Вуаль из виноградных лоз

— Но как? Это безумие! — воскликнула я. — А мерло? Оно что, не продается? Я думала, оно было в листе ожидания.

— С мерло все в порядке, — ответил Зено, уставившись на потухший огонь. — Оно дорогое, но с небольшими объемами производства не приносит достаточно дохода даже для поддержания этого места, — он вздохнул. — Кареса, у нас одиннадцать объектов недвижимости по всей Италии и сотни тысяч акров земли. Все наши вина должны продаваться, не только мерло. Мы потеряли виноделов из-за наших конкурентов. Они приняли другие предложения, когда умер мой отец, потому что не знали меня и не доверяли мне.

— Почему ты не работал со своим отцом, не учился бизнесу? — спросила я, чувствуя, как мной овладевает гнев. Зено было двадцать шесть лет. Как он мог жить так беспечно?

— У меня не было к этому никакого интереса. Он хотел, чтобы я был вовлечен, но мне это не нравилось. В конце концов, он сказал мне сделать перерыв, и что, он сам все уладит. Так я и сделал.

— Ты проводил время за выпивкой и вечеринками вместо того, чтобы изучать семейный бизнес? Стоит ли удивляться, что покупатели покидают корабль?

Пальцы Зено сжали подлокотники кресла.

— И что, черт возьми, ты можешь об этом знать?

— Знаю, что с тех пор, как я здесь, ты появлялся лишь дважды, — огрызнулась я. — Знаю, что ты даже дня не посвятил тому, чтобы пройтись по своей земле, узнать людей, которые проливают кровь, пот и слезы, создавая твое вино. Я провела здесь не так много времени, но знаю больше фермеров и виноделов, чем ты, у кого это поместье было с тех пор, как ты родился!

Я поднялась на ноги, глядя на Зено сверху вниз.

— У тебя есть подарок в виде этой земли, Зено, земли, которой ты владеешь. Твои виноделы исключительны, как и сам продукт. Если покупатели уходят, то это твоя вина, только твоя. Эти вина лучше всего, что может предложить любой из конкурентов, — меня трясло от ярости. — Может быть, вместо того, чтобы ехать на юг Франции с какой-нибудь баронессой, которая приглянулась тебе на неделе, тебе следовало быть здесь со своим отцом, участвовать в бизнесе, который кормит тебя? Мой отец переехал в Америку, Зено. Он покинул свою любимую Италию, чтобы расширить бизнес, который построил с твоим отцом. Как его дочери, мне стыдно, что все, чем он пожертвовал, превращается в пепел. И этот фиктивный брак ничего не исправит!

— Ты закончила? — прошипел он, его лицо покраснело от ярости.

— Нет, есть еще кое-что, — я встала прямо перед ним, чтобы посмотреть ему в глаза. — Пришло время позаботиться об этом бизнесе, пока он полностью не превратился в руины. Многие люди могут пострадать, тысячи потеряют главный источник дохода, если ты позволишь этому кораблю затонуть, — вздохнув, я указала на него и выплюнула. — Пора начать жить ради этого виноградника, а не благодаря ему. Ты с радостью пожинаешь плоды, но ничего не делаешь, чтобы заслужить их, — я опустила руку. — Начни пытаться!

Я помчалась обратно в свои покои, гнев прогнал весь голод. Я кипела от ярости. Я была так зла на то, что Зено позволили вести образ жизни плейбоя, в то время как Ахилл работал всю свою жизнь, отдавая себя этой земле. И он мог потерять все это из-за отсутствия ответственности у Зено.

Мысленно я вернулась к Ахиллу этим утром, к опустошению на его лице, когда он думал о том, что потеряет свой виноградник, свой дом и землю.

Поэтому я сделала выговор Зено за него. Потому что теперь счастье Ахилла было моим собственным, а его виноградник являлся к нему ключом. Я не могла представить его, не работающим на его земле, чтобы он больше не слушал оперную музыку в полях, пока вручную собирал виноград.

До Ахилла я и не подозревала, что в таком простом действии сбора винограда может таиться такая красота. Это было искусство в чистом виде, истинная грация. Благодаря ему я видела такую безупречную божественность в самых сдержанных действиях — то, как его рука так мягко лежала на моей, заставляя мое сердце останавливаться. То, как его губы оставляют поцелуй на моих губах, забирая каждую последнюю каплю воздуха из моих легких. И то, как его теплое дыхание благоговейно скользило по моей коже, освещая мое тело, как тлеющие угли в костре. Ахилл считал себя ниже таких людей, как Зено, но я знала лучше.

Он был лучшим мужчиной. И точка.

Я закрыла дверь в свою спальню и рухнула на кровать. Я понятия не имела, что делать. Ахилл хотел, чтобы я подождала, прежде чем расторгнуть эту помолвку. И теперь бизнес терпел крах, Зено терпел крах, рушась на части.

Что за бардак.

Все было в полном беспорядке.

Я не знала, чем бы могла помочь, но я должна была что-то сделать. Я должна была узнать больше, изучить работу Ахилла более детально. Потому что он не мог потерять труд своей жизни, будь то из-за Зено или из-за меня.

Когда мой палец пробежал по простому кольцу из виноградной лозы, лежащему на моей прикроватной тумбочке, дорогой бриллиант Зено все еще лежал в кармане, я поняла, что должна найти способ.

Должен быть способ, которым мы могли бы выйти из этих сгущающихся теней. Потому что я хотела, чтобы Ахилл всегда был рядом со мной.

И с этими мыслями я уснула, слыша мягкий голос Ахилла, эхом отдающийся в моей голове…

…Mi amore per sempre…

Глава 11

Ахилл

Я срезал ненужные виноградные лозы со стеблей и бросил их в ведро у своих ног. Все вино сейчас выдерживалось в бочках. Я оставил его до начала декабря, когда его нужно будет разлить по бутылкам.

Когда я закончил обрезку и подготовку земли к посадке следующего урожая, облака посерели, угрожая дождем.

Прошлой ночью Кареса снова приходила в мой коттедж. Сегодня у нее была назначена встреча в городе со своей подругой, поэтому она не могла быть здесь, чтобы помочь. И я скучал по ней. Я не видел ее всего около шести часов, но чувствовал, как ее отсутствие проникло в мое сердце.

Когда ведро наполнилось, мои мысли вернулись к урожаю следующего года. Я замер, мой взгляд уткнулся в землю под моими ногами, когда я пытался представить, как будет выглядеть следующий год? Каким будет следующий месяц? Что произойдет, когда Кареса расскажет о нас своей семье?

Я поднял взгляд и пробежался по пустым виноградным лозам. Я не мог представить себя без этого — не вставать каждый день и не ощущать богатый аромат шелестящих листьев и лучи солнца, поднимающегося над холмами.