Второй шанс

От этих мыслей слёзы слишком близко подобрались к щекам, я поспешила отвести глаза и наткнулась на изучающий взгляд бизнесмена.

Он улыбнулся мне, я улыбнулась в ответ и уставилась в свою тарелку, спрятав дрожащие руки на коленях под скатертью.

— И снова не сочтите за наглость, — похоже, это любимое выражение Дугласа Нойнера, — я привык не тратить время на намёки. Я бы хотел напроситься к вам в гости. Совсем ненадолго. Я уже говорил, ненавижу гостиницы и совершенно не спешу туда возвращаться. Поэтому предлагаю посидеть в домашней атмосфере, выпить вина и обсудить условия нашего сотрудничества.

Мои глаза вылезли на лоб. Я, не моргая, смотрела на Дугласа, судорожно перебирая возможные варианты отказа.

Дома не прибрано? Кран потёк, собака сгрызла дверь, заклинило замок?

Нойнеру нельзя к нам домой.

Потому что у нас нет дома!

Дом есть у меня, есть у Игоря, а у нас — нет!

Перед глазами возник собственный образ, кричащий и рвущий на голове волосы. У меня нет ни одной идеи, как избежать краха.

И пока я молча предавалась панике, сбоку послышалось уверенное и спокойное:

— Поехали.

ГЛАВА 39

— Ты что творишь? — шипела я, пока Суржевский вёл меня к выходу из ресторана, придерживая за талию. — Нойнер через секунду поймёт, что я не живу в твоей квартире!

Игорь излучал уверенность, чем приводил меня в ещё большее бешенство. Как он может быть таким спокойным, когда мы сейчас спалимся и опозоримся?

— Успокойся, всё будет хорошо, — тихо ответил мужчина, забирая зонт из рук швейцара.

Мы вышли на улицу и двинулись к стоянке, где уже был припаркован знакомый чёрный джип, заботливо пригнанный Сергеем.

Нойнер и его переводчик шли немного позади, позволяя нам обсудить сложившуюся ситуацию, и Суржевский негромко продолжил:

— В Машиной комнате, дверь справа от кабинета, остались её вещи. Переоденься и смой косметику, как придём. Твои крема и зубная щётка в том же ящике, выстави их на видное место в ванной комнате. Расположение всех комнат тебе известно, ты знаешь, где посуда, бар и всё, что может понадобиться. Просто успокойся. Всё получится, Алиса. Ты справишься.

Монотонный стук моих каблуков, уверенный голос Игоря и его ладонь, согревающая мою талию, придали уверенности.

Как Суржевский это делает? Он может предотвратить мою истерику лишь парой слов, излучая спокойствие. Я безоговорочно верю ему… Всё будет хорошо… Всё будет хорошо.

Глубоко вдохнула, кивнула и села на переднее сидение, когда Игорь галантно распахнул передо мной дверь.

По дороге Нойнер задавал много вопросов о Москве, а Игорь отвечал, не хуже любого экскурсовода. Я и сама заслушалась историей о Кутузовском проспекте.

Нервозность окончательно пропала. Сидя в машине рядом с Суржевским, наблюдая, как уверенно он ведёт машину, как длинные мужские пальцы крепко сжимают руль, рычаг переключения передач, ощущая его умопомрачительный запах, так хотелось поверить, что мы действительно едем домой…

Я справлюсь. Я смогу представить себя хозяйкой дома Суржевского.

Волнение вернулось, когда мы поднимались в квартиру на лифте.

Нойнер опять о чём-то мечтательно задумался, а лицо его работника не выражало абсолютно никаких эмоций, снова сея сомнения в моей голове.

К тому моменту, как мы подошли к двери, руки начали дрожать, а сердце ускорило ритм. Сейчас всё решится. В любом случае, каков бы ни был исход, скоро всё закончится, и завтра утром я увижу дочь. Эти мысли успокаивали.

— Добро пожаловать, — Суржевский проявил гостеприимство, и мужчины пропустили меня вперёд.

Я вошла в прихожую и встала у стены, дожидаясь, когда остальные зайдут.

Ладони вспотели от волнения. Я сглотнула и бросила взгляд на Игоря. Он закрыл дверь и вопросительно посмотрел на меня.

— Да, — я засуетилась, отмирая, — проходите, пожалуйста.

Указала рукой на дверь гостиной, и мужчины прошли в большую светлую комнату.

Нойнер принялся разглядывать интерьер, медленно крутя головой, и на его лице сияла лёгкая улыбка. Его переводчик встал у двери, заложив руки за спину. Лицо блондина не выражало совершенно никаких эмоций. До невозможности неприятный тип! Как они сработались с таким милым старикашкой — загадка. Наверное, переводчик женат и имеет как минимум пятерых детей. Тогда и его вечная хмурость легко объяснима…

— Присаживайтесь, — снова включила хозяйку, указав на диван, — что будете пить? Вино, коньяк?

Я понятия не имею, что есть в баре у Суржевского, но больше, чем уверена — там есть всё. Сам Игорь практически не пьёт, но его бар, наверняка, набивал не хозяин квартиры, а дизайнер, который его и придумал.

— На ваш вкус, Алиса.

Я прикусила губу, дождалась, пока мужчины усядутся на диван, и уверенной походкой двинулась к противоположной стене.

Волной жара обдало спину, когда проходила мимо дивана. Непрошеные картины нарисовались перед глазами. Слишком хорошо помню, чем мы занимались здесь в нашу прошлую встречу в квартире Суржевского.

Тряхнув головой, отогнала воспоминания и смело открыла бар.

Выбрав первую попавшуюся бутылку вина и нужные бокалы, сообразила, что не имею ни малейшего понятия, где в этом доме найти штопор.

Посмотрела на Игоря, и снова по коже побежали мурашки. Мужчина глядел на меня так, как раньше. Как тогда, на балконе. Как в Домовом у барной стойки. Как в своём кабинете перед тем как…

— Игорь, открой бутылку, пожалуйста, а я пока переоденусь. Этот костюм не слишком удобный. Прошу меня извинить.

И, не глядя на мужчин, спешно покинула комнату.

Может ли быть такое, что Суржевский тоже вспоминал наше прошлое в его доме? Совместные вечера, жаркие ночи… Или он уже давно обо всём забыл? Я бы хотела. На время. А потом, через долгие годы, хотела бы вновь вспомнить, чтобы не жалеть о прожитых годах. Чтобы было, о чём рассказывать престарелым подругам.

Только скрывшись за дверью Машиной спальни, смогла отдышаться, осматриваясь.

Эта комната, единственная во всём доме, была оформлена в светлых тонах. Бежевый, пудрово-розовый, кофейный… Удивительно, но, совершенно не зная этой девушки, я на сто процентов уверена, что Маша именно такая. Тёплая. Наверняка, Игорь хотел сделать так, чтобы его дочери было максимально комфортно в его доме. От этой мысли в груди потеплело…