Второе сердце

Раз в месяц, в день получки, она шла на почту. Себе оставляла только-только на житье, остальное отсылала матери. Мама писала, что у избы совсем сгнили два нижних венца и крыша протекает — со смерти отца, шесть лет уже, дранку не меняли, а сейчас есть возможность сделать ремонт: в колхозе работает студенческий отряд, строит свинарник, она уже договорилась с ребятами, и цена божеская.

Заполняя бланк перевода, Светлана мгновение помедлила, прежде чем написать сумму… Она никогда не пользовалась косметикой: подружки прямо с ума сходили по заграничной помаде, туши, теням, а ее это не заботило. Совсем немного помедлила и, мотнув головой, вывела обычную цифру. Нет уж, лучше быть такой, какая есть, без всяких искусственных прикрас — катись они в тартарары! Не слепой и так разглядит что следует.

Уходя с работы, она условилась встретиться с подругами в давно ими облюбованном и освоенном кафе, в шесть часов. Было без двадцати. Не торопясь, шла она по улице, останавливалась у витрин магазинов; прочла в газете, где какой идет фильм. Все видано-перевидано! Нет, вот этот, из старых, не смотрела. И кинотеатр рядом как раз…

К прозрачной коробке кафе она подошла ровно в шесть, поднялась на второй этаж, сразу нашла глазами приятельниц, успевших занять столик. И здесь у них был «свой». Посидеть в тесноватом зале с получки и аванса стало уже традицией: бутылка шампанского — на всех, по двести граммов мороженого ассорти с сиропом, по два пирожных, по чашечке кофе. Потом наступало время для личных дел. Дела эти были известны всем четверым, а водились только у троих: за Светланой таковых не значилось. Григорий Иванович в счет не шел.

— Не пойму, Светка, на что ты надеешься? — Тамара ковырялась ложечкой в мороженом. — Мертвое дело с твоим…

— Помолчи. Ни на что я не надеюсь.

— Сколько же так можно?! Все одна да одна. Жизнь-то, как говорится, проходит!

— «Жизнь проходит»! — передразнила Светлана. — Ты, Томочка, шпаришь словно из книжки какой!

— Слушай, Света! — Вера прикончила первый эклер и допила шампанское. — Я-то тебя давно уже не агитировала… Но почему, действительно, не поразвлечься? Убудет, что ли, от твоих чувств к Гришане нашему? Сегодня мы с Петром на такую вечеринку идем! Парней будет — навалом! Айда?

— Да не хочется мне, не хо-чет-ся! Когда надумаю, я сама попрошу: возьмите с собой! Честное слово! Надумаю — сразу же и скажу, и только вам. Я ведь всех вас очень люблю, девочки!

— Надумаешь ты, пожалуй! С твоими-то понятиями! — Катюха отхлебнула кофе.

— Ты ведь у нас жутко симпатичная, Светка! Смотри, как тот парень, вон — за столиком в углу, глаз на тебя положил! Я ему подмигиваю, а он нижнюю губу выпятил и в твою сторону кивает. Да погляди ты на него, погляди!

— Брось, Тома…

— Девочки, девочки! Начальничек наш, кот наш Васенька! — Вера прищурилась и подперла ладонью щеку. — С прорабом. Хороши! Видать, на работе дернули, а сюда добавить забрели.

От стойки буфета не очень уверенно отходил с бутылкой сухого вина начальник их стройучастка Василий Семенович Смирнов, за ним, с двумя бутербродами на ладонях, следовал прораб Коля Стенькин. Высматривая, где бы пристроиться, Смирнов увидел знакомые лица и, распахнувшись словно для объятья (в одной руке — бутылка, в другой — стаканы), ринулся в их сторону.

— Красавицы мои! Ненаглядные! Что зрит Василий Семенович, очам своим не веря? Шампань потребляете?! Шикуете?! Срежем, Коля, им в следующем месяце заработки!

— Обязательно и непременно!

— А вы, Василий Семенович, видно, тоже шиканули. — Вера отодвинула пустую чашку.

— Мы — после работы. После работы всем — не вам одним — разрешается. И к тому же завтра — что? Завтра — суббота, законный выходной.

— Василий Семенович! Может, сейчас и не ко времени, но… помните, что я вам…

— В понедельник все будет сделано, Светочка, не сомневайся! Для тебя, наша святая…

— Ладно, девочки! Допивайте свои кофея и — на воздух! — Вера встала. — А вы, Василий Семенович, устраивайтесь на нашем месте.

— Куда же вы, птахи мои? Есть дельное предложение — повторить… в смысле шампанского. Я мигом соображу!

— Спасибо, товарищ начальник, спасибо! Дела у нас. Счастливо оставаться и — добраться до дому, без приключений.

— Коля! Они не слушаются и грубят! Зарплату — упорядочим… железной рукой!

— Непременно и обязательно!

Кинофильм Светлану огорчил — не один десяток похожих смотрела. Затронуло лишь то, что судьба героини оказалась очень похожей на ее судьбу — своей незатейливостью, обыкновенностью: учеба в сельской школе, вступление в пионеры, в комсомол, отъезд в город, работа на стройке… Правда, дальше героиня становится большим человеком — мэром города, разные волнения и неурядицы семейной жизни переживает. Но это уже — когда она намного старше Светланы.

Городским головой мне не бывать конечно, а что до любви и семейной жизни — и у меня будет! И быть должно по-хорошему, только по-хорошему! Кто меня полюбит, тот никогда не разлюбит и никогда не бросит — ни ради кого другого! Потому что я тоже — полюблю, так не разлюблю и не брошу!.. А что, если никто не полюбит? Григорий Иванович-то вот…

Троллейбус, идущий до общежития, останавливался на той стороне, но Светлана не стала переходить мостовую, а зашагала к площади. Ничего для себя не решая, но внутренне уже зная, куда поедет, дошла до станции метро, вошла внутрь…

Ожидая, когда откроют двери вагона на конечной станции, она успела изучить свое отражение в темном стекле, поправила выбившиеся из-под берета волосы. А вдруг встретит сейчас Григория Ивановича, лицом к лицу столкнется! Что придумать — зачем она здесь, на другом конце города, за тридевять земель от общежития, по какой надобности? Хуже нет, когда врать приходится!

На улице опускались сумерки. Его дом был недалеко, но она направилась сначала в противоположную сторону и, лишь сделав большой крюк, вошла в дворовый садик, села на ломаную скамейку — так, чтобы видеть знакомые окна, балкон в настурциях и вьюнках, перевела дыхание.

Окна светились, и она представила себе комнаты за шторами, обстановку, цвет обоев, отделку коридора, кухни, ванной. Обитателей же этой уютной жилплощади — что они сейчас делают, о чем между собой говорят — ей представлять не захотелось.

Прошлым летом Григорий Иванович попросил ее подруг сделать у него ремонт. Самое время, говорит: жена на юге, мальчишки в пионерском лагере, один я, как перст, холостой-неженатый. Дал Кате ключи, и девчата после работы полмесяца, пока не закончили, ходили к нему, а три раза с ними и Светлана — пособить. Насос пульверизатора при побелке потолков качала, краску разводила, клей для обоев варила. Материалы все у хозяина были в магазинной упаковке — Вера только пофыркивала: «Мало, что ли, их на собственной стройке?! Чудик наш главный инженер! Знал бы, как другие проворачивают такие мероприятия, — его же подчиненные! Полный чудик! И расплатится, конечно, на всю катушку, будто не свои работу делали, а халтурщики какие-нибудь с улицы!»