Второй Хранитель. Антагонист

*****

– Аааа! Гиииря! – Что есть, то есть. Орать Петрик может громко. Гиря, с Ташкентом на плечах успел промчаться метров пятьдесят, когда его настиг и в прямом смысле вколотил в землю панический крик Петрика. Без веской причины люди не кричат такими голосами и здоровяк упал не думая. Смышленый мур догадливо разомкнул на его шее руки, сгруппировался и откатился в сторону. Дальше Гиря работал на инстинктах.

Ремень пулемета сбросил сразу, как освободилась шея, лежа на земле рванул затвор и в сторону грузовой площадки разворачивался боеготовым почти полностью. Развернулся и обалдел. На тропе, между ним и Петриком вертели бошками два топтуна и снизу показалась морда лотерейщика, которого снизу тоже подпирали. Трос! Блин, они снизу не подняли трос с лебедки!

– Гиря, пригнитесь, Гиря! – Понятно, почему Петрик не стрелял. Они с Ташкентом находились на линии огня и попадали в зону поражения. Гиря припал к земле, и зараженных снесла с тропы скупая очередь, а над их, с Ташкентом головами прожужжали жирные шмели двенадцатимиллиметровых пуль. На тропе осталось одно дергающееся тело, чьи страдания Гиря прекратил одиночным со своего ручного пулемета. Вот, блин, вляпались! И теперь что делать?

– Петрик, снимай пулемет и побежали, я прикрою! – Гиря отлично понимал, что несет чушь, но ничего другого он сказать не мог. Пробивших вверх дорожку тварей можно сдерживать пока они не поднялись всей кучей на тропу. Как только вылезут и их накопиться приличное количество, то не помогут никакие пулеметы. Сметут волной и завалят вонючими телами. Страха у свирепой биомассы нет вообще и инстинкт самосохранения отключен. Их можно сдерживать только в этом месте, сшибая выстрелами высовывающиеся бошки. Сшибать, кстати – не так сложно, пулемет располагался всего в десяти метрах. Вот только патроны. Они закончатся рано или поздно, потом работа клювом и последний бой….

– Гиря, беги отсюда и спасай Ташкента! Я останусь!

– Ты что, Петрик….

– Спасай мура, тебе сказано, я их подержу. Бах, бах! Ровно два выстрела, две новые головы взорвались как арбузы и зависла пауза.

– Петрик, мой пулемет возьми, не лишним будет. – Гирю душили слезы, он понимал, что его товарищ жертвует собой и всего скорее они больше не увидятся. Он все, что мог оставил Петрику. Пробежал рывком до грузовой площадки, положил к ногам сталкера свой ПКМ, запасные магазины, гранаты, Стечкин, да вообще все. Оставил даже Бульдог с ВОГами, как тот не протестовал. На прощание, обнял, пробормотал что-то утешительное и рванул обратно не оглядываясь. Ташкент тоже все понял и на щеках мура заблестели слезы. Гиря закинул его за спину и побежал в сторону базы так быстро, как только смог.

Глава 13. Взрыв дамбы

Сеанс радиосвязи.

— Говорит поселок Серпантин, обращаемся ко всем, кто слышит.

– На нас вышли выжившие с Офиса торговцев, кто удрал от муров. В основном женщины и дети. Так что, кто потерял своих – милости просим.

– Да, и кто встретит Гирю, персональный привет передавайте. Скажите, что обе его жены у нас и путь готовит выкуп. За каждую не меньше литра коньяка. Насчет выкупа, кстати – относится ко всем. Без исключения. Готовьте ребята хорошие напитки и помните, что в Серпантине всякое дерьмо не пьют.

Большинство высокогорных водоемов образуют по своему капризу горы, и наше озеро не исключение. Река в ущелье текла с высоких ледников, пока ей не перекрыл дорогу каменный обвал, спровоцированный селевым потоком. Образовалась дамба, дамба отсекла большой кусок низины, и возникло озеро, глубиной в самой нижней части метров восемь.

Произошел горный катаклизм давно, сотни лет назад и приличный по размерам водоем настолько устоялся, что в нем образовалась микрофлора и появилась рыба. Река из озера продолжала вытекать, успев за годы пробить в природной дамбе ямку, и толщина дамбы, в самом тонком месте интриговала и не позволяла Фазе жить спокойно. Вот если получится пробить в тонком месте дырку…. Остальное доделает вода, ее поток снесет, прорубит дамбу и сейчас озеро похоже на мощное, наведенное на Карусель орудие с единственным снарядом.

— Аааа! Блин, я щас сдохну!

