Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

— Этот кот — к деньгам, — сообщил я очередную новость. — И вообще, приход к прибавке. Пошли в мамину спальню, заначку будем делить.

***

Летнее солнце, незатуманенное облаками, ярко освещало поле боя. Мощная грудь Люськи виднелся издалека — двойной белой мортирой она обозревала окрестности. А вот очереди перед киоском не наблюдалось, и то слава богу.

— Здравствуй, радость моя, — вежливо улыбнулся Антон. — Как жизнь молодая?

— Ой, Тоша, — расцвела она, из амбразуры окна наводя орудия на цель. — А я только о тебе думала, куда пропал?

— Дела, Люсьен, меня захлестнули, едва не придавили своим весом, — сообщил парень чистую правду.

— Да вижу, какой-то ты бледненький… — обрамленный со всех сторон шоколадками и сигаретными пачками, белый бюст колыхнулся в телевизоре окна.

Антон гулко сглотнул:

— Учеба навалилась в полный рост, да и переезд случился в город, на новую квартиру.

— Знаю-знаю, — закивала она. — Земля слухами полнится. Коньяк будешь брать? Я тебе всяко разного отложила.

— С деньгами напряг, — вздохнул Антон. — С одной стороны надо, но обстоятельства выше нас. Только в сказках все есть, да у меня в руках ничего нет. Не представляешь, какие затраты вылезли.

Из Нининой заначки нам досталась десятка. Всего лишь «красненький» червонец, остальное Коля велел раздать ребятам, с приказом экономить до лучших времен. Антон следом за мной пригорюнился: пословица «красиво жить не запретишь» оказалась насмешкой. Запретишь, еще как запретишь!

— Фи, ну так возьми в долг, — воскликнула продавщица. — Парень серьезный, проверенный. В тетрадку запишу, завтра отдашь.

— Люсенька, рыцарь не должен жить за счет прекрасной дамы. Как считаешь, во сколько можно оценить сей чудесный кубок?

Массивная хрустальная пепельница, размером с противотанковую мину, перекочевала из сумки на прилавок.

— Пять рублей дам, — с ходу, без тщательного осмотра, убила нас продавщица.

Целую минуту рыбой, брошенной на берег, Антон беззвучно разевал рот.

Вот гадюка, а? Какая вероломная подножка от человека, которого мы считали надежным партнером!

— Иногда женскому коварству нет предела, — сообщил он мне, и сошел с дистанции.

— Но как же так, Люсенька? — переборов секундную растерянность, опомнился я. — Двадцать пять рублей, как оно того стоит в магазине, ты давать не хочешь. В упор не видишь гармоничные плавные формы, стильный орнамент… Посмотри внимательно, может быть, двадцать один?

Люся с уважением посмотрела. Не на пепельницу — на пацана, владеющего искусством торга.

— Но она же не из магазина, Тоша! фирменной желтой этикетки нет. Чека тоже нет, — девчонка двумя руками поправила бюст, явно сбивая нас с толку. — Десять рублей.

Антон на это движение повелся. Впадая в транс, чуть слюну не пустил, а меня так просто не возьмешь.

— Ты только взгляни на волшебные грани неземного чуда! — вскричал я. — Найти настоящий хрусталь — это значит обрести предмет, который подчеркнет изысканный вкус и аристократизм своего обладателя!

— Хорошо, пятнадцать, — снизошла девчонка. Мой уровень в ее глазах стремительно рос.

— Всего восемнадцать рублей за кристально чистый и прозрачный хрусталь, с радужными переливами и сверканием ярче венецианского, — наседал я. — Это же Чехия, лучший в мире импорт!

— Уговорил, черт языкастый, — она закончила торг, двинув к себе тяжеленное хрустальное чудо. — Шестнадцать, на этом все.

— И в придачу буханка хлеба и пару кило сахара, — быстро добавил я.

— Собрался самогон гнать? — хмыкнула она, отсчитывая деньги. — Бери мешок.

— А что, идея, — задумался я. — В саду фруктов полно, можно брагу замутить… Но нет. Деньги на нуле, мне всего лишь компот подсладить.

— За самогон участковый штраф влепит, — очнулся Антон. — Или того хуже, припишет незаконную коммерцию. Может лучше руками, своим трудом?

От такого удара я чуть не задохнулся — парень меня моими же речами лечить вздумал! Наверняка он имел в виду грузовой порт на Братском у Дона, где весной с одноклассниками подрабатывал грузчиком.

— Да что ты наработаешь, если нам доктор запретил тяжести поднимать?

— Так у нас целый оркестр, — резонно возразил он. — Можем на банкет какой подрядиться, или на свадьбу.

— А банкет обслуживать, значит, честный труд, — фыркнул я язвительно. — Где логика, Тоша, не пойму? Для ОБХСС твой ход — такой же левак. Да и с музыкантами в итоге делиться надо. Нет, брат, будем спекулировать хрусталем. Тут все шито-крыто, Люська домой понесет, себе в сервант поставит. Минимум криминала и полная конспирация.

Я знал, что говорил. В советские времена хрусталь являлся предметом гордости и красы и, что важнее всего — признаком достатка.

— Компот хорошо смотрится в хрустальном стакане, — от предвкушения Люська зажмурилась. — А если его из хрустального графина наливать…

Я представил себе голую продавщицу в телевизоре окна будки, с сигаретой и фужером напитка рубинового цвета. Антон хмыкнул, а я горделивым взглядом разрушил его сомнения:

— Будет тебе, солнце мое, хрустальный графин. Если правильную цену дашь.

— За посуду не обижу, — легко согласилась она, даже без торга. — «Птичье молоко» хочешь? Говорят, под коньяк самое то. Так и быть, давай сумку, запишу должок до зарплаты.

Глава тридцать девятая, в которой происходит конспиративная встреча

Командировка в город Сочи готовилась по высшему разряду: Коля Уваров накрыл стол, а потом вместе с Ниной инструктировал меня целый час. Всю душу вымотали разными паролями, отзывами и вариантами возможных ситуаций. «Повтори» да «повтори». Тьфу!

В сопровождение мне назначили телохранителя Дениса и не выдали денежных средств на командировочные расходы.

— А зачем вам деньги? — удивился Коля. — Какие еще «представительские цели»? Ты кушай, кушай. Заправляться не надо, такси брать незачем, а уж ночевать точно не придется. И вообще, там пешком десять минут.

Зажали бонус, экономисты великие… Ну не буду же им рассказывать, что с девушкой иду. Денис не выдаст, а свинья не съест. Слава богу, собственные шестнадцать рублей грели карман (десятку из заначки Нины я честно Антону отдал).