Второй концерт Рахманинова как национальная идея: критика, полемика, интервью

Уже в первом нашем манифесте было однозначно сказано: «Поэзия может изменить мир». Недовольство пессимистов по этому поводу было предсказуемо, но его провоцирование не являлось целью наших действий: задачи-то другие, великие. Нота была взята высокая, планка поднята до предела. Я понимал, что удержать на этой планке авторов «Гулливера» и «Гвидеона» не удастся, и ориентировался лишь на наиболее преданных членов арт-группы, представлявших в те времена так называемый «Орден Гутуатеров». Отсутствие дисциплины, веры в неминуемое исполнение задуманного, попытки бытования как в составе «Русского Гулливера», так и в мелкобуржуазной литературной среде – быстро показали неосуществимость «рыцарского градуса» проекта. Я приводил примеры «Четвертого пути» Гурджиева и King Krimson Роберта Фриппа в качестве образцов поведения, но литераторами, уверенными, что главная их задача – литературная известность, понят не был. Сиюминутных выгод моя позиция не давала. Я говорил об изменениях в невидимых мирах и получал в ответ лукавые улыбки. Мои соратники уверенно существовали в мирах предметных, умело работали с книгами и напитками, а разговоры о «жизни духа» воспринимали лишь как необходимую абстракцию, надстройку поэтического труда.

Именно поэтому 30 октября 2008 года специально для «сомневающихся» в городе Санкт-Петербурге при большом стечении народа нами был остановлен дождь. Литературно-музыкальная композиция «Гидромахия», составленная в соавторстве с Игорем Вишневецким, Андреем Тавровым и музыкантами Федором Сафроновым и Софией Левковской, оказалась тем самым «чудом», столь необходимым на начальном этапе «неверия». Я понимаю сомнительный характер чудес, догадываюсь о причинах их неприятия серьезными мировыми религиями. Чудеса не могут быть целью поэзии и жизни, но иногда именно они нужны для того, чтобы заставить человека задуматься, пересмотреть закоснелую картину мироздания. В конце концов, если целью литературы станет возвращение смысла жизни и смысла самой литературы, мы вернемся к правильному порядку вещей. Вас никогда не смущало, что поэзия стала бессодержательной забавой белоручек, пустой красотой, не способной к реальным свершениям и рискованным действиям, графическим узором, напрочь лишенным подобного внутреннего заряда и качества?

Нас обвиняли в религиозности (этот пункт обвинения становится популярным, а в силу безнаказанности – логически может дойти и до агрессии в стиле 20-х годов прошлого столетия). Обвиняли, впрочем, безосновательно: чувствовали, что что-то не то, и обвиняли во всех «тяжких» современности – от интегрального традиционализма до гомофобии. Оппоненты не могли допустить существования иных форм жизни и творчества, кроме хрестоматийных (западнических и почвеннических, например). С другой стороны, ни с одной из традиционных религиозных конфессий «Русский Гулливер» себя не идентифицирует. И единственная метафизическая подоплека проекта – отношение к поэзии как к духовной практике. Именно к поэзии. Она и становится нашей немассовой религией, достигает мистической страсти, переводит в другой модус бытия. Ситуация не нова, но и не лишена специфических особенностей, «лица необщего выраженья». Вы можете назвать этот подход как угодно: «городским шаманизмом», «романтическим мракобесием», «апологией варварства», но одна, самая главная вещь этой идеологии останется непоколебимой и непререкаемо важной для всех. Как ни странно, я говорю о прагматичности, почти об американской рациональности наших начинаний, будь то литература в чистом виде, ритуальное песнопение, танец, акционизм или видеомесседж (именно эти виды творчества остаются за кадром для наших рецензентов, не желающих ознакомиться через Интернет с деятельностью «Гулливеруса»).

Повторяю, мы ничего не делаем просто так, даже абсурд манифестов и некоторых деяний строго подчинен общей цели. Что означает фраза «поэзия может изменить мир»? Она означает, что после того, как ты напишешь определенный текст, у очередного babykiller’а в зоне «переделов влияния» заклинит затвор штурмовой винтовки М-16 или АКМ, а в результате переливания воды из Гудзона в Амстел-ривер ученые расшифруют геном утконоса. Кстати, холодная война закончилась после того, как я перелил в конце 80-х годов воду из Белого моря в Черное: противоположности встретились и слились воедино. Гармония восстановилась. Вам этого мало?

