Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

— Почему Тоша молчит? Я его не слышу! — девчонка придвинулась вплотную, заглянула в глаза.

— Обычное дело, наркоз. Первый раз, что ли? Человек спит, — говорил я ровно, успокаивающим тоном.

— Ох, не доживу я до февраля, — горестно вздохнула Вера. — Вы меня раньше в могилку сведете. А с идиотом что?

— Денис эту проблему решил.

— Как это?

— Раз и навсегда.

— Ничего себе, сходили за хлебушком… — пробормотала она. Ни паники, ни истерики в ее голосе не ощущалось. — Ну-ка, живот покажи.

Однако демонстрация не состоялась.

— Тоша! — требовательно крикнула со двора мама, и Вера на чистом автомате убрала с Антона руки.

— Здесь я, мама, — пришлось мне вставать, чтобы ответить через забор — На улице!

Мохнатый колобок, лбом открывший калитку, подкатился к ногам. Хвост его колотился как ненормальный, бусинки глаз сверкали с требованием обратить на него внимание. Ну как такого ласкового не погладишь?

— Со стола не убирала, идите чай пить, — сообщила мама тоном ниже. — А мы с отцом закончили, пошли к телевизору.

По пути Вера все-таки затащила Антона на кухню, чтобы задрать футболку.

— Вот этот шрам? Ух ты, приличный. Пять минут назад была рана? — у нее неожиданно заблестели глаза. — Ну, Дед… Спасибо тебе…

— Да ладно, пустяки, — двусмысленность ситуации, взволнованное дыхание и короткая дистанция меня напрягали.

— За эти пустяки для тебя все сделаю, все что хочешь, — Вера сократила дистанцию до минимума. — Когда ты Антона пулей наградил, хотела тебя на куски порвать. Но сейчас…

Она явно нацелилась атаковать объятьями с лобызаниями, однако я вывернулся.

— Это тело надо отмыть, а ты на стол накрывай, — бочком, бочком я выскользнул с кухни. — Кушать сильно хочется.

— Имей в виду, — идя следом она, кажется, и ногой еще топнула. — Теперь Антон без меня шагу не сделает! Хватит уже нам приключений.

— То есть спать домой не пойдешь? — хмыкнул я.

— Не пойду, — отрезала она. — Мусю здесь покормили, а больше мне там делать нечего.

После ужина Рекс закатился под тахту, на свое место. И, что удивительно, у порога веранды разлегся Лапик. Видимо, ловля ночных воров показалась ему более прибыльным делом, чем мышиная возня. Что ж, еще один сторож нашей компании не помешает.

Пока я переодевал Антона ко сну, явилась Вера — чтобы построить себе место с другой стороны тахты. Однако плыть по этому течению я не собирался. Поэтому, уложив Тошу, вежливо откланялся.

— Парень по-прежнему спит. И тебе спокойной ночи, Вера, я пошел.

— Погоди, Дед, — вскинулась она. — Куда собрался, на ночь глядя?

— А в больничку, — вздохнул я. — Мне долечиваться надо.

С Верой только так, врать нельзя, она меня насквозь видит. При этом желания вдаваться в подробности не было. Зачем докладывать, что собирался потом улизнуть домой, и забрать туда Анюту? Никаких эротических планов по причине болезненного состояния я не строил, просто борщ в исполнении Нюси представлялся лучше любого лекарства. Да и травмировать девушку, которая разучилась спать одна — страшный грех.

Все получилось так, как я планировал. За исключением борща.

Выслушав рассказ о недавнем происшествии, Анюта принялась рыдать с извержением целого водопада слез. Плечо, к которому она склонила голову, промокло насквозь.

— Ну как же так, Антон Михалыч? — всхлипывая, она водила пальчиком по моей груди. — Вот этот шрам из-за Алены, когда вас Гошины шавки подрезали. Вот эта пулевая отметина из-за Нины Ивановны, Веркиной мамы. Так?

— А из-за какой бабы Гвоздь на вас напал, Антон Михалыч?

Ну что тут скажешь? Не девчонка, а рентгеновский аппарат — Вера номер два. Шерлок Холмс и доктор Ватсон, глядя на эту парочку, нервно курят в сторонке. Врать нельзя, правду говорить опасно для здоровья. Поэтому докладывал честно, но дозировано:

— Не было со мной никого, ей богу. Хлеба купил, шел домой. Один шел. А он вдруг кинулся с ножом.

— Зачем?

— А кто теперь скажет? Денис слишком уж решительно пришел на помощь…

— Значит так, Антон Михалыч, — Анюта шмыгнула, потом звучно высморкалась в очередную бумажную салфетку, коробку которых я ей подставил. — Теперь без меня ни шагу, понятно? Хватит мне уже ваших приключений!

Господи, боже мой… Обложили со всех сторон. Впрочем, сам виноват — без контроля даже хорошие люди портятся.

К утру я вернулся на базу. И на утреннюю зарядку поднялся исключительно ради Надежды Константиновны. Антон вяло ворочался в душе, требуя покоя — мол, он скоро умрет, если не брать его работу на себя. Пришлось бежать на кухню и разливать по стаканам травяной отвар, Антону успокоительное средство тоже не повредит.

* * *

Вдали, на утоптанной площадке под турником, Вера занималась с гантелями — прогоняла специальный комплекс по второму кругу. Упорная девчонка, эта своего точно добьется…

Мило улыбнувшись, резко помолодевшая Надежда Константиновна присела. Пригубила отвар, а потом прошипела одними губами:

— Ты почему вторую ночь не приходишь?

— Понимаете, обстоятельства сложились так, что… — начал Антон оправдательную речь, но закончить ее не удалось.

— Тоша, меня не интересует, как это складывается или выходит, — вскричала она тихим шепотом. — Ты не пришел!

— Это не я, — Антону пришлось выложить железный аргумент.

— Неважно! — в голосе певицы кипело возмущение. — Я ждала! Накрыла стол, зажгла свечи… А мой спаситель не пришел! Как это понимать?!

Надо отдать должное парню, он не растерялся — в отличие от меня.

— Иногда события бывают выше нас, — намекая на некую тайну, туманно начал съезжать Антон.

— Да? — она махом выхлестала свой стакан. — Безответственность не имеет оправдания! Днем приличия соблюдать следует, это понятно. Но ночью правила иные, как в шахматах: взялся — ходи. Мне требуется лечение, а свидания даже в тюрьме разрешены!

Давненько нам не выдавали такую серьезную отповедь!

Тряпка, соберись, сказал я себе. Что ни говори, а мастерство проведения переговоров и работы с возражениями не пропьешь. Надо работать и, что важно, без слова лжи.

— Человек, который по ночам забирался к вам в спальню, ранен, — сказал я с трагическим прискорбием. — Лежит в больнице.

— Но он жив?! — Надежда Константиновна распахнула свои чудные глаза с поволокой.

— Проникающее ножевое ранение в брюшную полость. Врачи делают все возможное.

— Господи… — охнула она.

— Это тяжелое известие, но вы выдержите. Антон Михалыч просил передать, что вы самая необыкновенная женщина в его жизни. Хрупкая и сильная.

— Сейчас ты скажешь, что это секретное дело, — горько вздохнула она. — И где та больница, ты не ведаешь…