На поверхность рыбкой выскочил Малыш, и судорожно охая поплыл, разрубая водную поверхность мощными саженками. Температура воды в озере редко превышала десять градусов и не удивительно, что у нырнувшего с камнем Малыша перехватило дух и свело судорогой челюсти.

— Сюда, Малыш, бегом! — У жарко горевшего костра пловца поймал в развернутый спальник – одеяло Фаза. Сверху, с орлиного гнезда на камне разливался колокольчиком веселый смех Агаты:

– Фаза, плесни ему грамм двести из бутылки. И чаю дайте горячего с котла. И водки, водки ребята, не жалейте, иначе он сейчас себе язык откусит и говорить не сможет.

Малыш говорить смог. Выпил водки, полкружки обжигающего, заваренного на лесной малине чаю и высказался. Подробно отчитался за глубинную разведку.

— Вода, ребята как стекло прозрачная. Вот серьезно, на пять метров видно.

– На пять метров не надо, надо дамбу. Малыш, чего там с дамбой? — Холод выглядел не столь благодушно как Агата с Фазой и бил берцем землю, словно конь копытом. — Говори быстрей, Малыш, у меня предчувствие плохое. А мое предчувствие – сам знаешь…

– Народ, озеру в любом случае хана. Прорвет и без нашего участия, только вот не скоро. Там у дна сильное течение и река пробила в дамбе большую…. Яму? Лунку?

– - Наверно линзу? – Перебил Фаза. Линза глубокая? А ну, покажи рукой.

Малыш рубанул ладонью почти у самого плеча, сразу за красной кольцевой татуировкой в форме сказочного змея. Фаза присвистнул удивленно, морда Холода расплылась в загадочной улыбке. Малышу улыбка друга не понравилась.

– Холод, ты че лыбишся? – Спросил он подозрительно.

– А че не лыбиться, Малыш? Я просто радуюсь, что ты поплавал, освежился, наверняка понравилось. Нашел линзу… Кстати, где она точно расположена на дамбе сможешь показать? А то сам понимаешь, метр влево – вправо и заряд ушел впустую.

Второй раз Малыш нырял с привязанной к грузу канистрой на рыболовной леске и во избежание ошибок, засунул камень в яму до упора. Плавающую на поверхности канистру аккуратно подтащили к дамбе, и довольный Фаза отметил место свежим угольком.

Малыш «глубинную разведку» проводил не ради любопытства. Река на глубине уперлась в камни, выбила большую линзу, от линзы повернула влево и продолжила свой путь метрах в десяти, перевалившись через каменную перемычку. Расположение подводной ямы следовало узнать точно, и когда канистра указала место, Фаза с облегчением выдохнул. Наконец можно приступать к минированию.

Шансы развалить дамбу он расценивал как слабые, почти иллюзорные, но без оптимизма в улье выжить невозможно. А вдруг им повезет? Любой иммунный знал множество примеров, как фантастических спасений, так и нелепых, ничем не оправданных смертей. Жизнь в жутком мире Стиксе представляет собой сплошную лотерею, финал никогда точно не известен, и попытаться, стоит в любом случае.

*****

Дар улья «физическая сила» встречается не так редко, как например – «любовь животных» и у всех иммунных выражен по-разному. У Гири он представлен в чистом виде и без того не обиженный природой здоровяк, может, при желании становиться физически невероятно сильным и опасным. Бывали случаи, что он отрывал голову шальному топтуну и сшибал оторванной башкой пробегающего за тридцать метров бегуна.

Друзья Гири Малыш, Холод и Петрик, обладали умением выносливость. Малыш мог приседать с грузом на плечах в сотни килограмм и их чудесные способности все равно считались даром «физическая сила». Ответ тут прост. После активации умения, одаренные ощущали прилив именно силы, но у каждого она принимала свои, особенные и иногда причудливые формы. И что таким молодцам может помешать выбить в каменистой насыпи большую яму – шурф? Если только отсутствие нужного для работы инструмента.

Ломы, кувалды, кирки. Кирки как раз имелись. Одна нормальная, доставленная по заказу Фазы для рытья различных ям и крепкий советский ледоруб. Когда Фаза в первый раз реликвию увидел, то мелькнула мысль, что Троцкого выпилили аналогичным. Не продуманный, идеально прямой клюв на крепкой рукояти, плохо подходил для зацепления со льдом, зато, благодаря закалке – отлично долбил камни. Особенно если один держит, а другой лупит кувалдой. Но кувалд в хозяйстве не водилось и их вынужденно заменили обухи двух пижонских топоров на длинных пластиковых ручках. Тяжесть ударов пришлось компенсировать количеством и под сочные матюги Холода, слабое тявканье Маруськи и клекот в небе неутомимого сапсана работа закипела…