончил — подожди других, не все так быстро едят.

— Я в туалет хочу.

— Ну иди, раз такое дело…

— Мне тоже в туалет надо! — тут же подала голос Верочка Иванова.

— Да что это вас?! Ступай!

Они одновременно выскочили из столовой и, минуя двери туалетов, — в зал. В зале не было ни души. Елка светилась и благоухала. Подбежав к ней, Верочка вынула из рукава платья рыжую плюшевую белочку с шишкой в лапах, подлезла на коленках под елку и поставила игрушку на «сугроб».

— Совсем как в лесу, как в настоящем лесу! — захлопала она в ладошки.

Петров устанавливал рядом с белочкой свечку.

— У тебя спички, да? Дай мне зажечь!

— Какие спички? Але-гоп! — и он вытащил из кармана зажигалку.

— Ой, зажигалка, зажигалочка! Ты где ее взял, а?

— Отцовская. Он, когда маме честное слово давал, что не будет больше курить, папиросы в мусоропровод бросил, а зажигалку — в кухонный стол. Я как раз молоко пил…

— Ну зажигай же, зажигай!

Зажигалка выбросила длинное голубое пламя горящего газа, похожее на лезвие ножа. Петров поднес пламя к свечке, подержал, пока не разгорелся фитиль…

— Вот вы в какой туалет хотели?! Марш в группу!

От неожиданности Петров выронил зажигалку; они с Верочкой, цепляясь головами за лапы закачавшейся елки, вылезли и встали, стараясь заслонить от Мих-Миха свой «сугроб».

— Кому говорят: марш в группу!

А за их спинами уже горела плюшевая белка, пыхнула и начала тлеть вата, плавились, роняя горящие капли, синтетические иглы веток. Почувствовав дым, ребята обернулись и бросились прочь. Медведь разинул было пасть, но, ничего не сказав, устремился к елке. Он очень спешил, на полдороге поскользнулся, упал и, пробежав остаток пути на четвереньках, начал бить по пламени передними лапами. Бил, не замечая, как огонь жадно лизнул его мех, подпалил левый бок.

— Лиса! Ли-са!!! — закричал Медведь. — Ли-и…

И вдруг замер, ткнувшись мордой в ствол елки.

Появившаяся в дверях Лиса, увидев дым, тут же исчезла и вбежала вновь в обнимку с красным огнетушителем. На секунду остановилась, нажала утопленную в стене кнопку вызова заведующей и, торопливо проковыляв к елке, отработанными движениями привела огнетушитель в действие. Точно направила желтую струю пены сначала на тлеющий бок Медведя, потом — на «сугроб».

— Что тут у вас произошло? — влетела в зал Марья Семеновна, сопровождаемая Танечкой и Зайцем Средним. — Бог ты мой!

Марья Семеновна подбежала к электрическому щитку и включила вытяжную вентиляцию: дым, быстро рассеиваясь, пополз под потолок. Увидав, что всеми забытые в суматохе ребята средней группы, сбежавшись на шум, стоят у стены и молча смотрят на своего замершего на полу, залитого пеной Мих-Миха, закричала, срывая голос:

— Уведите, уведите их!

Притихшие дети послушно уходили, оглядываясь на Медведя. Белоголовый низкорослый парнишечка вдруг со всего размаха влепил оплеуху шедшему впереди его Петрову. Тот вздрогнул, но даже не повернул головы.

«Так… Виновник налицо. С тобой, Петров, не соскучишься!»

— Танечка! Останьтесь, пожалуйста, тут: Медведя — унести, все прибрать, начало праздника я на полчаса задержу…

А в зал уже вбегали малыши, раскатились, как шарики ртути, по всему помещению и сразу слились воедино возле елки, притихнув, кривя губенки…

— Назад, назад! Тамара Ивановна! — кричала заведующая воспитательнице. — Ведите своих назад! Танечка, помогите ей!

Малышей вытеснили на лестничную площадку. А с третьего этажа уже спускалась старшая группа.

— Гномы! Обратно ведите их, обратно! Начнем через полчаса…

Марья Семеновна спешила вниз, на ходу объясняя подымавшимся навстречу родителям:

— Непредвиденные обстоятельства… непредвиденные обстоятельства… Задерживаемся, понимаете… Извините… Да, да — на полчаса! Погуляйте пока, погуляйте…

Она выбежала на улицу. Слава богу, пожарников еще не было…

«Может, сигнализация в зале все же не сработала? Хорошо бы! Меньше неприятностей… Солнце-то какое! Солнце-то! И в такой вот день…»

Марья Семеновна сидела в кабинете, подперев рукой голову, перед видеотелефоном — ВТ, перекидным календарем, алфавитииком. Суматошный день закончился, все давно разошлись по домам.

Праздник все же получился… Танечка оказалась на высоте: вовремя успела прибраться, подтереть пол, стену от копоти отмыть. Только с хвойным экстрактом перестаралась: уж очень резко, неправдоподобно пахло в зале лесом. Зато запаха гари совсем не чувствовалось!

И выступления ребят в общем прошли гладко. Правда, эта малышка, читавшая стихотворение про елочку, подкачала: остановилась на полуслове и заплакала. Дядю Мишу ей стало жалко! Да средние еще… «Тачанку» станцевали без энтузиазма и в конце сбились: пулеметчиком у них должен был быть Петров, а они выступать с ним отказались, пришлось замену выпускать, без репетиции. В остальном же — все хорошо прошло, родители остались довольны.

Марья Семеновна раскрыла алфавитник на букве «К», придвинула поближе ВТ и набрала домашний номер дежурного механика.

Минуту-другую экран оставался темным. Наконец появилась взлохмаченная голова Семена Краснова.

— Здравствуй, Сенечка! Это из детсада Марья Семеновна. Узнаешь? С наступающим тебя!

— Угу…

— Ты спал, что ли? Извини, пожалуйста, что разбудила. Сенечка, у нас чепе. Погорели малость на празднике, Медведь наш пострадал: бок ему подпалило и внутри — не то предохранители вылетели, не то еще что…