Вторжение
Шрифт:
— Кабы Казимир Владимирович пригласил. — грустит Сашенька: — но у него жена строгая. Алевтина Никоновна мне потом голову откусит. Раз и все. И потом, он же скульптор.
— Точно! Для скульптуры «Афродита выходит из пены морской». — тут же соглашается Сандро и Александра — отводит взгляд в сторону. Краснеет. Прямо густо так. Неловко кашляет. Так, словно не смотря на строгую Алевтину Никоновну, все же успела попозировать Светлейшему Князю.
— А ну-ка, заткнулись все! — хлопает ладонью по столу Ай Гуль и все замолкают.
— Что ты там сказал насчет Волконской, братец? — спрашивает она у меня в наступившей тишине: — что можно ее из Петропавловки вытянуть? Что тебе Казимир Владимирович подсказал? А ну, выкладывай!
— Хорошо. — говорю я и неспешно отпиваю из чашечки. Хороший у кузины в доме кофе. Ароматный. Терпкий. Наслаждаюсь запахом и вкусом.
— Ладно, ладно. — поднимаю руки я: — на самом деле, все просто….
Глава 8
Глава 8
Липкий, удушающий страх мешал мыслить ясно. Сосущее чувство в животе, слабость пальцев, затрудненное дыхание — он отмечал все эти симптомы краем сознания и удивлялся сам себе. Все же было решено. Он готовился к этому годами, с того самого момента, как узнал, что его любимая Даша умерла. С того самого момента, как узнал — как именно умерла Даша. О, это лицемерие власть предержащих, конечно же на территории Империи не существует рабства, крепостное право отменено, и каждый человек имеет права. Каждый человек в первую очередь подданный Империи, а уже во вторую или третью очередь — дворянин, помещик, мещанин или крестьянин. Однако на самом деле никаких прав у крестьян из какой-нибудь Берестовки нет. И то, что произошло в лесу, принадлежащем помещику Трепову — не было тайной. Все знали, что именно произошло. Каждый в Берестовке знал. Отводили глаза, бормотали что-то про «Бог дал, Бог взял» и прочие благоглупости. Конечно, в результате у Трепова были неприятности, все же не средневековье на дворе и его даже оштрафовали за какую-то мелочь. За неприятие мер к безопасности лесных угодий, вроде так. И конечно, если бы суд был объективным, учитывал все доказательства, если бы его судили за убийство крестьянской дочери, не просто убийство, а с предварительным изнасилованием группой лиц — мало бы не показалось даже по законам Империи. С точки зрения закона вроде как разницы нет, кого именно убили, наказание одинаковое. Это в теории.
А на практике — никто и не свидетельствовал против Трепова и его дружков. Родителям Даши помещик Трепов дал денег, пригрозил что со свету сживет и долги простил. Нет, если бы она была жива, конечно, отец Даши горой бы встал на защиту… но она же уже умерла, верно? Правды искать — не найдешь ее в суде. Только хуже себе и семье сделаешь, а тут тебе и долго простили, семья наконец смогла свою землю выкупить, и денег подкинули. Дашу, конечно, не заменить деньгами, но ее уже нет, а у нее еще пятеро братьев и сестер подрастают, хоть какая-то польза будет. Такой ужасный крестьянский подход. Цинично? Конечно. Но иначе не выжить. Кроме того, отец Даши не сам за себя тут решает. Вся община. Зачем общине с помещиком ссориться на пустом месте? Девки уже нет, даже если удастся доказать, что это Трепов и его дружки с ней развлекались и грань пересекли — так кому польза что его накажут? В худшем случае помещику срок дадут, и чего? Все равно он владелец закладных на землю, придется с ним еще дело иметь и договариваться. С ним или с его наследниками. И неизвестно, что хуже.
Вот потому и промолчала община. Промолчал отец Даши. А уж мать ее никто слушать не собирался, молчи баба, твое место у печи. Никанор отчетливо помнил пустые глаза матери Даши, когда наконец смог сам накопить денег на выкуп и вернулся в Берестовку. Помнил, как отводил взгляд в сторону отец Даши и мял свой картуз в мозолистых руках.
Помнил, как ворвался в поместье Трепова, требуя ответа, но никого не застал. И только потом, окольными путями до него дошли слухи, что именно произошло с Дашей. Тогда он поклялся убить Трепова. Но потом он понял, что надо уничтожить всю эту прогнившую систему, с самого верха и донизу.
Именно тогда он и решил воспользоваться наследием рода Лопухиных для того, чтобы поднять народ на бунт. Ведь что могут неграмотные, забитые крестьяне против Имперской армии? Ничего. Парочки высокоранговых магов хватит, чтобы уничтожить и рассеять тех, кто осмелился бунтовать. Но если уничтожить магическую и армейскую поддержку — тогда у бунтовщиков останется шанс. Он сможет поднять крестьян и сочувствующих социалистов, поднять и потребовать Конституции, верховенства права, наказания виновных и отмены самодержавия.
