Второй шанс на любовь?

Нагло, не спрашивая разрешения, подхватил охнувшую неру на руки, и забросил на сидение челнока. Запрыгнул на соседнее сидение и лихо стартовал домой.

– Мальчишка, - тихо прокомментировала Калерия мою выходку.

Только усмехнулся в ответ. Хоть такой реакции, но я добился. Это лучше, чем безжизненное безразличие.

Едва приземлившись на посадочную площадку, и вынув Калерию из челнока, я был перехвачен Нихором. Он громким шепотом потребовал от меня поговорить с альфой о более бережном отношении к своему здоровью.

– Нэра, я вынужднен вам напомнить о необходимости заботиться о своем здоровье.
– послушно передал я Калерии слова пторха.

На ее лице появилась тень улыбки:

– Спасибо за заботу, нэр. Вы уже можете меня опустить на землю.

– А если я не хочу отпускать, - одними губами прошептал я ей на ушко.

Нэра пораженно вскинула на меня затянутые болью глаза.

– Ппрости, не сдержался..., - извинился я , опуская ее на площадку.

– Спасибо, - учтиво склонила она голову.

Ура! Она благодарна мне за послушание!

Мы, неспеша шли к дому, по пути обсуждая насущные проблемы клана.

Следующие пять дней прошли для меня в теплом и осторожном общении с нэрой. Я откровенно наслаждался ее обществом. И пусть мы каждый вечер летали на Гряду, все равно, я был рядом со своей парой. И она ни на кого не обращала внимание.

Девятый день, отмечаемый по обычаям землян, был сложен прежде всего психологически. Больно было смотреть на тоскующую по пусть и погибшему, но ДРУГОМУ мужчине пару. Я весь день балансировал на грани трансформации.

И, оставшись на Гряде с Лерой, смог выдержать только полчаса.

Очнулся от прерывистого вздоха нэры, обвитой хвостом и руками.

Взглянул в ее лицо, ожидая увидеть ненависть и презрение, и был ошеломлен горько-понимающим и прощающим выражением глаз.

– Вам, наверное очень трудно приходится? Поверьте, если бы я могла облегчить вам жизнь, то сделала бы это! Но я не могу так, сразу, взять и забыть Рока! НЕ МОГУ! Простите меня, пожалуйста!

Не помня себя от нежности, шепчу ей:

– Милая, теплая моя девочка. Это я должен просить у тебя прощения за свою несдержанность. За то, что в своем эгоизме, не могу долго вытерпеть без тебя. За то, что постоянно домогаюсь тебя, стараюсь прикоснуться, обнять... Не знаю, как смогу дожить до бала Выбора. Мне постоянно тебя мало. Я хочу дышать тобой !

Калерия помолчала, потом виновато на меня взглянула:

– Простите, если я скажу вам нечто неприятное. Я долго думала. Я не могу ответить вам согласием. Никогда не понимала обычаи некоторых стран на моей Родине. Где приветствовались гаремы. В нашей стране это не то что приветствовалось, но даже категорически осуждалось. Умом я понимаю, что у каждой расы свои обычаи. И что у вас есть обязательства и привязанности к женщинам вашего гарема. Да и новые мои психологические заморочки меня сильно напрягают. Эта альфанутость, будь она неладна. Потому, очень вас прошу, давайте останемся друзьями. Если я соглашусь стать вашей старшей супругой, то разрешите считать наш брак формальным. Я никогда вам не изменю.Мне просто не нужны уже отношения. Вы же можете вести привычный образ жизни, сохранив гарем. В таком случае выигрывают все. Клан получает мудрого и лояльного главу. Вы оставляете себе гарем и не портите отношения с кланами ваших наложниц. Я остаюсь с Морокком.

