Второй шанс-IV

В этот момент чувствую на себе чей-то пристальный взгляд, такой пронизывающий, что аж до мурашек. Поднимаю глаза — и Лексеич тут же отворачивается. Свои семьдесят рублей он тоже припрятал, хотя, конечно, по сравнению с нами его гонорар не идёт ни в какое сравнение. С другой стороны, бензин с амортизацией мы ему оплачиваем, проживание и питание тоже, его дело — крутить баранку, тогда как нам приходится вкалывать на сцене. Когда мотались в Кузнецк — Гольдберг заплатил Лексеичу полтинник, сейчас вроде как чутка подальше, вот и накинул двадцатку.

— Ну что, можем трогаться, — говорит довольный Семён Романович, завершив раздачу «слонов».

— А может, заскочим куда-нибудь перекусить? — спрашивает Юрец. — А то с утра окромя буфетных бутербродов во рту ничего не было.

— Лексеич, не знаешь, где здесь можно нормально перекусить?

— Не, в самом Саратове не знаю, я тут всего второй раз, — отвечает тот, выруливая на проезжую часть. — Если готовы с часик потерпеть — можно нормально поесть в Петровске, там хорошее придорожное кафе.

— Ну что, ребята, потерпим часик? — обращается к нам Гольдберг. — Всё нормально, Лексеич, народ готов потерпеть.

— Лады, едем до Петровска. Я только это… Тормозну щас возле телефона-автомата, привет передам дружку армейскому.

— А чего ж раньше не передал, мы полтора дня в Саратове ошивались, — говорит Казаков. — Ещё и вживую смогли бы пересечься.

— Да ну забыл про него, а вот сейчас вспомнил. К старости память подводит. Да я мухой!

Ближайший таксофон встретился буквально через квартал. Лексич припарковал автобус у тротуара, заскочил в будку, снял трубку, сунул в прорезь «двушку» и где-то с минуту общался с невидимым собеседником. Причём, судя по выражению лица нашего водителя, разговор шёл чуть ли не сугубо деловой. Если бы я позвонил армейскому дружку, то невольно расплылся бы в улыбке уже в начале разговора.

Лексеич снова занимает место в кабине водителя, трогаемся, у меня, глядя на уличные фонари, в голове крутится песня:

Огней так много золотых

На улицах Саратова-а-а…

Песня, в общем-то, исполняется от женского лица, но и мужики частенько её затягивают, хоть там и поётся про любовь к женатому. Хорошая мелодия пленяет сердца всех без исключения — в этом и весь секрет.

Выезжаем на трассу, за окном темень, в свете тусклой салонной лампы вижу в грязном стекле мутное отражение своей физиономии. Что, Макс, устал? А ты как хотел, сам во всё это ввязался. Я закрываю глаза, устраиваюсь поудобнее и медленно погружаюсь в дремоту.

Просыпаюсь от того, что ощущение мерной качки куда-то исчезло. Открыв глаза, обнаруживаю, что автобус стоит на обочине, свет фар выхватывает из темноты указатель поворота на село Озерки.

— Владимир Алексеевич, что-то случилось? — встревоженно спрашивает Гольдберг.

— Что-то мне звук движка не нравится, — бурчит тот, открывая переднюю дверь. — Такое ощущение, что свечу заливает, надо глянуть от греха подальше… А вы можете пока свои дела сделать, если кому нужно.

И впрямь, не помешало бы отлить, думаю я, выбираясь наружу. Конечно, с одной рукой делать это не слишком-то сподручно, но в целом я уже успел натренироваться. Мужики справляют малую нужду рядом, Лена отбежала подальше. Гольдберг, облегчившись, спрашивает у Лексеича, рассматривающего внутренности двигателя при помощи карманного фонарика:

— Владимир Алексеевич, ну что там? Скоро поедем?

— Да что-то не пойму, в чём дело, — бормочет Лексеич. — Пойду-ка заглушу двигатель, выкручу свечи, хотя кажется, дело не в них.

