Второй шанс

Мне не хотелось спорить о цене. В самом деле, я всегда думала о войне, как о конфликте между зебрами и Эквестрией. Я никогда не представляла себе, что другие стороны могут бороться за землю в эпицентре боевых действий.

— И как же вы потом выживали?

— Да точно также, как и до войны. Конечно, в высокогорье всё немного иначе. У нас были целые озёра чёрной воды, скопившейся в запруженных долинах, а большая часть оставшейся была жёлтой от серы и свинца. Хребты стали плоскими, на обгрызенных камнях ничего не росло. Мы жили в оставшихся лачугах и сохранили их для себя. Хватит с нас быть частью Эквестрии, — сказала она решительно.

Мы спускались по склону и я взглянула на неё.

— Так зачем же тебе в Хуфф? — вопрос заставил её скривиться.

— Братца проведать. Он одно время был Потрошителем, но я думаю он уже мёртв, — сказала она как ни в чём не бывало.

— С чего ты взяла?

— С того, что ты носишь его пушку, — ответила она, показав на винтовку у меня за спиной. — Дозер любил это ружьё… конечно, он любил всё, что делает бум. Мы порой сидели на обрыве, и он швырял динамит в адских гончих, когда они выбирались из шахт. Злобные твари, — сказала она со вздохом. — Так что я разумею, раз она у тебя, видать ты его прикончила, или кто-нибудь ещё. — Странно, но в её глазах не было никакого гнева. Только грусть, будто она ожидала, что он придёт на встречу.

— Деус. Он был Потрошителем, охотившемся за мной. Таурус погиб, защищая меня и ещё двух единорожек, которые были с ним, — сказала я, умолчав тот факт, что он тоже охотился за моей головой и ПипБаком. — Он взорвался, то есть… я имею ввиду Деуса.

— Чёрт. Было бы неплохо притащить его башку обратно к Мамаше. Ну да ладно… Дозер всегда нарывался на неприятности. Адские гончие или что-нибудь ещё — она покачала головой. — Паршиво иметь дела с кем-нибудь кроме родственников. Родственникам можно доверять. А кому-нибудь ещё, нельзя.

— Некоторым пони ты можешь доверять, — возразила я, — и ты не должна делать всё в одиночку.

— Разве? — она удивлённо изогнула брови. — А чё ж тогда ты здесь одна?

Это меня осадило.

— Ты не понимаешь. Мои друзья… им нужна передышка. А я… — я нагнала её. — Я просто не могу. Не могу вот так взять и остановиться. Я должна продолжать двигаться.

— И ты, значит, сама рванула по своим делам. Я не осуждаю. Так все мы, Горцы, стараемся делать, — ответила Блюбель.

Но… я хотела добавить… обычно одна я не так хорошо справляюсь…

Между тем мы приближались… к чему-то. На первый взгляд, мне показалось, что это своего рода база… но она выглядела как-то неправильно. Большой прямоугольный периметр был ограждён ржавым двустенным забором, по верху которого шла колючая проволока. Через каждую сотню метров на нём возвышались башенки с автоматическими турелями. К счастью, похоже ни одна из них не двигалась. Внутри прямоугольника, рядом с въездными воротами, располагалось приземистое здание из бетонных блоков, остальные конструкции внутри были ржавыми зданиями, похожими на гигантские металлические бочки, уложенные набок и наполовину врытые в землю.

На бетонной плите, стоящей перед воротами, значилось: «Концентрационный Лагерь Жёлтой Реки».

Но для меня интереснее было то, что сражение, разворачивающееся здесь, не имело со мной абсолютно ничего общего. С западной стороны лагеря полдюжины Анклавовцев в чёрной силовой броне поливали из лучевого и дезинтегрирующего оружия десяток зебр, укрывшихся за забором на восточной стороне. Блюбель просто уселась, склонив голову.

— Ну, поссы мне на ногу и скажи, что это дождик. Такого я ещё не видела.

— Я видала и похуже. Здесь хотя бы мантикор нет, — отозвалась я, мысленно вернувшись к сражению у пожарной станции. Я подняла винтовку Тауруса, чтобы лучше рассмотреть это зрелище. Среди зебр были снайперы, двигавшиеся словно призраки между обрушившимися металлическими арками, но пегасы превосходили их по огневой мощи. Не было похоже, что в ближайшее время одна из сторон получит преимущество. Я перевела взгляд на большое здание из бетонных блоков. Возле его входной двери лежал труп пегаса, а чуть дальше, ещё три кучки пепла, светящихся розовым. Возле убитого пони я заметила что-то большое и чёрное: металлический кейс с надписью «Внимание: Крайне Взрывоопасно» на боку.

— Ну, дадим им побольше места и пусть себе стреляют — сказала Блюбель, поднимаясь.

— Мне нужно попасть внутрь, — ответила я, хмуро глядя на здание передо мной.

— Похоже я врезала тебе сильнее, чем думала. На кой тебе? — спросила она с недоумением.

— Если Анклав пытается взорвать это здание, значит там есть что-то, что они хотят скрыть. Если зебры хотят взорвать это здание, значит там есть что-то, что они хотят скрыть. Так или иначе, я хочу знать, что там. Что это вообще за место? — спросила я, глядя на ржавые бараки. Они выглядели одинаковыми, будто отштампованные на заводе.

— Здесь вроде как держали военнопленных зебр. Нацепив на них заминированные ошейники. Не самая лучшая смерть, однако. Лагерь был забит под завязку — она хмуро взглянула на меня. — Ты серьёзно настроена пойти туда?

— Анклав не станет взрывать всякую ерунду, — улыбнулась я в ответ, чувствуя зуд в гриве. — Я хочу заглянуть внутрь и узнать, что там.

— Ну, это без меня. У меня нет лишнего ума ни для этих индюшек, ни для полосатых и Мамаше будет плевать, если я превращусь в кучу розовой жижи — твёрдо сказала она, глядя мимо лагеря в сторону реки. — До Булфрог Спрингс уже недалеко. Так что со мной всё будет в порядке.

Я посмотрела на грубоватую кобылу с обманчиво нежной кьютимаркой из хрупких голубых цветов.

— Послушай, Блюбель. Я знаю, мы только что встретились. Знаю, я чужачка, а для вас нет ничего дерьмовее, чем иметь дело с чужаками. Но пожалуйста, расскажи твоей матери о Предвестниках. Они не оставят вас в покое. Я не думаю, что они способны оставить пони в покое. Они захотят втянуть к себе каждого — хотелось бы мне объяснить то гудение, заставлявшее пони собираться вместе. Чужеродный контроль разума, сверхъестественная массовая одержимость, или просто групповое манипулирование, я не могла сказать точно. — Там, в Ядре, нет ничего хорошего. Не позволь своей матери соблазниться их обещаниями.

Она нахмурилась, скептически глядя на меня. Но тут я передала ей винтовку и её глаза в шоке распахнулись.

— Ты… Ты не должна отдавать мне пушку Дозера. Ты ж вроде получила её по-справедливости.

— Возможно. Но он был твоей семьёй. У тебя должно быть что-нибудь от него. Всё равно это оружие не было важным для меня. Я даже никогда не знала, как оно называется, — сказала я, глядя на лагерь. — Я просто заботилась о нём, пока оно не вернётся домой.

Я коснулась её. Может она убедит её мать, а может нет, но, надеюсь, я смогла убедить её. Если это даст её семье хоть немного мира и спокойствия, как я могу не сделать этого? Она пристроила винтовку наверху своей седельной сумки, вдоль тела.