Второй курс, или Не ходите, дети, в Африку гулять!

– Законченным идиотом, – буркнул Голицын.

– Ну да. Или при отсутствии «доброй воли» тебе должно грозить что-то еще более страшное.

– Что может быть страшнее, чем риск потерять самого себя? – Иван даже обернулся к Пашке. – Психотехника – дело такое… Да еще в руках недоучек вроде нас…

– Совершенно с тобой согласен! Только вот некоторые, похоже, считают по-другому. Короче, я узнал: в «куклы» набирают из осужденных преступников. Из расчета замены семи лет каторги на год «куклой». Вполне официальная программа, нисколько даже не секретная… Правда, и не афишируемая особо. Но информация о ней доступна – было бы желание искать.

– А у тебя – было.

– Ну. Интересно же знать…

– Меньше таких знаний – крепче сон, – проворчал Иван. Перед глазами у него стоял образ «господина Рафа». «Кукла» загадочно улыбалась, и от этой улыбки по спине Голицына забегали мурашки. – Ладно, пришли, – обогнув напоминающее акацию разросшееся дерево, сплошь усыпанное великолепными желтыми цветами (кажется, кто-то недавно говорил, что они крайне ядовиты), Иван протянул руку к панели у входа в ангар. – Кто пойдет первым пилотом?

– Ты, конечно, – развел руками Хохлов. – Ты же у нас ас!

– У всех свои недостатки…

Иван опустил «Эсмеральду» в самом центре посадочного круга, аккурат кормой к паре фигур в темно-серых полевых комбинезонах Ранолы – так, чтобы встречающие были вынуждены обойти катер кругом.

– Не слишком вежливо, – заметил, усмехнувшись Пашка.

– Ничего, – протянул Голицын. – Пусть побегают. Бери сканер, выходим.

Ранольцев посадочный маневр «Эсмеральды», похоже, нисколько не смутил – когда голова Ивана показалась из люка, оба уже спокойно стояли с нужной стороны. Встречающие четко отсалютовали. Голицын и Хохлов, помедлив, ответили на приветствие.

Возраст инопланетян не всегда легко определить на глаз, но внешне хозяева выглядели лет на восемнадцать-двадцать – земных лет, разумеется.

«Ну да, они же тут тоже типа второкурсники! – вспомнил Иван. – Держатся уверенно – как у себя дома». Самому ему, уроженцу Земли, было сейчас несколько не по себе.

– Курсант Гнис, – представился первый ранолец. Чистоте языка Альгера, на котором прозвучали эти слова, позавидовал бы, наверное, и сам нард Ктур.

– Курсант Замг, – назвался второй. – Нам поручено сопровождать вас в ходе инспекции.

– Курсант Голицын, – чуть заметно склонил голову Иван.

– Курсант Хохлов.

– Как долетели? – поинтересовался Гнис.

– Да что там лететь-то… – сухо бросил Иван. Непринужденность беседы с потенциальным врагом давалась ему с большим трудом.

– Ну да, – кивнул Замг. – Мы же с вами практически соседи… Добро пожаловать в расположение нашей базы! Что желаете осмотреть в первую очередь?

– По обычной программе, – поспешил ответить Пашка. В отличие от Голицына, ему уже однажды довелось бывать здесь с аналогичной инспекцией – в самый первый раз его взял с собой Свар. – Оборудование, системы связи, операционный центр…

– Разумеется, – тут же согласился Замг. – Прошу за мной, господа.

Ранольская база по размеру оказалась раза в три больше альгерской, однако вся инспекция заняла у землян не более часа. Хохлов при помощи сканера проверял сохранность электронных пломб, Голицын следил за тем, чтобы воздействию не подверглись сами проверяющие. И здесь, и там все было чисто.

Наконец, в программе проверки остался последний пункт – операционный центр.

Поднявшись вслед за Замгом по крутой лестнице (Гнис замыкал шествие), земляне оказались едва ли не в точной копии своего родного контрольного поста – просторном зале, сплошь заставленном разного размера экранами, перед которыми во вращающихся креслах располагались двое дежурных ранольцев. На появление инспекции они никак не отреагировали, всем своим видом демонстрируя, что у них имеются дела поважнее.

Хохлов и Замг направились к терминалу для проверки настроек каналов, Иван же, которому, по большому счету, делать здесь было нечего, повернулся к экранам.

Большинство картинок было ему знакомо по собственному дежурству, правда, располагались они в непривычном порядке и перемежались какими-то специфическими таблицами и диаграммами.

– Как обстановка? – неожиданно для самого себя задал Голицын вопрос ближайшему оператору.

Тот вздрогнул, поднял глаза на Ивана и тут же стрельнул ими в сторону стоящего чуть левее Гниса. Сопровождающий Голицына ранолец чуть заметно кивнул, и только после этого оператор ответил:

– Обстановка спокойная. Уровень напряжения – три. Прогноз стабильный.

– Напряжение три по нашей стандартной двенадцатибальной шкале означает, что никакого вмешательства с нашей стороны не требуется, – пояснил Гнис.

Это Иван и сам отлично видел – на экранах.

– Спасибо, – буркнул он.

– Все в ажуре, – зачехляя сканер, к Голицину приблизился Пашка. – Можем возвращаться.

– Отлично, – кивнул Иван. – По…

Договорить он не успел: со стороны лестницы внезапно послышался какой-то шум. Замг и Гнис, резко подобравшись, шагнули к двери, но не успели: в зал, не умолкая, тараторя на каком-то неизвестном Голицыну языке, ворвалась белокурая девушка в зеленых камуфлированных штанах и такой же куртке. На шее у нее висел фотоаппарат с огромным объективом, еще одну камеру девушка держала в руках.

– Кто это? – подозрительно спросил ранольцев Голицын. В штате поднадзорной базы, насколько он знал, женщин не значилось. Уж не вскрыли ли они случайно нарушение договоренностей?

– Какая-то француженка, – опередил хозяев с ответом Хохлов. – По крайней мере говорит она по-французски… Кажется.

– Что она здесь делает? – задал новый вопрос Иван, обращаясь опять же к ранольцам.

– Это местная журналистка, – поспешил пояснить Замг. Его лицо вновь приняло прежнее любезное выражение.

– Ничего себе местная, – хмыкнул Голицын, живо представив себе знакомую картинку из учебного фильма: высокий темнокожий тутси, коренастый еще более темнокожий хуту и малыш пигмей-тва.

– Для них все земляне – местные, – заметил Хохлов.

Между тем, замерев в дверях, блондинка обвела ошалелыми глазами зал и что-то жалостливо пролепетала. Она явно попала совсем не туда, куда стремилась.

– Что она говорит? – спросил Иван Пашку.

– А я-то откуда знаю? – пожал плечами тот.

– Так ты ж вроде сказал, что она по-французски…

– По-французски, – кивнул Хохлов. – Теперь я точно уверен. Я год пытался его учить.

– Ну и?

– Что «ну»? Забросил, так почти ничего и не выучив.

– Ну, скажи хоть что-нибудь! – потребовал Голицын.

– Э… Бонжур… Мадам… – выдавил из себя, наморщив лоб, Пашка.

Лицо журналистки мгновенно просветлело. Повернувшись к Хохлову она быстро-быстро заговорила на своем птичьем языке.

– Ну что? – поинтересовался Иван, когда девушка, наконец, умолкла.