Второй шанс

— Служебные помещения на противоположной стороне станции — тихо пробормотал Шиарс. — Этим путём мы когда-то тихо входили, делали свою работу и так же тихо уходили.

— И что же это была за работа? — напряжённо спросила я, вслушиваясь в нарастающее шипение. Вода скапливалась пенистыми бассейнами вокруг изломанных, перекрученных вагонов. Мой счётчик радиации принялся издавать «клик-клик-клик» и те из нас, кому это было необходимо, немедленно приняли по таблетке Рад-Икс.

— Бессмертие для пони, — мрачно ответил он. Рампейдж оглянулась на маленького пухлого гуля, её глаза превратились в бездонные розовые озёра. Я напрягалась, но она лишь снова отвернулась.

Загребая копытами воду, мы побрели по платформе мимо бассейнов. Часть стены обрушилась, и между плитками кафеля сочились отвратительно-холодные потоки. Выход был завален сплошной стеной щебня. В мусоре лежали десятки костей, пони, рвавшиеся к безопасности, но нашедшие смерть. Над путями перекинулся мост, ведущий на соседнюю платформу. «А что ты сделал, чтобы помочь Луне?», требовательно спрашивал потрёпанный, разваливающийся баннер.

Психошай и Стигиус летали над скрученными обломками вагонов, пока мы продвигались к дальней стороне станции. Может нам повезёт проскочить? Может, мы слишком хорошо вооружены, и они не хотят рисковать?

А затем бассейн прямо под Стигиусом взорвался и дикий гуль прямо из под воды взвился в воздух на десяток футов. Обвив копытами ночного пони, он вцепился клыками ему в горло, пытаясь сломанными копытами прижать его крылья. Вдвоём они рухнули в грязный пенящийся бассейн и исчезли из вида!

— Стигиус! — завизжала Психошай, но тут двое гулей бросились на неё с моста. Один промахнулся и шипя, и разевая сломанную челюсть, приземлился рядом со мной, но второй рухнул прямо ей на спину и начал клыками рвать её шею. Психошай рванула вверх, впечатывая гуля в нижнюю часть моста. — Слезь! С моей! Задницы! — наконец она прошлась по нижней части моста, обдирая спину и осыпая бассейн внизу ржавой трухой, и чудовище отцепилось.

Ни у кого из нас не осталось времени, чтобы прийти на помощь Стигиусу. Не успела я взорвать голову приземлившегося передо мной гуля, как из ржавых обломков на меня выскочили ещё четверо. Я всегда считала диких гулей безмозглыми, жалкими противниками. Я смутно припоминала моё приключение с ЛитлПип, где были гули и вагон метро, но не была до конца уверена в подробностях той ночи. Подняв свои металлические копыта, я позволила челюстям гулей сомкнуться на эмалированных конечностях, в то время как моя магия наводила пистолет на новую цель. Но вместо того, чтобы кусать снова и снова, двое гулей стиснули зубы и рванули меня на себя. Я смогла выстрелить, вырвав кусок из гнилого бока, прежде чем третий набросился на мой пистолет и принялся грызть его, сбивая прицел. А четвёртый? Отлично, как только меня ограничили в подвижности, он бросился прямо мне в лицо!

С моего рога со вспышкой сорвалось заклинание магической пули. Голова гуля взорвалась осколками костей и ошмётками гнилой плоти, прежде чем он успел разрушить работу Глори. Следующие две магические пули стряхнули гуля с моего левого копыта. Затем я принялась снова и снова вколачивать конечность в лицо третьему гулю. С пятым ударом помятая голова разлетелась гнилым крошевом. Освободившись, я поднялась на дыбы и впечатала стальные копыта в лицо повернувшемуся ко мне и уже начавшему разбег дикому. Удар превратил его в подёргивающуюся кучу.