На мой неискушённый взгляд, в шуме двигателя я ничего необычного не слышал, но Лексеич всё-таки водитель со стажем, он на слух должен улавливать малейшие погрешности в работе «сердца» машины. Надеюсь, наш водитель правится с проблемой, иначе придётся ловить попутку. Завтра кому-то на учёбу, кому-то на работу, ночевать на трассе нам совсем не улыбалось. Хотя и с попутками тут не очень, легковушек практически не попадается ни в ту, ни в другую сторону, только редкие грузовики и фуры дальнобойщиков.

Едва глохнет двигатель, как из темноты позади нас появляются два пятна света, а полминуты спустя рядом притормаживает «Жигулёнок» 3-й модели. Номера заляпаны грязью, да и цвет машины из-за покрывающего её налёта не различить. С водительского места выбирается коренастый мужик, с переднего пассажирского — статью точно такой же, словно родной брат. Подол его куртки странно оттопыривается, словно он что-то там прячет. А вот лиц не разглядеть, оба будто специально пытаются оставаться в тени.

— Чё, мужики, сломались? — интересуется водила, попыхивая сигареткой, в свете которой я успеваю разглядеть родимое пятно на левой щеке. — Может, помощь какая нужна?

— Да херня какая-то, не пойму, что там с движком, — как мне показалось, слегка нервно отвечает Лексеич. — Да вы езжайте, думаю, скоро починюсь.

В это мгновение пассажир «Жигулёнка» выхватывает из-под полы куртки обрез двустволки, наставляет в нашу сторону и орёт не дуром:

— А ну руки в гору! Быстро!

Ловлю себя на мысли, что вижу происходящее как-то отстранённо, будто на экране кинотеатра. Гольдберг (я прямо-таки словно бы вижу ошарашенное выражение его лица) медленно поднимает руки, следом поднимают остальные, включая Лексеича. Подумав, я тоже поднимаю правую руку.

— Вторую поднял! — гавкает мне обладатель обреза.

— Не могу.

— Чё за «не могу»?!

— Она у меня примотана к телу.

— Перелом, что ли? — чуть успокоившись, спрашивает тот.

— Можно и так сказать.

— Товарищи, а что вообще происходит? — подаёт голос Семён Романович.

И тут же получает прикладом под дых, отчего складывается пополам и опускается перед бандитом на одно колено, словно бы перед дамой сердца. В следующее мгновение в его голову упираются спаренные стволы обреза.

— Вопросы тут задаём мы, понял, козлина очкастая?

Гольдберг ничего ответить не может, ещё никак не восстановит дыхание, его хватает лишь на то, чтобы несколько раз кивнуть головой.

— Короче, — подаёт голос водитель «Жигулёнка», — это ограбление. Предлагаю без лишнего шума сдать вашу наличность. Где она у вас хранится? По карманам?

— Хрен тебе, а не наличку! — неожиданно заявляет Лексеич. — Я эти деньги своим потом заработал, и никому отдавать их не собираюсь.

Удар прикладом в спину от оказавшегося сзади бандита с обрезом бросает Лексеича на борт «ПАЗика», но наш водила всё же сумел устоять на ногах.

— Вы чё, в натуре?! — рычит вооружённый грабитель. — Совсем страх потеряли? Думаете, я вас пугаю? Думаете, оно незаряженное или там холостые? Кто хочет проверить, ну? Нет желающих? Тогда быстро бабки гоните!

Даже будь у меня здоровой и вторая рука, я бы не рискнул испытывать удачу. Деньги — дело наживное, а вот здоровье и тем более жизнь… В общем, вместе со всеми сдал гонорар от концертов. В другом кармане лежали тридцать рублей на карманные расходы, но бандюганы обыскивать ни меня, ни моих товарищей не стали. Видимо, больше четырёх тысяч наличкой их вполне удовлетворили.