Второй шанс

Вспомнив о деле, кивнула сама себе и распахнула дверцы шкафа. Пара футболок, несколько брюк… У нас с Машей разная комплекция, особенно рост. Но, думаю, для домашней одежды будет вполне сносно.

Однако, надев леггинсы и белую футболку, разочаровано выдохнула.

И без того укороченные штаны едва прикрывали мои колени, а футболка обтянула так, что просматривались соски, да ещё и широкая полоска обнажённого живота видна. Наряд не для дома, а для стриптиз клуба, честное слово! Ещё и этот макияж…

Заглянув в комод, нахмурилась, не обнаружив ничего другого. Здесь Суржевский прогадал.

Чертыхнувшись, приоткрыла дверь, выглядывая в коридор. Из гостиной доносились приглушённые голоса. Мужчины что-то обсуждают…

Тихо, стараясь не дышать, вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь, и, практически бегом, направилась в спальню Суржевского, на ходу блокируя воспоминания мыслями о работе.

Быстро войдя внутрь, схватила одну из футболок Игоря, аккуратно сложенных стопочкой в комоде, и натянула на своё тело.

Знакомый запах ударил по нервам, проникая глубоко в лёгкие. Я прикрыла глаза, вдыхая любимый аромат, и вновь распахнула веки, только вспомнив о том, что меня ждут.

Сейчас мы добьёмся согласия от Дугласа Нойнера. Суржевский получит его фирму, а я — гонорар. Уволюсь с работы и до самого нового года буду с Машей. Этих денег хватит.

А потом вернусь к прежней работе. Только в другой журнал. В тот, где не надо будет бегать за людьми и обманывать. Уверена, меня возьмут. Я всё для этого сделаю. Может, даже напишу-таки статью о Суржевском.

Нет. Конечно, я ничего не напишу. Просто потому, что это слишком тяжело… Писать, прогоняя каждый миг в голове. Подбирая слова, чтобы описать его характер. Его деловые и личные качества, его безграничную любовь к дочери… Всё равно на ум приходит только «необыкновенный», «волшебный» и «замечательный».

Нет уж.

Бросив взгляд в зеркало, улыбнулась собственному отражению. Футболка Игоря повисла на мне безразмерной тряпкой, придавая облику безалаберности.

В таком виде я буду выглядеть совершенно неуместно и глупо в обществе мужчин, наряженных в костюмы. Но я ведь уже сказала, что переоденусь, поэтому не могу снова напялить брюки и пиджак!

Ну и пусть. Пусть Нойнер видит, что я будто бы помешана на Суржевском. Настолько, что таскаю его одежду по дому. В конце концов, это не так уж и далеко от правды.

Войдя в ванную комнату, с огромным удовольствием смыла, наконец, косметику. Достала баночки с дешёвым кремом из того самого ящика с одноразовыми зубными щётками и, не удержавшись, сосчитала их.

Грустно улыбнулась — не хватает трёх.

Намазала уставшее от тонального крема лицо, слишком тщательно втерев белую массу в щёки, и пошла в гостиную.

Плевать.

Скоро всё закончится.

Я делаю это ради Маши.

ГЛАВА 40

— Овер сайз, как говорит моя внучка.

Нойнер разулыбался так, что, я думала, его щёки лопнут.

Стараясь не показывать неловкость, которая сковала всё тело, двинулась к бару, намереваясь присесть за высокий стул. Я помню, что он удобный.

Однако, дурацкая реакция кожи выдала меня с потрохами.

— Ну что вы, Алиса, — продолжил смущать меня бизнесмен чёрствым голосом своего переводчика, — женщина в мужской одежде всегда выглядит мило и по-домашнему.

Да уж. Особенно находясь в помещении с мужчинами в пиджаках. Плохая была идея. Гад Суржевский!

Бросила взгляд на мужчину. Его глаза сияли, и он даже не пытался скрыть довольную усмешку!

Вот жеж! Он сделал это специально! Знал, что я буду выглядеть глупо, и теперь радуется!

Злость прибавила алой краски моему и без того порозовевшему лицу, но было уже всё равно. Ты сам затеял эту игру, Суржевский. Теперь пеняй на себя.

— Игорь, милый, налей мне, пожалуйста, вина.

Взгляд мужчины прилип к моему лицу на несколько долгих секунд.

Да. Тебе придётся поднять свою задницу с этого удобного дивана и налить любимой женщине выпить!

Суржевский понял, что я что-то задумала, однако, отказать на глазах Нойнера не сможет.

Игорь встал на ноги и не спеша двинулся к бару, в шаге от которого, собственно, я и сидела, и сама налила бы себе выпить даже быстрее. Но я ведь хочу, чтобы будущий муж поухаживал за мной? Едва сдержав ехидную улыбку, поблагодарила возлюбленного и, как только он присел на диван, поинтересовалась:

— Ох, Дуглас, ваш бокал почти опустел? Игорь, добавь, пожалуйста. Или вам не понравилось вино?

— Отличное вино, — ответил старик, кивнув для убедительности.

Как я и предполагала, врождённая вежливость не позволит европейцу дать иной ответ, даже если это пойло — полный отстой.

Суржевский бросил взгляд на стакан, который Нойнер вертел в руке и, посмотрев на меня исподлобья, снова пошёл к бару за бутылкой, сопровождаемый моей победоносной улыбкой.

Обновив напиток в стане бизнесмена и его переводчика, мужчина вернул полупустую бутылку на место и вновь присел на диван.

— Милый, — перевела взгляд на Игоря, — я немного замёрзла, ты не включишь пол?

Суржевский начал закипать. Кажется, я вижу струйку дыма над его чёрными волосами. Мужчина вновь одарил меня недовольным взглядом, но быстро спрятал его под маску и, едва усмехнувшись, встал на ноги. Но двинулся не в сторону прихожей, где включается тёплый пол, а прямо ко мне!

Игорь смотрел на меня так, что я поёрзала на стуле и выпрямила спину, как будто учитель застал за списыванием!

Мужчина подошёл вплотную и, не отрывая взгляда от моего лица, снял пиджак и набросил мне на плечи. Затем приподнял мою голову за подбородок и, проведя большим пальцем вдоль нижней губы, сказал:

— Уверен, теперь ты быстро согреешься.

Я затаила дыхание. Конечно, он прав. Меня бросило в жар мгновенно, что, конечно, отразилось краской на моём лице. К тому же, пиджак Суржевского пропитан его феромонами, действующими на меня не хуже виагры. И Игорь прекрасно это знает.

Я сглотнула и выдавила из себя:

— Спасибо. Так гораздо лучше.

Суржевский едва заметно усмехнулся, и я с трудом сдержала раздражённый рык, понимая, что сама затеяла игру, в которой выиграть не сумею.