У меня дела обстояли получше, чем у других. Рампейдж, взобравшись на дренажную трубу, отбивалась от целой стаи. Полдюжины диких пытались добраться до неё, а она лягалась, топтала и распихивала гулей с такой силой, что некоторые из них взрывались месивом между стеной и её бронёй. Обернув свой усеянный шипами хвост вокруг горла одно из них, она медленно распиливала гнилую плоть, одновременно бешено отбивалась от остальных. Но даже она выглядела испуганной… в конце концов, это слишком сильно напоминало ту схватку, что ей пришлось пережить в кафетерии Девяносто Девятого.

Лакуна и Цербер парили над сражающимися. Аликорн начисто сносила головы своих врагов точными выстрелами из антимех-винтовки, пока робот посылал вниз струи пламени, беспорядочно перемежая их вспышками магии и потоками оскорблений вроде «Получай, корм для червей!» и «Служу Эквестрии! Ура!» Возможно, эти двое могли бы спасти наши шкуры, вот только… гули могли прыгать! Я увидела, как они с пугающей грацией пронеслись по крыше вагона и взметнулись в воздух, к парящей паре. Щит Лакуны, столь эффективный против пуль, оказался бесполезен против относительно медленно двигающегося гуля. Кусаясь и царапаясь, они рухнули прямо на её фиолетовые крылья.

— Убери от меня свои вонючие копыта, проклятый грязный гуль! — ругался Цербер, стараясь удержаться в воздухе с тремя повисшими на нём противниками, пытающимися прижать его конечности.

Кэррион, казалось, не обращал внимание на развернувшуюся вокруг бойню, направив пулемёты вглубь туннеля и открыв непрерывную стрельбу по напирающему на нас потоку гулей. Их вопли почти заглушали раскатистый стрёкот его пулемётов, но он сдерживал их, не позволяя волне диких полностью захлестнуть нас. Вылетающие пятимиллиметровые гильзы сверкали во вспышках выстрелов.

Ксанти, Грейвис и Шиарс отбивались от нападающих, стоя спина к спине. Ксанти снова и снова бормотала:

— Я проклята! Звёзды прокляли меня! Каждую мою полоску.

Хотя уровень боя зебры не дотягивал до уровня Рампейдж, её копыта, наносящие странные молниеносные удары и шлепки, удерживали в страхе атакующую нежить, позволяя избегать щёлкающих клыков гулей. Грейвис, закусив ремень одного из бронированных медицинских кейсов, размахивала им как дубинкой, или может как невероятно увесистой сумочкой. Шиарс вынул из под своей накидки пару огромных, угрожающе-выглядевших, магически-усиленных секаторов. Каждый раз, когда гуль бросался вперёд, секаторы щёлкали и очередной дикий падал без ноги или головы.

Тут сверкнула тёмная вспышка и рядом со мной появился, и приземлился окровавленный Стигиус. Кровь сочилась из нескольких укусов на шее и царапин на крыльях. Вспенивая воду бассейна, следом за ним полезли двое гулей. Широко раскрыв рот, он взвизгнул, что, казалось, оглушило диких. Они рухнули на подогнувшихся ногах, сквозь их рваную шкуру наружу вылезли обломки костей и ночной пони пинками раздробил им черепа. В то же время из бассейна полезли ещё четверо.

И только одна пони не нападала. Единственная, кто не обращая внимания на битву, щурилась на прогнившую вывеску, рекламирующую бигуди для гривы. Я набрала в грудь побольше воздуха и крикнула так громко, как только смогла:

— Спун!

Светящая серая кобылка-гуль взглянула вверх, заморгав своими люминисцирующими зелёными глазами через погнутую оправу очков.

— Ой! Прошу прощения! Иду! — закричала она, подбегая к сражающимся. Светящаяся серая кобылка фыркнула на диких.

— Эй! А ну прекратите! Отстаньте от них сейчас же! — отчитывала она, пробегая между ними. — Если вы не перестанете драться, я вынуждена буду доложить о вас Пинки Пай! — исходящее от неё зелёное свечение, казалось, усилилось и дикие, шипя, стали медленно пятиться назад. Кобылка важно кивнула.