Второй Карибский кризис 1978

– Эх, – поморщил носик милый Саша и выдал государственную тайну. – Наверное, Министр просто в курсе, что вчера я встречался с Леонидом Ильичом.

– С каким Леонидом, э-э, Ильичом? – опешил Мячиков.

– Причём тут ваш гармонист? – проявил абсолютную близорукость руководитель Госконцерта.

– Это ты про товарища Брежнева говоришь? – осторожно и почти шёпотом, поинтересовался Лебедев, посматривая по сторонам – нет ли кого рядом.

– Ну да, про товарища Брежнева. Про нашего любимого дядю Лёню, – скромно кивнул головой друг и любимый племянник Генерального Секретаря ЦК КПСС.

В эту же секунду Кравцов ожидаемо крякнул и чуть от нас отошёл, вероятно, чтобы не показывать своих эмоций.

«Ржать, что ль пошёл?»

– Как с товарищем Брежневым? – на уровне ультразвука зловеще просипел Мячиков. – С самим?!?!

– Ну да, – в очередной раз кивнул самый-самый любимый племяш САМОГО!

– Э-э, – в свою очередь прохрипел Минаев, растерянно глядя на членов «Тройки плюс», которая неожиданно возродилась, словно феникс из пепла.

Прошло менее двух минут, прежде чем пришедший в себя замминистра прошептал:

– Но даже если это так, а насколько я понимаю – это так, то… э-э… Саша, всё равно нельзя грубить старшим.

– Да не грубил я никому – ни старшим, ни младшим. Случайно вырвалось. Вспылил. Прошу прощенья, – вздохнул комсомолец и, чтобы всех успокоить, сказал: – Постараюсь впредь держать себя в руках.

– Постарайся, постарайся, Сашенька, – вытирая платком шею, проговорил Мячиков, растерянно смотря на своих подчинённых.

Те тоже задумчиво молчали, не отводя от меня глаз.

* Внимание! Внесена правка!

Теперь ГГ дал писателям не 500 руб, а 200. И, так как ГГ приехал в Министерство без денег, то деньги у него появились, когда он достал их из ботинка в котором была заначка. (Правка не большая. Отмечена синим цветом)

Глава 17

Оставив размышлять начальство над вопросом: «А не пора ли Александру Сергеевичу прекратить тыкать, и перейти на „Вы“ (раз уж такие дела творятся)», спустился вниз, оделся в гардеробе и даже сумел выйти из здания.

Но вот добраться до ресторана к своим писателям так и не сумел. Закон подлости, что уж тут поделаешь. По нему обязательно, раз уж человек собрался что-то сделать, то фиг это у него выйдет. Во всяком случае, сразу это точно сделать не получится.

Вот и у меня так сложилось. Вроде бы вот он ресторан – пятьдесят метров по прямой, свернул за угол, перешёл дорогу и через двадцать шагов вход в заведение, где меня ждут, но для играющей со мной судьбы это было бы слишком просто. Ей – судьбе, всегда хочется, прежде чем что-то дать, всячески поизгаляться над бедным прекрасным комсомольцем. И она – судьба, с удовольствием это делает.

А потому…

– Саша! Саша! Падажды! – раздался крик за спиной.

Обернулся и увидел спешащего ко мне, чуть ли не бегом, Хачикяна, который на ходу одевал ондатровую шапку ушанку на голову задом наперёд и застёгивал светло-коричневую дублёнку.

– Погади, дорогой, – запыхавшись, проговорил он приблизившись.

– Привет, Давид Эдуардович, – поздоровался культурный я. – Что случилось?

– Здраствуй, Саша! Здраствуй, дорогой! – тяжело дыша быстро заговорЫл он. – Вот сматру ты уже уходышь. Ужэ насовэщался с прикрыплённымы к тэбэ пысатэлями. Бэстра ты, да.

– Если тебе интересно, то совещание со своей тройкой, я перенёс в другое место. И вот сейчас туда бегу. Так что ты, пожалуйста, скажи, что ты хотел, и я помчался. А то опаздываю уже, – поторопил его опаздывающий в заведение недавний пионер. – Или ты просто поздороваться хотел?

– Нэт? – замотал головой режиссер, а затем не логично продолжил: – То есть да!

– Э-э…

– Паздароватъся и ещё сказать – поговарыть, – наконец сформулировал он.

– Может, отложим? В Ереване на премьере поговорим? Просто сейчас действительно спешу.

– Я две минуты только погаварыть и всо! Давай куда ты идошь? Давай тэбя провожу и погаварым?

В ресторан его брать с собой я не хотел, поэтому сказал, чтобы тот озвучил все, что хочет здесь. Но попросил, чтобы тот сделал это быстро.

– Можна и бистро, – кивнул Давид и перешёл к делу. – Так вот, Саша, ты жэ знаэшь, что я тоже участвую в конкурсэ.

– Угу.

– Мнэ, как и всем далы трох пысателей. Сказали очень пэрспективные и мудрые луди. Всэ троя пышут фантастыку. Издают кныги у нас в странэ. И говарат, что дажэ за граныцей ыздают.

– Повезло тебе, – хмыкнул комсомолец, вспоминая своих коллег – «поэтов про заек».

– Навэрна, нэ знаю пока. Но знаю точно, что ты лучше можышь напысать, чем всэ оны вмэстэ взатые.

– Откуда такая уверенность? Если коллеги профессиональные писатели, да ещё те, которые работают в нужном жанре, то мне ли, не профессионалу, с ними тягаться? – стал прибедняться величайший из великих.

– Всо, что ты гаварышь подходит… Но подходыт дла всэх, кромэ тыбя! Эслы бы речь шла о ком-то другом, то я бы с табой бэз разговоров согласылса бы, да. Но это, эсли это о ком-то! Нэ о тэбэ! А вот эсли о тэбе, то тут всо савсэм нэ так получится. И всэ эти пысатели окажутся, что на дэли пышут намного хужэ, чэм ты, – пропел сверххвалебную оду мой давний почитатель. – Так что, как нэ крути, а ты, по-лубому, напышишь сцэнарый лучшэ, чэм кто-лыбо. Напышешь и снымишь по нэму самый лучший фылм. Побэдышь на конкурсэ, да. И всэ будут тэбя восхвалать.

– Гм, это было б совсем не плохо, – усмехнулся я и напомнил: – А вообще конкурс и затевается, чтобы кому-то победить. Так почему бы этим человеком не быть мне?

– Ты побэдишь. Я вэру в тэбы. Обязатэльно побэдишь! – проникновенно заговорил он, а затем, сделав печальное лицо, чуть не плача, на секунду подняв обе руки вверх, запричитал: – А вот бэдный дядя Давид можыт проыграть. Пазор будет на мою седую голову. Ах, какой пазор.

От такого театральной мини постановки я аж засмеялся.

– Что? Я правду говару, – продолжил лицедействовать визави.

– Да ладно тебе Давид прибедняться, – отсмеявшись, произнёс бывший пионер. – Во-первых, голова у тебя не седая. Во-вторых, ты считаешься одним из лучших режиссёров СССР. Правда-правда. Мне не раз приводили тебя в пример. А в-третьих, ты ж сам только что сказал, что к тебе присоединили тройку лучших писателей-сценаристов. Да ещё к тому же тех, которые издаются. Сам подумай, если издаются, то значит востребованы! А раз востребованы, значит, пишут хорошо. Так о чём ты беспокоишься? Они напишут, ты снимешь, и всё будет замечательно.