Второе Установление

Он повертел куб в руках. Поли замотала головой.

— Я точно не знаю. Письмо лежало на этой штуке. Я вам все рассказала в точности. Подумать только, забыли мне сказать! Была бы жива ее мать…

Дарелл отмахнулся.

— Пожалуйста, позовите господина Антора.

Точка зрения Антора на данный вопрос радикально отличалась от мнения отца Аркадии.

Фоном для его первоначальных реплик служили сжатые кулаки и взъерошенные волосы, затем он перешел в подавленное состояние.

— Великий Космос, чего же вы ждете? Чего дожидаемся мы оба? Соединитесь с космопортом, и пусть они вызовут «Юнимару».

— Успокойтесь, Пеллеас. Она все-таки моя дочь.

— Но это не ваша Галактика.

— Да погодите вы! Она разумная девочка, Пеллеас, и она все тщательно просчитала.

Посмотрим лучше на все это трезво. Знаете ли вы, что это за штука?

— Нет. А какое она имеет значение?

— Это звукоуловитель.

— Вот эта штуковина?

— Он самодельный, но работает хорошо. Я проверял его. Разве вы не понимаете? Этим она хотела показать, что подслушала наш разговор. Она знает, куда направляется Хомир Мунн и зачем.

Она решила, что прогуляться с ним было бы восхитительно.

— О Великий Космос, — простонал молодой человек. — Еще одно сознание на поживу Второму Установлению!

— За исключением того обстоятельства, что у Второго Установления нет ни малейшего повода априорно подозревать четырнадцатилетнюю девочку. Если только мы не привлечем к ней внимания сами, отозвав корабль обратно лишь для того, чтобы снять ее с борта. Вы забыли, с кем мы имеем дело? Насколько тонка грань, отделяющая нас от обнаружения? И как беспомощны окажемся мы после обнаружения?

— Но мы не можем допустить, чтобы все дело зависело от свихнувшегося ребенка.

— Она не свихнулась, а другого выбора у нас нет. Ей не было нужды оставлять письмо, но она это сделала, чтобы мы не заявляли в полицию о пропавшем ребенке. Ее письмо намекает на необходимость свести всю историю к дружескому предложению со стороны Мунна взять дочь старого друга с собой в недолгое путешествие. А почему бы и нет? Мы с Мунном дружны почти двадцать лет. Он знал Аркадию с трехлетнего возраста, когда я только привез ее с Трантора. Это выглядит абсолютно естественно и, в сущности, только поможет рассеять подозрения. Шпион не таскает с собой четырнадцатилетнюю племянницу.

— Так. А что сделает Мунн, обнаружив ее?

Доктор Дарелл слегка насупился.

— Точно сказать не могу, но склонен думать, что Аркадия с ним справится.

Однако дом ночью почему-то казался опустевшим, и доктор Дарелл обнаружил, что судьба Галактики стала волновать его куда меньше, чем частный вопрос об опасности, грозящей жизни его взбалмошной дочери.

На «Юнимаре» ажиотаж был куда интенсивнее, хотя и охватил меньшее число участников.

Находясь в багажном отсеке, Аркадия обнаружила, что имевшийся у нее опыт, с одной стороны, немало помог ей, а отсутствие такового, с другой стороны, изрядно помешало.

К примеру, стартовое ускорение она перенесла достаточно хладнокровно, а незначительную тошноту, сопутствовавшую переходному моменту первого прыжка через гиперпространство — с исключительной стойкостью. И то, и другое ей уже приходилось испытывать в космических странствиях, так что она настроилась соответственно. Она знала также, что багажный отсек подключен к системе вентиляции корабля, и что его даже можно залить светом стенных панелей. От последнего она, однако, отказалась, как от чего-то напрочь лишенного романтики. Как и приличествовало заговорщику, она оставалась в темноте, затаив дыхание и прислушиваясь к тихим разнородным звукам, окружавшим Хомира Мунна.

Звуки были плохо различимыми, из рода тех, которые производит человек наедине с собой: шарканье туфель, шелест ткани, скрип кресла, резкое щелканье переключателей, мягкий хлопок ладони о фотореле.

И все же в конце концов Аркадию подвело именно отсутствие опыта. В видео и книгофильмах путешествие «зайцем» всегда представлялось как нечто, дающее неограниченные возможности для укрытия. Конечно, всегда сохранялась опасность что-нибудь задеть, произведя при этом немалый шум, или чихнуть — в видео все почти обязательно чихали; но это разумелось само собой. Она все это знала и вела себя осторожно. Она сознавала также, что может столкнуться с жаждой и голодом. К этому она подготовилась, стащив из буфета банки с рационами. Но оставались вещи, в фильмах не отраженные, и Аркадия была немало потрясена, уяснив, что, несмотря на самые лучшие в мире намерения, прятаться в кладовой она сможет лишь ограниченное время.

А на одноместной яхте вроде «Юнимары» жилое пространство состояло, в сущности, из одной-единственной комнаты, так что возможности выскользнуть из багажного отсека, пока Мунн будет занят делами в другом месте, просто не существовало.

Превозмогая отчаяние, она ждала, когда раздадутся звуки, сопутствующие сну. Если б она только знала, храпит ли Мунн! По крайней мере Аркадия представляла, где расположена койка, и она смогла услышать, как та протестующе заскрипела. Донесся долгий вздох, потом зевок. Она ждала в тишине, размеченной мягкими скрипами койки при смене позы или движении ноги.

Дверь багажного отсека легко открылась после того, как Аркадия нажала на нее пальцем, и ее вытянутая шея…

Послышались неопределенные звуки, явно создаваемые человеком и почти сразу же оборвались.

Аркадия застыла. Тишина! Опять тишина!

Она попыталась протолкнуть свои глаза за дверь без участия головы и не преуспела в этом.

Голова последовала за глазами.

Хомир Мунн, конечно, не спал — лежа в кровати под мягким, концентрированным сиянием ночника, он держал в руке книгу. Широко открытыми глазами он уставился во тьму и крадучись, полез одной рукой под подушку.

Голова Аркадии отпрянула назад. Тут свет погас, и голос Мунна произнес с дрожью и решимостью:

— У меня бластер, и я буду стрелять, клянусь Галактикой!..

Аркадия отчаянно завопила:

— Это я! Не стреляйте!..

Хрупок, очень хрупок цветок романтики. Оружие в руках нервного стрелка может все испортить.

Свет вновь зажегся, озарив корабль и Мунна, сидящего в кровати. Седеющие волосы на впалой груди и редкая однодневная щетина на подбородке придавали ему, совершенно некстати, не очень-то грозный вид.

Аркадия ступила наружу, одергивая свою куртку из металлена, которая якобы гарантированно не сминалась.

Как ошпаренный, Мунн чуть не выскочил из кровати, но, опомнившись, тут же натянул одеяло на плечи и проговорил, захлебываясь:

— Ч… чт… что…

Он был в полнейшем смятении.

Аркадия кротко произнесла:

— Извините, я на минуточку. Мне надо помыть руки.

Зная географию яхты, она быстро выскользнула. Вернувшись, она обнаружила, что Хомир Мунн успел слегка придти в себя и стоял, закутанный в потертый халат и полный ослепляющей ярости.