Доктор философских наук С. И. Трунёв, ознакомившись с нашей деятельностью по многострадальному второму выпуску бумажного «Гвидеона», остался не удовлетворен журналом и трагически вопросил: «Так ли происходит революция и так ли выполняется великая миссия?» Он назвал ритуал «Призывания царей на родине Александра Македонского» «пестрым миром путешествий по литературным и музыкальным тусовкам, а также по линиям жизни иноязычных культурных революционеров – Ф. Гарсиа Лорки и уже упомянутого Э. Паунда». Какое неожиданное представление о стиле жизни участников проекта! В материале я рассказывал о встрече в Греции с поэтами-анархистами, участниками молодежного восстания декабря 2008 года, жестоко подавленного полицией. Это тоже тусовка? Нет, скорее это похоже на заговор, на подпольную сходку. А то, что многие заговоры маскировались под променады, семинары, банкеты, – вещь в истории конспирологии обычная. Кстати говоря, встреча любых двух поэтов, понимающих друг друга, – всегда заговор: заговор живого против скучного, например. Слово «тусовка» автор употребляет в статье несколько раз, настаивая, видимо, что творец должен быть одинок. «Ты царь, живи один». Для этого, правда, сначала нужно стать царем. Либо призвать его из глубин веков или земных толщ. Пусть способ и ракурс восприятия литературного пространства останется на совести автора, другое дело – факты. В том, что далеко не все факты до сих пор доведены до сведения нашего читателя, несомненно есть наша вина. И сегодняшний меморандум далек от жанра проповеди: скорее, это – признание в несовершенстве, работа над ошибками, расстановка точек над «i».

Сегодня я уполномочен сообщить, что главным результатом ритуала призвания царей 18 сентября 2009 года в Салониках стала крупнейшая за последнее время массовая демонстрация в любимом нами Катманду, начавшаяся сразу же после первых ударов наших непальских бубнов на родине Александра Великого. Проверить нетрудно, да? Горские племена, вслед за нами, выдвинули требование восстановления монархии. В Непале мы частые гости. Именно здесь 14 декабря 2008 года началось смешение священных почв: мы с Алексеем Остудиным зарыли камень с Синайской горы Моисея на территории монастыря Намо Будда в Гималаях (здесь царевич Гаутама кормил тигрицу своей плотью). В этот же день в Греции вспыхнули массовые волнения. В Афинах субботним вечером в правительственные здания, офисы банков и в полицейских полетели бутылки с зажигательной смесью и булыжники. Стражи порядка были вынуждены применить слезоточивый газ в ответ на действия участников беспорядков. Волнения были отмечены и в Салониках, где акции в память о погибшем Александросе Григоропулосе обернулись погромами. 14 декабря, инициируемый, видимо, нашей акцией, иракский журналист швырнул ботинками в президента Джорджа Буша, единственного полномочного представителя абсолютного зла на земле.

Метафизика должна выявлять характер самых парадоксальных причинно-следственных связей. И тогда она становится поэзией. Я продолжу свой список, поскольку именно неупоминание наших реальных дел и их результатов приводит к разночтениям в истолковании нашей работы. С другой стороны, может быть, Трунёв – принципиальный враг монархии? Монархия – более совершенная форма правления по сравнению с демократией, говорил Платон; еще более совершенно их совмещение, но нашей целью было призвание «царя как универсального человека», не более того. Может быть, в глазах профессора и эта интенция недостаточна для «революции и великой миссии»? Царей мы продолжили призывать в разных частях мира: в Екатеринбурге, на месте расстрела Романовых; у Кёльнского собора, где, по легенде, похоронены цари-волхвы, пришедшие к младенцу-Христу; под землей в индейских пещерах Пенсильвании (в Америке, как известно, царей вообще никогда не было: представляете, как там по ним скучают!).

