Второй медовый месяц

Впрочем, он и вправду прилагал все старания, чтобы не упоминать о своей холостяцкой жизни, разве что в самых безобидных замечаниях. Неделю назад он ездил на Джерси, останавливался в отеле, где уже бывал, и, как подозревала Вивьен, не один. Домой он вернулся на день раньше, утверждая, что повсюду в отеле гнетущая атмосфера, и ему захотелось домой.

— Скверные воспоминания, — подсказала Вивьен, ставя перед ним стакан виски.

Он послал ей воздушный поцелуй.

— Кошмарные, — согласился он.

Покупатель в клетчатой рубашке подошел к кассе и нерешительно положил на прилавок однотомную, большого формата биографию Наполеона.

— Будьте добры! — обратился он к Вивьен через плечо.

Вивьен поставила на место открытку, которую все это время держала в руках, и поспешила к нему. Устремив мечтательный взгляд вдаль, за прилавок, покупатель протянул кредитку. Вивьен уже собиралась взять ее, когда ее мобильник в сумочке под прилавком ожил и залился нарастающей трелью.

— Ничего, подождет, — жизнерадостно объявила она.

Покупатель кивнул. Он проследил, как Вивьен положила книгу в пакеты из переработанного сырья, которые предпочитала закупать для магазина Элисон, и провела в прорези его кредиткой. Потом он наклонился и расписался со старательностью школьника, который еще только осваивает письменные буквы. Вивьен проводила его взглядом и лишь после этого принялась рыться в сумочке в поисках телефона.

Звонил Элиот. С чего вдруг ему вздумалось звонить в половине шестого по австралийскому времени? Заболел? Вивьен бросила взгляд на покупательницу с малышом. Ребенок уже уснул в коляске, мать с безнадежным видом перебирала книги на полке «Прикладная психология. Помоги себе сам». Вивьен торопливо набрала номер Элиота.

— Привет, ма, — откликнулся он.

— У тебя все в порядке?

Помолчав, Элиот ответил:

— Все отлично, ма. А что?

— Сейчас у вас половина шестого утра. Почему ты не спишь в такую рань? Почему повторяешь «ма»?

— Утро потрясное, — объяснил Элиот. — Мы идем на пляж.

— И ты звонишь мне только затем, чтобы сообщить, какой сегодня чудесный день?

— Нет, потому, что мне звонил отец, а я бы потом забыл, если бы не перезвонил тебе.

Молодая мать медленно провезла коляску мимо Вивьен с таким видом, словно ее не существовало в природе. Вивьен безжалостно проследила, как она сражается с дверью, пытаясь открыть ее коляской.

— О чем ты бы забыл? — спросила она погромче, зная, что в магазине пусто.

— На Рождество приехать к нам все равно не получится, и не потому, что мы с Ро не хотим. Мы просто едем на Бали.

— Что?

— На Рождество мы уезжаем на Бали, — повторил Элиот. — Нашли дешевый рейс, так что ничего не выйдет.

Вивьен придвинула поближе высокий табурет Элисон и пристроилась на нем.

— Говоришь, отец тебе звонил?

— Ага.

— И сказал, что мы не сможем приехать на Рождество?

— Ага.

— А он… сказал почему?

— Ну, ты же должна знать, — ответил Элиот. — Из-за работы и так далее.

— Когда он звонил?

Помолчав, Элиот неуверенно произнес:

— Вчера, что ли?..

— И все-таки, — нерешительным голосом продолжала Вивьен, — почему ты мне звонишь?

— Из вежливости. — Голос Элиота стал удивленным.

— Что, извини?..

— Папа сказал, что ты в расстройстве, вот я и наломал позвонить тебе и сказать, что нас все равно не будет лома, чтобы тебе полегчало.

— Но я же не знала…

Последовала еще одна пауза, и, чтобы она не затянулась, Вивьен через силу выговорила:

— Какая прелесть! Отдых на Бали!

— Да, нам не помешает расслабиться, — подтвердил Элиот. Там у него солнечным синим утром в Кэрнсе девичий голос произнес что-то неразборчивое, и Элиот спохватился: — Мам, нам пора…

— Да, дорогой.

— Ты там осторожнее.

— Да, — повторила Вивьен. — Да.

Дверь магазина открылась, вошел все тот же покупатель в клетчатой рубашке, с пакетом и книгой в нем.

— Спасибо, что позвонил, — добавила Вивьен. — Такая забота очень… приятна.

Покупатель медленно подошел к прилавку и осторожно положил на него пакет.

— Боюсь… — начал он, глядя мимо Вивьен, — боюсь, я передумал.

Покинув сцену, на которой в последний раз закрылся занавес, Черил Смит обратилась к Ласло:

— Хочешь выпить?

Ласло смутился. Эди, развязывающая ленты кружевного чепчика фру Альвинг, ушла по коридору далеко вперед.

Черил увидела, куда он смотрит.

— Тебе не обязательно хвостом ходить за ней.

— Я и не…

— Ты уж извини, — перебила Черил, — но ты каждый долбаный вечер тащишься к ней домой.

— Я живу в ее доме, — напомнил Ласло. — И поступаю так, как предписывает вежливость.

— Пора отвыкать, — заявила Черил. — Пойдем выпьем вместе.

Ласло посмотрел на нее. Унылое, неприглядное платье горничной, в котором появлялась на сцене Регина, выглядело на ней так, словно едва вмещало пышные формы.

— Мне надо кое-что тебе сказать, — добавила Черил, — для твоей же пользы.

— Э-э…

— Что, слабо? — поддразнила его Черил. — Маменькин сынок.

Ласло протиснулся мимо Черил в узкий коридор за кулисами, догнал Эди и коснулся рукой ее плеча.

— Эди…

Она обернулась.

— Сегодня я задержусь. Иду выпить с Черил.

— Да?

— Да. Вы поймаете такси?

— Скорее всего, — ответила Эди. — Не важно. Не волнуйся. — Она слабо улыбнулась. — Давно пора привыкать к разным расписаниям.

— Даже если я не съеду, — возразил Ласло, вжимаясь в стену, чтобы пропустить проходящего мимо помрежа, — спектаклю осталось идти всего четыре недели.

— Если нас не переведут на другую сцену.

Ласло отвел взгляд.