Вторые двадцать пять дней из жизни Кэтрин Горевски. Игры судьбы

Вот только… одного профессионализма, чтобы столь изящно разрулить эту ситуацию, было маловато. Тут нужны были тонкий расчет и запредельное чутье….

Впрочем, Кэтрин достаточно узнала о своем бывшем любовнике, чтобы чисто по-мужски Шторм сумел предугадать варианты его поведения. Оставался только сам… Фархад. Но и тут объяснимо – интересы империи и императора.

– Передай Индарсу, что интересующая его женщина в течение ближайших трех дней покинет Ярлтон. Через… - Хандорс задумался лишь на мгновение, уже рассмотрел возможные варианты, теперь только выбрал более надежный, - Гордон. С документами разберешься сам, но чтобы ни малейших проблем.

– Не хочешь сам с ней поговорить? – У Фархада даже мысли не возникло возразить. И не только потому, что напортачил – все акценты были расставлены правильно, всего лишь представлял, чего стоило брату не бросить все и кинуться к ней. В Шехир….

– О чем? – усмехнулся Хандорс. С горечью. Но думал не только о Кэтрин, но и о ситуации в семье. Тяжелой, как после похорон.

Его действия одобрили – предательство одного пятном легко на всех, но осадок все равно остался. Осадок и опасения. Кроме казненного - девять братьев, племянники, собственные дети…. Шелар под пытками не назвал ни одного имени, относящегося к их роду, но как оно было на самом деле….

– О том, что любишь! – вспылил Фархад, но тут же отступил…. Не время было говорить о любви.

Но если сейчас не время, то наступит ли оно когда-нибудь….

– Я извинюсь перед ней за наши действия….

– А если, - вскинулся опять Фархад, - что-нибудь нестандартное?!

Ответный взгляд Хандорса был холодным, мертвым….

Любого другого могло испугать, но только не Фархада. Не тогда, когда он лихорадочно искал выход из ловушки, в которую их загнал человеческий полковник.

Нет, они могли пойти самым простым путем – оставить все, как есть, переложив вполне вероятную гибель Кэтрин на совесть самого Шторма, но… легко решать судьбы тех, кто останется в памяти лишь именами или цифрами, а вот если так….

Фархад хорошо понимал Хандорса - видел, как она готова была рискнуть собой, но спасти пусть и бывшего, но возлюбленного. Не по долгу – иначе просто не могла.

– Отсрочка, не более, - качнул головой император. О чем именно нестандартном подумал брат, он догадывался. У самого мелькала такая мысль… еще тогда.

– Шанс, - поправил его Фархад, едва ли не впервые за последние дни улыбнувшись.

– Не любишь проигрывать, - оценил уточнение Хандорс.

– Не люблю, - согласился глава службы безопасности. – А еще не хочу, - продолжил он жестко, глядя прямо в пустые глаза брата, - чтобы его ночи рядом с ней были спокойными.

Хандорс лишь качнул головой:

– Ритуал крови не сделает ее демоницей.

– Она спасла тебе жизнь. Ритуал крови – награда спасителю. Даже если об этом не оповещать широко, она все равно будет обязана посещать те мероприятия, что прописаны регламентом. Правительство Союза не посмеет пойти против наших традиций. А при случае ты вполне можешь заявить на нее свои права. Ты принял ее в свой род….

Хандорс сощурился, глядя на Фархада, но… не видя его. Перед глазами была та, о которой они говорили. Не забытая….

– Ее боты могут не принять мою кровь, - все так же, отстраненно, произнес император. Предложение брата было настолько притягательным, что здравый смысл, утверждающий, что он сделает только хуже, окончательно оттолкнув от себя Кэтрин, практически заткнулся. Не ему спорить с тем, что дарило надежду когда-нибудь все исправить.

– Ее боты уже приняли твою ДНК, - довольно улыбнувшись, возразил ему Фархад. – А еще… ты любил ее под сводами храма Сайлиш. Значительно усиленное ментальное излучение…. Каждая ваша новая встреча будет все сильнее привязывать ее к тебе. Это не просто шанс, это….

Фархад замолчал сам, глядя, как закаменело лицо брата. Принятое решение….

– Нет! – буквально выдохнул Хандорс.

Надежда – надеждой, но… одну подлость он уже совершил, хоть и не желал того. Второй допустить не мог… слишком любил для этого.

***

Хандорс появился спустя три дня. Кэтрин уже не просто вставала с постели – выходила на прогулку. Слабость еще присутствовала, но уже не та, что сопровождалась мыслью о близком конце.

Что именно крылось за этими изменениями в ее самочувствии, было понятно – стороны договорились. Вопрос оставался – до чего?

Постучал – дверь открывалась только с той стороны, дождался ее разрешения войти. Остановился на пороге, не позволив себе сделать ни одного лишнего шага.

– Госпожа Кэтрин, - спокойствие и в голосе, и во взгляде, направленном на нее, - я приношу свои извинения за все, что произошло с вами по моей вине.

Как просто и… сложно.

И куда только делось то: «Ненавижу!», что рвалось из самого сердца?!

Вот он… стоит напротив. Открытый, насколько это может соответствовать его положению, готовый принять все, что она произнесет…. В порыве вспыхнувшей в душе ярости? В осознании, что его боль, которую она чувствует, как свою, останется с ними навсегда? В понимании, что она так и не сумела выбрать из двоих одного?

– Мне очень жаль, господин император, что наша вторая встреча произошла при столь… удручающих обстоятельствах, - сглотнув вставший в горле ком, прошептала она. Откашлялась… не стоило делать для него ситуацию тяжелее, чем та уже была. – Надеюсь, что в вашей памяти останется только… хорошее.

– Это была моя реплика, - чуть заметно улыбнулся он. – Про только хорошее… в памяти.

– Значит, - неожиданно легко вздохнув, отозвалась Кэтрин, - я прочитала ваши мысли.

– Значит, - кивнул он. Окинул комнату быстрым взглядом. – Нэшэвиш доставит вас в порт. Документы на другое имя, но….

– Почему все так?! – выдохнула она, воспользовавшись короткой паузой.

Трудно быть офицером контрразведки, когда сердце не торопится определиться. То любит, то не любит, то опять… любит.

Сентиментальная дурь…. Что-то в ней было, раз Кэтрина была все еще жива!

– Потому что так, - дернул он плечом. На мгновенье опустил глаза… не меняя решение, давая себе и ей выбор: - Есть древний ритуал….

Рядом с Фархадом он был более категоричен….

Первым ее порывом было резко бросить: «Нет!», но… мелькнувшая мысль не ставила точки, заменив ее многоточием.

Шторм был умницей… самовлюбленной умницей, игравшей всеми, кто попадал в его загребущие лапки. Ею – тоже… до этого мгновения.