Может быть, ирония Трунёва связана с тем, что он знает другие, более действенные и масштабные выходы из сложившейся упаднической ситуации? Вот что он пишет, вернее – говорит стихами, выражая свое жизненное кредо: «атавизмов культуры не пряча, как бывает в присутствии дам / то красивую фразу смастрячу, то, не мешкая, руку подам». То смастрячу, то подам. Серьезная, многообещающая позиция настоящего поэта. Что такое «атавизмы культуры», кстати? Тусовка на вершине Гималаев? Возложение цветов с могилы Чаадаева на могилу Бродского? Пение собственных песен в тюрьмах для несовершеннолетних? И потом, где обещанная «красивая фраза»? Поэт-философ признаётся: «Творчество у меня сезонное, зимой пишу о зиме, весной о весне. Не очень-то люблю писать длинные стихи. У меня вообще плохо пишется. Вдохновения нет, есть тупая работа. Никогда не пишу с одного раза, долго шлифую. Думаю бросить поэзию: процесс мучительный, ибо “уснуть до рассвета мешает не сосед, а совесть”, а выхлопа никакого. А вот критику, рецензии я не брошу никогда». Похвальное решение. Критик продолжает: «Поэту нужно говорить, что он гениален, поскольку всякий, кто занимается творчеством, – эгоист. Для себя я круче всех, исключая Бродского». Это заметно. Потому с удовольствием говорю: Сергей, вы гениальны! Смастрячьте, пожалуйста, еще одну красивую фразу. И вдохновения не надо. Просто тупо поработайте, да и всё.

«Мы рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв» – не про Трунёва. «Поэт в России больше, чем поэт» – тоже. По крайней мере, оба мировоззрения нашего критика не устраивают. Может, ему подойдет «гулливеровская прагматика»? Попробуйте написать что-нибудь и сделать, чтобы это принесло пользу людям. Остановите пожар взглядом, как Волошин; воскресите ребенка или хотя бы кошку. Заплачьте о лошади, как Ницше или Маяковский. Если не можете остановить стихами дождь, осушите лужу. Для этого вам не нужна никакая тусовка или связи в Нобелевском комитете. И если нет вдохновения, то можно и нахрапом, хоть это и не наш стиль. Гулливеров любят за легкость, за прекрасную непредсказуемость, что вовсе не противоречит взятой на душу ответственности. Кто мог предположить, что в результате возложения Ельцина в Мавзолей, проведенного в День России 12 июня 2011 года, в Эритрее началось извержение вулкана Дубби, расположенного в провинции Дэбуб-Кэй-Бахри, на южном побережье Красного моря? В связи с выбросом пепла из вулкана Дубби госсекретарь США Хиллари Клинтон вынуждена была в понедельник прервать поездку по Африке и вылетела из Аддис-Абебы на два дня раньше. По существу, мы спасли Африку от наветов и сглазов старой ведьмы, которая, после акта Моники Левински с ее мужем в Овальном кабинете, избрала смыслом своей жизни месть. Уязвленность и ненависть – плохие советчики для политика.

Наш уважаемый оппонент пишет: «Звучит заявленная Вадимом Месяцем позиция журнала амбициозно, опять же, высоколобо и в достаточной мере пафосно. В стиле поздних славянофилов, для которых наше нынешнее – это всегда предвестие чего-то грядущего, и всегда более масштабного, граничащего со вселенским: “Славянский ренессанс, обозначенный Милорадом Павичем, вполне может состояться на просторах нашей Родины. Способность нести обаятельную пургу, через которую тем не менее просвечивает святая и бездонная истина, – мерцает в нас от Гоголя до Курёхина”».

«Русский Гулливер» действительно призывал к масштабности начинаний, «сезонное творчество» – не наш стиль. Я призывал к написанию новой «Илиады». Известно, что именно поэмы Гомера стали основанием нынешнего европоцентризма, столь пагубно проявившегося через века то в виде геноцида цветных народов, то в форме нацизма, то – неолиберальных доктрин. Учитывая, что и «Одиссея» и «Илиада» не соответствуют исторической действительности (свидетельство Диона Хрисостома, раскопки и т. п.), мы нуждаемся в новом эпосе. Чем, собственно, я и занимаюсь, сочиняя «Норумбегу: мифы о северном будде Хельвиге». А мой соратник Андрей Тавров пишет легенды об Ахашвероше-Агасфере. Однако это детали. Вдохновенные уроки чистописания со стилем поздних славянофилов вряд ли связаны. Да и не знаком я с этим стилем. Я пишу, что славяне обладают хорошим чувством юмора и способны нести обаятельную пургу, – вспоминая Павича, Гоголя и Сергея Курёхина, с супругой которого Настей познакомился в возрасте четырех лет. Ничего против русского космизма не имею – отличная школа, поднимающая не только национальный, но и мировой дух, но здесь говорю о «гоголевском носе» и «курёхинском грибе». Философ против того, что «наше нынешнее – это всегда предвестие чего-то грядущего, и всегда более масштабного, граничащего со вселенским». Лично мне приятнее верить, что «завтра будет лучше, чем вчера», и все великие духовные книги на это ориентированы, и культура – в том числе европейская. Мне понятней такая позиция, хотя бы потому, что у меня есть дети.