Так было задумано. И он прекрасно знал на что идет. Так почему же сейчас у него слабеют пальцы, сосет под ложечкой и
даже простейшие мысли требуют усилий? Почему ему так страшно? До сих пор им двигал гнев, но потом… как же все не вовремя! План был прост — призвать к Праматери, которая не может не откликнуться на зов крови. Призвать ее и указать на противника, тут даже делать ничего не надо, правительственные войска воспримут это как агрессию и непременно начнут атаковать. Тем временем они — поднимут народ на восстание! Увидев, что маги и войска ничего не могут сделать Праматери, — крестьяне наконец поднимутся. Секрет управления и направления Праматери, хранимый в роду Лопухиных очень прост — она защищает тех, кто находится на земле ее, защищает от любых посягательств. А всех, кто атакует, неважно ее саму или же представителя рода Лопухиных, носителя крови — воспринимает как врагов. Так что план был очень прост — поднять Праматерь и под ее защитой сформировать первую Республику на территории Империи! Если войска и маги Императора атакуют Праматерь или его — она уничтожит их. Если же не станут атаковать, то они смогут создать Республику на этих землях! Праматерь Евдокия считает своими землями не только монастыри и села в месте ее захоронения, но гораздо большую территорию. Утопия? Может быть. Когда-то так же говорили и Кампанелле, а потом случилась Французская Революция. А у них не было такой защитницы.Однако Прорыв на этих землях спутал им все карты. Как прикажешь поднимать народ на восстание, если почти все эвакуированы, а то и тварями сожраны. Как будто Господь над ними насмехается. Он закатывает рукав, поднимая руку над белой костью Праматери Евдокии, хранительницы Рода Лопухиных. Пора.
— Стой! — его руку перехватывает Вероника: — что ты собрался делать?! Прорыв тут, надо уходить.
— Почему еще? — ему самому очень страшно, но это единственный выход.
— Да потому, что Генеральный Штаб тут. Подкрепления прибывают один за одним. Надо отходить. Мы все равно ничего не сделаем. Не успеем. — говорит Вероника и отпускает его руку: — у нас еще есть время.
— Отойти? После всего, что мы сделали? После всех жертв? Мы все равно под расстрельной статьей уже. А то и виселицей, каторгой тут не отвертишься. Если отойдем сейчас, то все было зря. — отвечает Никанор: — и потом, что изменилось? То, что Прорыв произошел рядом? Как раз наоборот, мы воспользуемся суматохой и…
— Вот все-таки ты штатский. Ни черта не понимаешь. Это не Прорыв, там же Генерал Легиона. Такие случаи без внимания не остаются. Это самовольный исход валькирий можно не замечать, они все-таки больше волонтеры, на них глаза принято закрывать, все знают, что Лопухины могут их отзывать. А вот такое… — Вероника качает головой. Она знает о чем говорит. Ничто другое не привлечет столько внимания, ресурсов и людей как Прорыв, который возглавляет демонический Генерал. Все будет брошено на закрытие такого Прорыва и уничтожение Генерала и это не шуточки. Лучшие маги самых высоких рангов, самые элитные команды, войска, артиллерия, авиация, эвакуация населения, переход власти от гражданской администрации к временно созданному командованию, все ресурсы Генерального Штаба.
— Внимание этих элитных команд и высокоранговых магов будет сосредоточено не на нас, а на Прорыве и демоне. — отвечает он: — Да, план изменится. Но никакое сражение не идет по плану. Умение приспосабливаться и импровизировать с учетом меняющихся обстоятельств — вот что позволяет склонить чашу весов в свою пользу. Давайте проговорим плюсы и минусы текущего положения дел.
— Минусы? Из-за этого комполка у нас почти не осталось валькирий, а мы рассчитывали использовать их во время удержания границ Республики. — говорит Вероника: — кроме того ты повсюду с собой вот эту дефективную валькирию таскаешь! Она же не подчиняется амулету, Насте приходится ее под парализующим заклинанием держать! Лишние хлопоты.
— Минусы в том, что поднять восстание на территории, охраняемой Праматерью не удастся. — замечает Настя, она как всегда — спокойна и логична, не испытывает ненужных эмоций: — просто потому, что некому подниматься. Население либо эвакуировано, либо сожрано, либо бежит. Никакого восстания не получится. План уже провален. А у нас была одна попытка. Вероника права — нужно убираться отсюда, пока еще есть такая возможность.
— Так я и знал. — внутри него продолжает сжиматься черная дыра в районе солнечного сплетения, дышать трудно, пальцы слабеют, но он — стискивает зубы. Он уже отомстил помещику Трепову, пришло время отомстить Империи. Но сейчас главное — убедить этих двух. Без них у него ничего не выйдет. Он лихорадочно ищет слова.