Второй сын

— Та-а-ак. Все здесь?! Оружие держим так, чтобы не поранить соседей. И бе-е-е-гом! До противоположного края стены. А потом обратно, и так три раза. Пять самых медленных будут помогать на кухне и таскать какие-нибудь тяжести…

Не дожидаясь окончания всегда одной и той же речи, воины уже побежали, а еще не привычный к этому Эрвин немного подзадержался. Но довольно быстро нагнал отстающих, и поравнялся примерно с серединой группы. Можно было бежать и быстрее, но тогда был риск «сдохнуть» еще в самом начале тренировки. Впрочем, точно так же думали и отстающие. Потому что, когда последний раз возвращались обратно — в хвосте группы плелись уже другие люди. Райнхольд вышел навстречу, и быстро отсеял пять невезучих человек, которым предстояла еще работа сразу после тренировки.

— Становитесь в три ряда, и растянитесь, чтобы не поранить своих товарищей. Отрабатываем базовые удары! Пятеро самых ленивых присоединятся к труду после тренировки! Кто не знает, что делать, забыл или запутался — смотрим на соседей и повторяем!

Крепостная стена на самом верху, где они находились, была гораздо уже, чем у ее подножия. Но все равно, достаточно широка — так, навскидку, не меньше пятнадцати-семнадцати метров. Почти пятьдесят человек заняли довольно скромный ее участок, если смотреть на общую длину. И в этот момент за их спинами выбежала еще одна полусотня.

— Бегом до противоположного края стены и назад три раза! — послышался рев, похожий на тот, что еще недавно издавал Райнхольд.

Стараясь не отвлекаться на посторонние шумы, Эрвин сосредоточился. Удары по воздуху, представляя себе противника, в разные части тела вместе с «фоновым» дыханием на вдох и на выдох. Поначалу немного медлительно, стараясь прочувствовать каждое движение, постепенно юноша ускорялся. Немного отвлекало мелькание слева и справа металлических наконечников копий, но получилось абстрагироваться от этого. Слабое покалывание в области недавнего ранения понемногу ушло. А напряжение в мышцах постепенно росло.

И при этом появилось совсем неожиданное. Порой, нанося удар, Эрвин чувствовал, что он делает это не так, неверно. Некая неправильность царапала сознание, будто бы глубоко внутри он знал, как нужно действительно правильно. И, если верить воспоминаниям, раньше такого с ним никогда не было.

Прислушиваясь к этому смутному ощущению, он понемногу менял исполнение уже привычных ударов. Там чуть-чуть довернуть руку, тут — корпус, или немного напрячь соседние мышцы. Глубже вдохнуть, или сделать короткий подшаг вперед…

— Стоп! Заканчиваем тренировку… Свободны! Кроме… ты, ты, ты, вот ты и ты — тыкал пальцем сотник на отдельных солдат. — Отправляетесь вместе с первой пятеркой.

Обливающийся потом и задыхающийся Эрвин остановился, одновременно выходя из какого-то транса, в который незаметно сам для себя провалился. И вместе с остальными пошел вниз. Так получилось, что перед ним спускался воин, прихвативший на тренировку не только личное оружие — топор, но и овальный щит, который он повесил за спину на манер мешка. Был когда-то свой и у Эрвина — его разбили в последнем бою… Вообще, щиты были у многих солдат — их обычно можно было увидеть прислоненными рядом с дверью, и они были не менее стандартные, чем копья. Но некоторые предпочитали немного другой формы, или размера — тогда эти люди хранили свои, личные щиты рядом с лежаками.

Спустившись на один уровень, люди разделились — большинство отправились еще ниже, в казарму. Еще часть свернула в другую сторону. Там была довольно просторная комната, в которую неизвестные строители крепости отвели горный ручей, создав неглубокие купальни. Сполоснутся после тренировки — это хорошее дело. Но Эрвин пошел дальше по коридору. Миновав несколько помещений, он зашел в, наверное, самое большое на этом уровне. Широкое прямоугольное помещение представляло собой склад оружия. Недалеко от входа трудилось сразу несколько человек — один из них что-то делал с крупной проволокой. Два других работали с толстой кожей — судя по всему, перед ними была заготовка для тяжелого кожаного доспеха. А дальше виднелись длинные ряды одинакового на вид оружия, частей доспехов, щитов, шлемов… и еще много чего. Их было настолько много, что часть предметов Эрвин даже затруднялся опознать.