По мере того , как она излагала, очень выгодный для клана и меня, по ее мнению, план, меня охватывала волна боли, злости на нее и себя, отчаяния от того, что она пытается оттолкнуть меня, отказываясь дать нам шанс на отношения. Я не понимал, как так случилось, что К,Лашш смог за несколько часов навсегда связать с собой женщину моей мечты. И не знал, что сейчас ей ответить. Подчиняясь порыву выпалил то, что приходило на ум:

– Можешь считать, что я ничего не слышал. Считай меня бездушным эгоистом. Но я уже отказался от гарема. И своего решения не изменю. Мне нужна ты. Не как фиктивная, а как единственная женщина. Мать наших детей. Кстати, все твои подопечные уже в тягости. Не хочешь объяснить, почему Морокк не стал просить тебя об оплодотворении? Или он просил, но ты отказала, и поэтому так страдаешь?

Изумление, боль от незаслуженного оскорбления, понимание и прощение моей грубости - все это разом промелькнуло в ее удивительных глазах.

Из прокушеной губы вниз, к подбродку, устремился ручеек крови, вызывая желание наплевав на все, сжать ее в объятих, успокоить, утешить. Она судорожно вдохнула, и похоже решилась:

– Я понимаю, что оскорбила вас. Я еще плохо знаю менталитет вашей расы. И не хочу ,чтобы и у вас были проблемы с кланами ваших наложниц. Как у мужа...
– она помолчала, собираясь с силами, - Что же касается вашего правомерного вопроса, то тут вы ошиблись. Это я спрашивала мужа... почему он до сих пор не ... не спросил... не захотел... детей... Рок ответил, что сейчас не время. Что позже он объяснит, почему нам нельзя иметь детей. Никогда.
– Моя девочка с мольбой взглянула на меня, - Пожалуйста, скажите, почему нам с мужем нельзя было иметь детей? Что это за закон такой? А, если не закон, то что это могло быть?

Я слушал мою несчастную нэру и все больше ужасался. Судя по всему, Морокк заключил с семьей своей убиенной жены, договор жизнь-на-жизнь. Да, она была очень красива. И ее клан был немногочисленен, но очень влиятелен. Убив жену, Морокк стал должен ее клану жизнь вдвойне. То есть, двое его детей, если таковые появились бы у него, автоматически становились бы рабами. И, зная казненного мною безутешного отца, он превратил бы их жизнь, в нечто большее, чем ад. Лера не смогла бы выдержать такое. Трудно сказать, как бы она повела себя, когда ей поставили бы условие отдать своих детей в рабство. И сколько новых трупов бы появилось. И что мне сейчас ей ответить.

Она имеет право знать правду!

– Нэра, прежде чем ответить на твой вопрос, я должен уверить тебя в том, что Морокк не просто тебя любил. Ты была для него всем. И он не знал, как объяснить любимой и любящей женщине, что очень хочет, но никогда не сможет оплодотворить ее. Потому, что их дети станут рабами клана его убитой жены.

Делее, я подробно объяснил моей девочке суть подобного договора. И его последствия.

Она, закусив кулачок, внимательно слушала мои объяснения.

Потом, с трудом выговаривая слова, спросила:

– Значит, все мои дети, будут рабами?

– Нет. Выйдя замуж за меня, все обременение, доставшееся от Морокка, с тебя снимается.

– А тот клан. Он будет пытаться добиться исполнения договора? Будет пытаться забрать у меня детей... если они у меня когда-нибудь родятся?

Как же я не хотел сворачивать на эту тему!

– Нет. Это клан тебя не побеспокоит.

– Почему вы так уверены?

Я чуть не взвыл от ее дотошности.

– Потому, что этого клана больше нет.

– Как это - нет? Куда он делся?

Космос! Дай мне силы!

– Этот клан уничтожен по приказу Правителя!

Она посмотрела мне в глаза и все поняла:

– И выполнение приказа было возложено на вас?

Я отвел глаза:

– Да. Это была моя обязанность. Вы вправе меня презирать. Палач - не то, чем можно гордиться.

– Казнили всех? Даже... детей?

Я опустился на колени перед нэрой, обнимая ее а талию, заглядывая в глаза в страхе увидеть там презрение и отвращени:

– Слава Богам, в этом клане не было ни детей, ни подростков. Но, если бы были, то я бы подал прошение оставить их в живых. Хотя бы рабами нашего клана. Которых всегда можно восстановить в правах, если бы ты этого захотела.