— Чего надо? — прохрипел однорукий мужчина, возившийся за столом с огромным бумажным талмудом, не поднимая глаз на вошедшего юношу.

— Щит нужен, новый, треугольный.

И это была чистая правда — в любой схватке, одиночный меч, а тем более короткий, как у Эрвина, был откровенно слаб. Особенно, учитывая, что мастером-мечником юноша назвать себя точно не мог… Но все менялось, если во второй руке появлялся щит! Парирование, толчок, или даже удар кромкой или углом, если он есть… Можно сказать, что со щитом он станет вдвое опаснее, и вдвое живучее. Последнее, конечно, даже важнее.

В этот момент мужчина поднял голову, и, прищурившись, вгляделся в лицо Эрвина:

— А где старый?

При этом в его чувствах сквозила какая-то надменность, и нежелание вообще что-либо делать. И толика злорадства.

— Не знаю, — пожал плечами Эрвин. — Его разбили в щепки при прошлом штурме.

— Нет старого — значит, нет и нового, — подытожил кладовщик, вновь опуская голову к талмуду.

— Мне тревожить своего командира, чтобы он приходил выбивать для меня обмундирование, которое ты мне ОБЯЗАН выдать?! — уточнил юноша. Кое-что из последнего месяца он неплохо помнил. И это — мерзкий характер буквально всех, кто занимался хранением чего угодно в крепости. Такое ощущение, что их всех где-то специально выращивали. Отдельно от нормальных людей. Свое заявление Эрвин по наитию попытался сопроводить чувством страха, «желая» изо всех сил, чтобы его ощутил кладовщик. И судя по тому, как дернулся на стуле однорукий, это неожиданно вышло.

— Давай свой жетон, и иди выбирай в левом ряду, — неохотно пробурчал кладовщик.

Эрвин достал из крохотного поясного кармана кривоватый металлический квадрат, и положил его на стол. Эта небольшая пластина была «личным идентификатором воина» — на нем выбивали четыре символа — фланг, сотню, десяток и личный номер. А когда воин приходил получать что-то достаточно ценное, то это записывали в книгах конкретно на него. Таким образом контролировался расход вещей.

Пока кладовщик снова щурился, рассматривая жетон, юноша уже выбирал новый щит. Ну, как новый — все оружие или амуниция тут носили следы использования, поэтому Эрвин выбирал самый хорошо сохранившийся, или наименее поврежденный.

Минут пятнадцать потратив на поиски, юноша разглядывал лучший, что был в ряду. Деревянная основа из какой-то особо крепкой породы треугольной формы, все три угла окованы железом. Увесистый, довольно крепкий еще… На нем с наружной стороны даже остатки расцветки в форме флага королевства остались! Правда, красный фон уже поистерся, и кое-где проглядывала древесина, а желтый круг в центре скорее угадывался, чем был четко различим… но все же этот щит оказался самым лучшим из доступных. Юноша еще раз внимательно оглядел изнанку щита — обтянута добротной кожей, пара коротких ремней, чтобы фиксироваться в бою на руке, и один длинный — для переноски за спиной.

— Вот этот беру!

— Бери-бери… хрен ты еще что-то тут получишь… — едва слышно себе под нос пробормотал кладовщик, возвращая жетон.

Эрвин сделал вид, что ничего не услышал, повесив щит себе за спину. Но «зарубку» в памяти сделал — без своего десятника сюда больше не приходить. А то и правда пошлет… С другой стороны — настроение приподняла удачная попытка использования эмоций. Вернувшиеся воспоминания подсказывали, что у него и раньше так получалось, но совсем изредка, под влиянием сильнейших эмоций. И никогда — осознанно, до этого раза. А что изменилось за последнее время? Неплохо получил по голове?